Итоги года от Института археологии РАН

09.01.2018

Все, что за год накопали

Директор Института археологии РАН Николай Макаров рассказал «Чердаку», зачем делали надписи на стенах церквей на Руси, что общего у погребений воинов в Калининградской области и в британском Саффолке, а также о раскопках самого большого за последние 100 лет кургана в Крыму.

— Сколько в среднем в год проходит экспедиций?

— Ежегодно мы организуем порядка 40 экспедиций. В этом году наши сотрудники получили около 280 открытых листов — разрешений, на основании которых ведутся археологические полевые работы.

— И где работают сейчас сотрудники Института археологии РАН?

— Мы работаем от Калининграда до Амура. Самые западные точки — это могильники эпохи переселения народов и раннего Средневековья на территории Калининградской области. Самые восточные — это петроглифы в Приамурье, на территории Хабаровского края. Традиционная зона ответственности нашего института — центр и юг Европейской России, поэтому большинство экспедиций работают на археологических памятниках этих двух регионов. Но для полноценного изучения древнейшей истории Евразии, древнейших цивилизаций и государств, археологам необходим доступ на территории юга и востока, насыщенные древностями. Экспедиции института ведут исследования памятников раннего палеолита в Дагестане (работы члена-корреспондента РАН Х.А. Амирханова), которые, по-видимому, отражают древнейшее заселение человеком Евразии, продвижение по западному берегу Каспийского моря с юга на север. Начаты новые раскопки крепостей эллинистической Бактрии, находящихся на территории современного Узбекистана.

География работ частично определяется нашими долговременными научными интересами — это проекты, которые имеют чисто исследовательские задачи. Но во многом она определяется и задачами сохранения археологического наследия — это полевые работы, которые предваряют строительство. Тогда выбор объектов и географию работ задает не только прошлое, но и современность.

Работы по сохранению наследия на новостройках порой дают неожиданные результаты. Они подпитывают археологию большим количеством новых материалов — периодически появляются выдающиеся находки, которые будят ум и дают новое видение древних культур.

— В этом году в Крыму проводились спасательные раскопки по маршруту строящейся трассы «Таврида». Сколько таких спасательных экспедиционных работ проходит в течение года?

— Большинство полевых работ, которые ведут сегодня археологи, — спасательные. Плохо это или хорошо, но количество полевых проектов, которые ориентированы на чисто научные задачи и финансируются из научных фондов и из федерального бюджета как научные исследования, уменьшается. А спасательных раскопок, или, пользуясь официальной терминологией, работ по сохранению археологического наследия, — все больше.

Это мировая тенденция: новое строительство во всех странах часто распространяется на территории с археологическими памятниками, и мы должны либо предложить застройщикам изменять проект, чтобы он не затрагивал археологические объекты, либо проводить раскопки. Спасательная археология — это реальность, мы должны думать о том, чтобы ее экспансия проходила в разумных формах, чтобы она давала полноценное знание о прошлом.

— С какими экспедициями можно сравнить работы археологов крымской новостроечной Института археологии РАН экспедиции в этом году?

— Работы в Крыму беспрецедентны по масштабам. Их можно сопоставить разве что со спасательными раскопками в зоне затопления Богучанской ГЭС, проводившимися несколько лет назад нашими новосибирскими коллегами, Институтом археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, возможно, с работами на трассе железной дороги Кызыл — Курагино, которая прошла по территории, густо насыщенной курганами.

Спасательные раскопки на трассе «Тавриды» важны как опыт объединения в одном мегапроекте ведущих научных археологических учреждений России: академических институтов и музейных учреждений Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска и Крыма. Сотрудничество, общение на раскопках археологов из различных организаций, оказалось полезным и продуктивным, вместе мы задали высокую планку качества полевых работ, документирования древностей. Очень важно участие в проекте представителей естественных наук. К анализу собранных материалов привлечены антропологи, палеозоологи, палеоботаники, почвоведы. Начато радиоуглеродное датирование большой серии образцов, которое впервые позволит определить хронологию некоторых культур и памятников Крыма с использованием методов абсолютного датирования.

— А с точки зрения находок?

