Версия для печати

15.09.2005 г. "Отстоять науку - мое личное дело". К юбилею Г.К. Семина

- Гранит Константинович, все мы родом из детства, поэтому интересно было бы узнать о Вашей семье, малой родине... Но сначала - почему Вам дали такое необычное имя?

- Экспериментировать с именами тогда было модно - спасибо хоть Трактором не назвали. А родился я в Чите, где в то время жили родители матери. Ее отец был инженером-путейцем, одним из руководителей движения по КВЖД. В 1924 г. он с семьей переехал из Харбина в Советскую Россию. В 1939 года деда расстреляли: в узком кругу он позволил себе высказать мнение о том, что с русским крестьянством поступили неразумно.

История моей семьи типична для городской и сельской интеллигенции России: мои деды и прадеды разных кровей участвовали во многих значимых для страны исторических событиях и строили большие крепкие семьи. А я стал единственным сыном своих родителей. Они познакомились во Владивостоке, где учились в вузах. Мое детство прошло в Иркутске, в Доме специалистов, где давали квартиры преподавателям Университета и видным специалистам - врачам, инженерам. Папа в то время строил завод им. Куйбышева, где производили драги для золоторазработок. В прошлом году я был в Иркутске, пришел своему дому и удивился: весь его фасад увешан памятными досками. А ведь людей, чью память увековечили в мраморе и бронзе, я знал живыми: они были отцами друзей моего детства.

В доме у нас была огромная библиотека. Я был любознательным ребенком и, видимо, это нравилось взрослым, поэтому я был допущен также и к книгам соседей. Двумя этажами ниже нас жил филолог, этажом выше - географ, на той же площадке - историк, а в соседней квартире - врач-криминалист. До шестого класса я перечел огромный массив литературы, часто до конца не понимая, что читаю. Так, я проглотил все дневники Пржевальского в дореволюционном академическом издании. Кроме того, в конце 30-х годов чердаки Иркутска были забиты архивами, от которых избавлялись их хозяева: тогда хранить любые бумаги было смертельно опасно. Мы же, вездесущие мальчишки, везде шныряли и на все клали глаз. Тогда мной овладела страсть как можно больше узнать и запомнить, а потом родилась привычка и способность усваивать большие блоки информации.

- Странно, что с такими задатками Вы не стали гуманитарием...

- Выбирая в свое время между историей и физикой, я предпочел физику и потом никогда об этом не жалел. Естественнонаучный подход дал мне возможность увидеть исторический и общественный процесс с той стороны, с которой его не видят гуманитарии - с системной. Это свое качество я попытался поставить на службу Профсоюзу РАН, но, кажется, не очень удачно…

После школы я собирался поступать в Физтех, но приехал в Москву поздно и не успел к началу первого тура экзаменов. Отец посоветовал пойти по его стопам, в строительный институт, я поступил в него и окончил три курса, даже прошел строительную практику в качестве прораба.

Строительный институт дал мне очень многое: инженерный вуз - это особая система преподавания и мышления, восприняв ее, потом уже не боишься черчения и технических задач. Но становиться строителем я не собирался, поэтому после третьего курса попытался перевестись в МГУ, но случилась накладка: Университет переезжал в новые корпуса, а здание физфака достроить не успевали, поэтому прием студентов из других институтов закрыли. К кому я только не ходил на прием, но все-таки перевода в Университет добился. Первые полтора года учебы там достались мне тяжело - многое пришлось доучивать, досдавать. Я попал на отделение радиофизики высоких частот, но интересы мои лежали в области ядерной физики. Было ясно, что пересечение возможно только в одной сфере - радиоспектроскопии. По окончании МГУ я стал искать, где ею занимаются, и оказался в ИНЭОСе. Здесь я «застрял» на 50 лет и первым в этом институте начал заниматься ядерным квадрупольным резонансом (ЯКР).

- Гранит Константинович, расскажите о своей научной деятельности - по возможности, популярно.

- Ядерный квадрупольный резонанс - единственный метод, в котором электронно-ядерные взаимодействия проявляются напрямую. Согласно ограничению Бора-Оппенгеймера квантовое взаимодействие между электронами и ядрами отсутствует, так как их характеристические скорости движения различаются на 5-10 порядков. Мне же удалось найти области, где этот принцип не выполняется и показать, что тонкие взаимодействия электронных волновых функций с ядерными находят внешние проявления.

Еще одно важное достижение - нашей группе удалось зафиксировать магнитоэлектрический эффект в веществе без наложения внешнего электрического поля. Магнитную составляющую ряда соединений мы нашли экспериментально: на висмуте она оказалась равной 160 Гс, на мышьяке -5, на азоте - 0,7-0,8, а поле земного магнетизма составляет 0,48 Гс. Приведенный здесь ряд дал повод предположить, что Природа синхронизировала жизнь многоклеточных организмов внешним магнитным полем Земли. Поэтому люди менее чувствительны к сильным полям, чем к тем, которые близки по значению к магнитному полю Земли. Ведь если два вектора магнитного поля - внутренний и внешний - очень близки, происходит их синхронизация и результирующая меняется наибольшим образом.

