Ближний Восток крайне значим для мировой
археологии, и сегодня открываются новые возможности для расширения российского
участия в изучении богатой истории и наследия этого региона. Отечественным
ученым большей частью еще только предстоит установить контакты с коллегами из
этой части мира, хотя, например, у Южно-Уральского федерального научного центра
минералогии и геоэкологии УрО РАН уже есть опыт партнерства с Ираном. Два года
ученые из города Миасса вместе с коллегами из Исфахана и Тегерана по общему гранту
исследуют взаимодействие степных мобильных скотоводов с обитателями Иранского
нагорья в бронзовом веке. О преодолении расстояний в прошлом и настоящем «НУ»
рассказал руководитель проекта, младший научный сотрудник ЮУ ФНЦ кандидат
геолого-минералогических наук Максим Анкушев.
– Максим Николаевич, как возникла идея
совместного исследования?
– Иранские коллеги вышли на нас первыми.
Когда Российский фонд фундаментальных исследований (ныне – Российский центр
научной информации) и Иранский национальный научный фонд объявили совместный
грантовый конкурс, ко мне с предложением написать совместный проект обратился
доцент Исфаханского университета искусств Омид Удбаши. Он известный
геоархеолог, занимается в основном археометаллургией, а также изучением древних
красок. Мы долго думали, где наши исследования могут сойтись, и решили
сосредоточиться на древней металлургии позднего бронзового и начала железного
века, то есть фактически всего второго тысячелетия до н.э. В результате
выиграли трехлетний грант.
Помимо Удбаши в проекте участвует доцент
Иранского центра археологических исследований (Тегеран) Мортеза Хессари, а
российскую сторону представляют шесть исследователей из Южно-Уральского
федерального научного центра минералогии и геоэкологии УрО РАН и
Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического университета.
– Расстояние между Южным Уралом
и Ираном более 2,5 тысяч километров. Какая связь между двумя этими регионами?
– Наше исследование близко к работам
выдающегося советского и российского археолога, доктора исторических наук Елены
Кузьминой, которая изучала древности бронзового века на территории Урала,
Казахстана, стран Средней Азии и многих других мест. Главным образом она искала
центры расселения и направления перемещения скотоводов той эпохи. Одно из
важнейших наблюдений, в свое время сделанных Еленой Ефимовной и доказанных ею с
помощью археологических и лингвистических свидетельств, состояло в том, что
мобильные скотоводы с огромных территорий степей Северной Евразии расселялись в
южном, юго-западном и юго-восточном направлении вплоть до Индии. Сегодня это
окончательно подтверждено современными находками и генетическими данными.
Такие значительные перемещения из степей
на юг начались в XX-XIX веках до н.э. Самые южные из известных памятников,
оставленных степными скотоводами, находятся в Средней Азии, на юге
Туркменистана. Тем не менее, по прямым и косвенным археологическим
свидетельствам, мы знаем, что они также контактировали с древним населением,
жившим на Иранском нагорье, то есть на территории современного государства
Иран, и вопрос взаимодействия этих двух сообществ изучен не так хорошо. Конечно,
можно отметить труды Кузьминой и других советских археологов, которые
занимались Средней Азией, например, Владимира Рузанова и Ноны Аванесовой, но в
своих исследованиях они ограничивались в основном территорией СССР. Есть еще
статьи зарубежных специалистов, посвященные этой теме, но опять же акцент на
взаимодействии степных скотоводов и древних земледельцев Иранского нагорья там
не слишком велик.
При этом давно известно, что эти два
сообщества контактировали достаточно плотно. Например, были крупные поселения,
где степные мобильные скотоводы бок о бок жили с земледельцами Средней Азии.
Поскольку основная тематика нашей геоархеологической группы – древняя
металлургия, мы решили сравнить вышеупомянутые сообщества по этой линии. Как
пишет в своей книге та же Кузьмина, в металлургии они делились друг с другом
знаниями «в обе стороны».
– Сравниваете по металлическим
изделиям?
– Анализируем все аспекты. Металлургия,
как в древности, так и теперь, начинается с добычи руды и ее подготовки. Потом
идет выплавка, и через века от нее остаются интересные артефакты, например,
металлургические шлаки и другие косвенные продукты, несущие информацию о том,
из чего, собственно, металл выплавлялся. Следующая ступень – получение слитков
и изготовление из них металлических изделий. Анализируя последние, мы, помимо
состава металла и его связи с тем или иным месторождением, можем определить,
как металл обрабатывался и как форма изделия соотносится с определенной
культурой. Сейчас проводим сравнение на всех этих ступенях: от разработки
месторождения до производства конечного продукта.
– Какие результаты уже удалось
получить?
– В течение первого года проекта мы
занимались в основном локальными памятниками нашего региона: изучали состав
древних изделий и шлаков, исследовали рудники. Совместно с Институтом географии
РАН (Москва) сделали несколько важных радиоуглеродных датировок, определив,
когда поселения с развитой металлургией существовали и функционировали на Южном
Урале. На втором году, помимо работы в своем регионе, занялись изучением
металлургических памятников центрального Казахстана, относящихся к позднему
бронзовому веку. Там мы анализируем шлаки из поселений, расположенных на
территории Карагандинской области. Выявлены новые геохимические и
минералогические маркеры, показывающие, какие конкретно рудники разрабатывались
на этой территории. Это совершенно новая информация, раньше об этом никто не
знал. Радиоуглеродные датировки получены также и для этих поселений.
Кроме того, на втором году проекта
небольшой группой мы съездили в Иран, познакомились с сотрудниками Иранского
национального музея и их археологической коллекцией, предварительно
договорились о дальнейшем сотрудничестве. На нынешнюю весну готовятся еще две
поездки. Одна из них – в Таджикистан, в Душанбе, в Институт истории, археологии
и этнографии им. Ахмада Дониша. Сейчас для этого готовятся документы. А в
апреле мой коллега, известный археометаллург, кандидат геолого-минералогических
наук Анатолий Юминов собирается в Туркмению для продолжения исследования
административно-культурного центра Гонур-Депе, которым он занимается уже много
лет. Этот памятник относится к Бактрийско-Маргианскому археологическому
комплексу – одной из цивилизаций бронзового века, которая тесно контактировала
и с населением Иранского нагорья, и с северными степными скотоводами.
– Чем занимаются иранские
коллеги?
– Они изучают свои памятники, определяют
их место в общей металлургической специализации выбранного нами макрорегиона.
Мы общаемся с ними в интернете, обмениваемся мнениями и текстами, в результате
недавно родилась совместная статья-обзор. Ее осталось немного дополнить и
отправить в журнал.
– Какие планы на третий,
завершающий год проекта?
– Продолжим исследование древних
металлических изделий и попытаемся охватить еще большую территорию. Мечтаем
составить, говоря условно, геохимическую карту или схему-диаграмму, которая
будет включать в себя наиболее распространенные геохимические типы
месторождений. Так мы сможем более детально выделять металлургические
провинции, к которым тяготели древние металлургические центры, то есть будем их
классифицировать в зависимости от того, где они брали руду. А типологию
металлических изделий планируем представить в отдельной обзорной статье. К
слову, сейчас один из участников нашего проекта, доцент ЮУрГГПУ кандидат
исторических наук Ирина Алаева готовит большую фундаментальную статью,
посвященную памятникам южно-уральской металлургии и ее месту во всем гигантском
регионе степей Северной Евразии.
Источник: Уральское отделение РАН.
Беседу вёл Павел Киев.