— Работы на трассе «Таврида» интересны не только масштабами, но и разнообразием памятников, затронутых раскопками. Исследовались объекты, которые никогда раньше не вскрывались большими площадями, например античные сельские поселения. Мы теперь можем представить, как выглядела античная усадьба. Мы вскрыли и значительные участки золотоордынских поселений — это XIV век; собрано большое количество монет, датировка которых сейчас уточняется. Монетные находки позволят точно определить время появления этих поселений. Собранный материал в перспективе может стать основой для создания более детализированной истории развития сети поселений времен Золотой Орды в Крыму.

Но наиболее яркий объект раскопок 2017 г. в Крыму — курган Госпитальный на окраине Керчи, исследованный И.В. Рукавишниковой. Его высота 8 метров, диаметр — около 70 метров. Курганы такого размера не исследовались в Крыму больше ста лет. Из трех погребальных склепов, находившихся в насыпи, два были разграблены. В третьем открыто погребение юноши, сопровождавшееся предметами, связанными с занятиями спортом, в том числе сосудами для масла, игральными костями-астрагалами и краснофигурными сосудами. Судя по находкам, это погребение IV в. до н.э. Пожалуй, самое интересное в этих раскопках — изучение конструкции самой курганной насыпи, истории ее сооружения, особенностей погребального обряда. Подробное документирование стратиграфии и каменных конструкций позволяет гораздо подробнее воссоздать историю возведения больших курганов, чем раскопки, которые археологи вели в XIX — начале XX века. Установлено, что курган Госпитальный сооружался в несколько приемов: к первоначальной небольшой насыпи в конце IV в. была пристроена грандиозная каменная гробница, вход в которую осуществлялся через 20-метровый коридор-дромос. На меня, не специалиста по античности, вид склепа, сложенного из каменных блоков, покрытых штукатуркой, который имеет совершенно античный облик, под курганной насыпью недалеко от Керчи произвел сильнейшее впечатление. Это зримое свидетельство силы античной культуры в Северном Причерноморье.

— Николай Андреевич, вы рассказали про новостроечные экспедиции. А какие экспедиционные работы институт проводит постоянно как чисто научные, академические проекты?

— Если говорить о «долгоиграющих» экспедициях, работа которых задана чистой наукой, то это, например, исследования раннепалеолитических памятников в Дагестане, Зарайской верхнепалеолитической стоянки на юге Московской области, знаменитой находками выдающихся произведений древнего искусства («зарайского бизона» и одной из палеолитических «венер»). Это работы в Суздальском Ополье, выявление и обследование средневековых поселений, составлявших основное ядро Северо-Восточной Руси, которые ведутся уже 17 лет и каждый год прибавляют много нового к тому, что уже известно о расселении и культуре Суздальской земли. Пожалуй, к таким работам можно отнести и исследование церкви Благовещения на Городище под Новгородом, на Новгородском Рюриковом городище, проведенное экспедицией под руководством члена-корреспондента РАН В.В. Седова. Хотя в этом случае начало раскопок связано с проектом музеефикации остатков средневекового храма.

— За последние годы в российской археологии были находки, которые перевернули существующие теории?

— Слава богу, ничего не переворачивается, иначе историческое знание мало чего стоило бы.

— А какие находки этого года были самыми важными?

— Помимо кургана Госпитальный, я бы выделил еще два объекта. Во-первых, это второй по древности новгородский храм — церковь Благовещения на Городище. Храм был построен в 1103 году князем Мстиславом Владимировичем, сыном Владимира Мономаха, и разрушен в XIV веке, затем перестроен и еще раз разрушен в войну. За два года раскопок ученые полностью вскрыли храм начала XII века, архитектура которого нам была неизвестна. Расчищены остатки стен, полы, основания подкупольных столбов, в завалах разрушенной постройки собраны многочисленные фрагменты фресок XII в. Но самые замечательные находки — фрагменты штукатурки с надписями-граффити. Среди них записи о смерти князя Всеволода Мстиславича. Этот князь — одна из ярких фигур русской истории XII века. Сын строителя церкви Благовещения на городище, Мстислава, он долгое время княжил в Новгороде, а в 1134 г. совместно с новгородцами и своим братом Изяславом Мстиславичем предпринял неудачный поход в Суздальскую землю, завершившийся тяжелым поражением в битве у Жданой горы. Изгнанный из Новгорода в 1136 г., Всеволод первоначально бежал на юг, потом в Псков. Новгородцы пошли походом на Псков, но жители города не выдали князя. И в разгар этих драматических событий в 1138 году он умер.