Это открытие, несомненно, имеет практическое применение. Так, мои коллеги в Комсомольске-на-Амуре занимаются исследованиями, открывающими окно в безмедикаментозную медицину. Они создали камеру, в которой компенсировано магнитное поле Земли. Туда помещается пациент, подается магнитный шум, и под его воздействием болезнетворные бактерии погибают. Безусловно в дальнейшем необходимо, научиться селективно воздействовать на различные клетки организма.

Мы раскопали в старых летописях описания эпидемий, которые сначала развивались обычным образом (заболеваемость росла по экспоненте), а потом неожиданно заканчивались. При этом начинали выздоравливать даже заболевшие - болезнетворное начало оказывалось чем-то серьезно подавлено. Согласно современным исследованиям, эти "чудеса" выпадали на периоды прохождения магнитных бурь...

На основе данных ЯКР мы научились измерять локальные электрические поля различных соединений, которые до этого определяли только расчетным путем. Экспериментальные результаты хорошо совпали с оценками по приближенным моделям. Зачем нужны такие данные? По сути дела вся химия - это операции с полями. Если хотя бы один из реагентов привести в неустойчивое состояние, реакцию можно запустить воздействием небольшого внешнего поля. Я думаю, что у "полевой" химии большое будущее, поскольку при ее использовании резко упрощается проведение процессов и сокращается количество необходимых реагентов.

Все рассказанное - это лишь часть того, что меня интересует в физике и химии. Мне очень хочется довести все начатое до ума, но мешает сопротивление слишком конкретно мыслящих людей. Им нужно сделать хорошо оплачиваемую "сапожную ваксу" или "колесную мазь", и они ее делают. А фундаментальная наука им не нужна, поэтому они ее последовательно и вполне успешно уничтожают.

- Насколько я понимаю, Вы применили аппарат математической физики для описания и анализа социально-экономических процессов…

- Одно время я очень интересовался поведением частично неупорядоченных систем, наблюдал их в эксперименте, провел много измерений и нашел способ описания. Так, для твердых растворов с нормальным биномиальным распределением в энтропии выделяются два вклада - один соответствует простой сумме энтропий двух составляющих твердого раствора, другой - их произведению. Это и есть избыточная энтропия рефлексии. Когда возник вопрос, что же делают наши "реформаторы", я подумал, что социально-экономические отношения можно описать моделью бинарной частично неупорядоченной системы относительно степени централизации управления. Как будет выглядеть энтропия рефлексии в зависимости от коэффициента, отражающего структуру населения (отношение не занятых в производительно области к числу в ней работающих, умноженное на их производительность труда). Оказалось, что у такой системы существует область устойчивости - от 1/3 до 2/3 долей централизации. В этом промежутке может быть достигнуто оптимальное соотношение между централизацией, которая дает возможность объединения сил и средств для выполнения масштабных задач, и децентрализацией, запускающей процессы самоорганизации, самосовершенствования, которые, отстоявшись, могут быть введены в основной костяк.

Степень централизации может достигать больших значений в северных странах вроде России, Швеции, где существует большой перепад земельной ренты, и государство вынуждено брать на себя функцию перераспределения. Право на ошибку максимально в середине области устойчивости, когда централизация составляет 1/2, а на краях оно минимально. Удержать там систему практически невозможно - она начинает плохо управляться, после чего сваливается в саморазрушение или во внешнее управление. СССР в свое время загнали в 95% централизации, сегодня - другой крайний случай, она составляет 11%, и Чубайс призывает довести это значение до 5%...

- Уточним: речь идет о централизации управления экономикой или финансовыми потоками?

- Я имею в виду ситуацию, когда экономическая деятельность направлена на жизнеобеспечение социально-экономической системы. У нас же сегодня управление сводится исключительно к "регулированию" финансовых потоков, жизнеобеспечение имеет подчиненное значение, и страна погибает. При этом нам говорят, что нельзя выделять необходимые науке для развития средства. В Стабфонде - 20 млрд., золотовалютный запас - более 150 млрд., профицит бюджета - 200 млрд. А нормально платить-то надо всего 50-100 тысячам ученых. Действительную причину нежелания вкладывать средства в науку озвучил директор Международного валютного фонда, заметивший, что сохранение науки в России "обеспечивает ее державно-ядерные амбиции, а нам это не нужно".
Академики сдались и говорят сегодня о необходимости развивать исключительно прорывные направления, тогда как практика показывает, что основная доля инноваций приходится именно на фундаментальную область. Многие из наших руководителей уже готовы превратить любой институт в артель по синтезу "колесной" и "сапожной" мази. А кто будет делать под нее заготовки, если выбросить за борт львиную долю научных направлений? Я уверен, что начинать надо не с «прорыва» куда-то с неясными целями, а с разведки: без нее погибает даже очень сильная армия. Надо знать все, что происходит вокруг и наблюдать развитие событий во времени, иначе поражение неизбежно. Наш профсоюз должен жестко стоять на этих позициях.