Во время раскопок были найдены три записи о его смерти и погребении князя. Все они собираются из фрагментов, и можно надеяться, что после завершения этой работы значительная часть текста будет восстановлена. Эту работу ведет член-корреспондент РАН А.А. Гиппиус. Ранее надписи-граффити с текстами о смерти сыновей другого князя — Ярослава Владимировича — были открыты при раскопках в Георгиевском соборе Юрьева монастыря, на противоположном берегу Волхова. Выясняется, что подобные надписи — особая традиция протоколирования важных исторических событий на стенах церквей. Обычай, призванный сохранить память, в том числе и о тех, кто подобно Всеволоду Мстиславичу нашел свое упокоение совсем не там, где эти записи производились. Возможно, со временем они становились одним из источников летописания.

Музеефикация остатков церкви Благовещения на Городище, устройство здесь «археологических окон» даст возможность экспонировать остатки постройки начала XII в. и станет, я надеюсь, очередным шагом в развитии сети подобных археологических экспозиций под открытым небом в нашей стране. Пока таких экспозиций немного.

Второй объект, который оказался в центре внимания в 2017 году, — могильник Алейка-7 в Калининградской области. Это некрополь с 800 погребениями IV—VII вв.еков, то есть эпохи переселения народов и самого начала Средневековья. В реальности это небольшое всхолмление между двумя протоками речки Алейки, могильные ямы выкопаны в сыром глинистом грунте и никак не отмечены на поверхности земли. В могильнике — погребения по обряду трупосожжения: пережженные и истлевшие кости, украшения, бытовые вещи и предметы вооружения, имеющие, как правило, плохую сохранность. Почвенные условия Самбийского полуострова не способствуют сохранности древних металлических вещей, многие из них при расчистке представляли собой бесформенные комки грунта, пропитанные коррозией. Но руководитель раскопок на Алейке — Константин Скворцов — не только опытный археолог, но и реставратор с золотыми руками, сумевший сначала законсервировать, а потом расчистить сотни древних предметов, казавшихся безнадежно утраченными.

На Алейке было открыто несколько погребений, содержавших предметы очень высокого художественного качества. Это конское снаряжение, оружие, навершие питьевого рога с головой птицы. Подобные вещи в эту эпоху сопровождали погребения воинской элиты. Они встречаются в разных точках Европы и отражают очень высокую подвижность этой элиты. Точно такое же навершие рога найдено в кургане Sutton Hoo (Саттен-Ху), в Англии, в одном из самых знаменитых некрополей англосаксонской знати. Европа того времени — это открытое пространство, где происходили миграции, контакты. Эти находки свидетельствуют о том, что элита эстиев, балтского народа, населявшего Самбийский полуостров, испытала в этот период заметное германское влияние.

Это совершенно новые для нас страницы, потому что памятники этого времени на Самбийском полуострове мало изучались, ненарушенные погребения воинской элиты того времени здесь не подвергались раскопкам с XIX в. Результат реставрации не был гарантирован. Хотя сверху у этих вещей позолоченная или серебряная фольга, внутри многие из них пустые: кислые почвы в Калининградской области очень активны, металл в них плохо сохраняется. Отчасти это облегчает работу археологов при расчистке погребений, потому что многие артефакты полностью исчезают, растворяются. Но если что-то остается, требуются громадные усилия реставраторов, чтобы вернуть этим вещам форму.

Художественное качество вещей из Алейки, как и фрески церкви Благовещения на Городище, и античная расписная керамика из Крыма, показывают, что археология — это источник не только нового знания, но и прекрасных предметов искусства.

— Какие экспедиции планируете на следующий год? Будут ли раскопки в принципиально новых для археологов местах?

— В археологии сегодня трудно что-то планировать, потому что 70% полевых работ — это спасательные раскопки. Мы всегда должны быть готовы развернуть лагерь в любой точке Европейской России — это часть нашей работы.