- Гранит Константинович, а как Вы оказались в Профсоюзе РАН?

- На рубеже 80-90х годов стало ясно, что задачи профсоюза будут очень сильно меняться, и этим обновленным объединениям нужны будут не только "профессиональные профработники". Будучи председателем профкома института, я участвовал во взаимодействии с руководством РАН и Правительством РФ, после чего меня избрали в Президиум Совета профсоюза РАН.

Вот уже 15 лет в нем работаю и, признаться, устал, но не от дел, а, наоборот, от упорного нежелания нашего руководства делать что-либо серьезное. Чтобы сохранить науку, надо менять аргументный ряд, пользоваться такими положениями, против которых наши противники не могли бы возразить. Мне удалось создать теоретические посылы, проверенные мировым опытом, на основе которых нельзя принять неправильных решений. Увы, наибольшее сопротивление этим идеям я встречаю в своем профсоюзе…

- Но люди, управляющие сегодня страной, в массе своей думают не о правильных решениях , а о личных интересах. Неужели Вы всерьез считаете, что на них можно воздействовать сколь бы то ни было доказательным аргументным рядом?

- Есть две стороны вопроса: первое - воздействие на Правительство, и второе - разъяснение людям - не только на интуитивном уровне - того, что происходит. Мы не должны позволять себя дурачить! Нам говорят: мы вам повысим зарплату, но численность работающих в науке сократим. А почему собственно ее нужно сокращать? Нас уверяют, что в бюджет на науку заложено 1,25 % ВВП. Но это ведь около 200-250 млрд. руб. Хорошо, отбросим внебюджетные поступления - останется около 150, а в бюджете числится - 70. Где остальные деньги? На самом деле правительственные чиновники ведут речь об 1,25 % от расходной части бюджета, а это 0,34% ВВП. Правительство, так "щедро" финансирующее науку, либо не думает о судьбе страны, либо заинтересовано, чтобы этой судьбы не было. Вот о чем надо кричать на всех углах!

- Прислушаются ли власть имущие к этим крикам?

- А им надо не объяснять, их надо давить тем, что они не в состоянии ответить на эти вопросы. С этого надо начинать - припирать их к стенке многочисленными несоответствиями, ловить на обмане. После этого с ними можно говорить о частностях. Но с частностей нельзя начинать…

- Самая сильная позиция наших противников - неумение научного сообщества самоорганизоваться, эффективно распорядиться выделяемыми средствами, вороватость некоторых руководителей науки…

- Вот пусть чиновники и проверяют, выявляют нарушения, наказывают. Никто ведь не сокращает финансирование социальных программ, аргументируя это тем, что руководство, к примеру, Пенсионного фонда, много ворует. Что поделаешь - жуликоватость распространена в людских сообществах. Но чтобы кого-то уличить в воровстве, надо иметь подтверждающие документы. Мне часто приносят различные слухи по поводу институтских дел. Но как можно с этим разбираться, не имея на руках подтвержденных фактов?

- Кто же Вам должен их представлять? Профсоюз сам сила в своем институте, в Академии…

- Наше Трехстороннее соглашение и Коллективные договора - я многократно об этом говорил на Советах - не дают никакой возможности для серьезного вмешательство в соответствующую деятельность администрации…

- Как вы строите работу профкома в своем институте?

- Организатор я не слишком хороший, но у меня есть два заместителя и хорошо приработавшиеся люди в профкоме. Вот они и ведут текущую работу. Только когда возникают острые вопросы, я иду выяснять отношения с начальством. На мой взгляд, это правильно. Я и так в последнее время много времени и сил отдаю социально-экономическим проблемам.

А ведь у меня за плечами около 400 публикаций, авторские свидетельства, патенты, книги. Из моей команды вышло около двух десятков кандидатов и 4 доктора наук - это считается хорошим член-корреспондентским заделом. Кстати говоря, я и являюсь член-корром -в Академии естественных наук. Имею немалый опыт экспертной деятельности: семь лет работал в ВАКе, долгое время практиковал в патентной экспертизе, более 10 лет от корки до корки редактировал журнал Известия АН (серия физическая). Это дает колоссальное расширение научного кругозора.

Вообще же я всю жизнь занимаюсь вещами, которые никто до меня не исследовал, ищу и достаточно часто нахожу решения весьма интересных задач. Потом приходят другие, заимствуют идеи, иногда их развивают, иногда меня "кидают". А так хочется, чтобы появились реальные продолжатели моего дела.

Когда я в свое время сказал матери, что хочу получить высшее образование, она, человек по натуре очень веселый, вдруг посерьезнела: "Гранит, ты получишь образование за счет тех людей из твоего народа, которые будут его лишены. И твой долг перед ними - до гробовой доски. Если ты это понимаешь, иди…" Моя жизнь в науке - это исполнение своего человеческого долга. А все остальное - мелкие детали…
Надежда ВОЛЧКОВА