Сейчас важно завершить уже начатое. У нас множество памятников, которые хотелось бы изучить более основательно. Археология довольно медленная наука, она требует времени для любого серьезного проекта. Арциховский начал работать в Новгороде в 1932 году. Первая берестяная грамота была найдена в 1951 году. В Денисовой пещере раскопки велись более 25 лет, прежде чем там была найдена фаланга мизинца, послужившая материалом для открытия генома «денисовского» человека. Поэтому мы связываем большие надежды с долгосрочными проектами, которые позволили бы в полной мере раскрыть потенциал перспективных памятников. Один из таких проектов — исследование раннепалеолитических памятников в Дагестане, древнейших известных в настоящее время следов жизни человека на территории России. Было бы важно собрать в этих отложениях как можно больше орудий и костей древних животных, нельзя исключить присутствия в них останков Homo.

Мы надеемся, что удастся продолжить раскопки эллинистических памятников древней Бактрии. Российские археологи когда-то были первооткрывателями древностей Средней Азии и одними из пионеров изучения синтеза античной и восточных культур в этом регионе. Эта тема по-прежнему актуальна и притягательна, но финансирование экспедиционных работ не обеспечено. Надеюсь, что мы продолжим работы на землях Северо-Восточной Руси, в Суздальском Ополье, с его невероятной концентрацией средневековых памятников. Мы не только не можем их раскопать, но даже не можем составить полную археологическую карту этого региона — такая густота.

— Сотрудники института работают за рубежом?

— Наши экспедиционные исследования за рубежом, к сожалению, немногочисленны. Но они ведут работы в важных точках. Одна из них — Иерихон, где в 2017 г. были возобновлены начатые в 2010 г. исследования византийского церковно-усадебного комплекса V—VII вв. Византийские мозаики и остатки построек стали основой для археологической экспозиции Российского музейно-паркового комплекса в Иерихоне. Монументальное издание «Византийский Иерихон», подготовленное руководителем этих работ членом-корреспондентом РАН Л.А. Беляевым, дает исчерпывающее представление о результатах работ 2010—2014 гг. и их предыстории. Российско-Палестинская экспедиция в Иерихоне — первая российская экспедиция в Святой Земле после работ, проводившихся здесь российскими учеными в конце XIX века.

— А какие проблемы у современной археологии?

— Проблем более чем достаточно. Одна из главных — археологические древности мало видны в современной среде, в современных ландшафтах. В России мало археологических музеев, в том числе музеев под открытым небом. Современное общество становится более подвижным, прошлое воспринимается через конкретные объекты.

Мы бы хотели, чтобы в России появлялись новые археологические музеи под открытым небом. Это могут быть древние городища с валами, погребальные сооружения с земляными насыпями (курган Госпитальный восстановлен после раскопок) — то, что может быть открыто для обозрения и позволяет представить реалии ушедших эпох.

Но и проблема грабительства на археологических памятниках не снята. Ее острота в некоторых регионах снизилась, а в некоторых остается очень высокой. Сказать, что мы остановили чернокопательство, мы не можем.

— Насколько мне известно, существуют специальные археологические карты, на которых отмечены объекты. Такие карты охватывают всю Россию?

— Составление археологических карт и учет сведений о древних городищах, селищах и других объектах археологического наследия ведется давно. В регионах есть своя документация на археологические памятники, которые сейчас легко выбрасываются с помощью ГИС-координат на различную картографическую основу.

Институт археологии РАН с начала 90-х годов вел очень масштабный проект «Археологическая карта России». Было выпущено около 30 томов карт. Но археологическое знание постоянно обновляется, и каждый год археологи ведут работы на нескольких тысячах памятников, многие из них — это новые объекты, поэтому новые карты должны быть пополняемы. Это должны быть информационные системы. Несколько лет назад мы занялись проектом «Археологические памятники России». Это была попытка создать полный электронный свод обследованных и затронутых археологическими работами за последние пять лет археологических памятников. Нам удалось интегрировать в эту систему данные о 30 тысячах памятниках. Но это малая часть того, что известно. Финансирование проекта было прекращено, но я надеюсь, что он получит продолжение. Составление археологических карт — многодельное и трудоемкое занятие.

Россия — громадная страна, разные территории обследованы с разной тщательностью и полнотой. Полной археологической карты, на которую были бы нанесены все объекты древности, не существует ни в одной стране, так как процесс обследования никогда невозможно завершить. Даже небольшой Крым, где археологи работают уже больше 200 лет, постоянно преподносит нам что-то новое.

Чердак, Алиса Веселкова

Подразделы

Объявления