Состояние научно-технологического комплекса страны стало одной из сквозных тем последнего форума «Абалкинские чтения», который проводился на минувшей неделе Вольным экономическим обществом (ВЭО) России, Международным Союзом экономистов и Секцией экономики Отделения общественных наук РАН. Выступавшие по этой теме докладчики рассмотрели основные проблемы развития фундаментальной и прикладной науки и обозначили «узкие места» в формулировании и реализации стратегии. А также сошлись во мнении, что целостной скоординированной научно-технологической политики в стране пока нет и на фоне общей стагнации финансирования НИОКР пока не очень видны ее контуры.

Технологическое отставание России по большинству ключевых направлений «скорее нарастает», за исключением ряда сегментов, – констатировал в своем докладе главный экономист государственной корпорации развития ВЭБ.РФ Андрей Клепач. Среди направлений, где лидерство поддерживается, он упомянул атомную отрасль, часть работ по искусственному интеллекту и оборонные технологии. «13 лет стагнирует общий уровень расходов на науку по отношению к ВВП. Собственно говоря, никакого роста в Год науки в 2021 году у нас тоже нет. На самом деле и в бюджете развития, который у нас почти принят, прошел два чтения, тоже никакого роста расходов на науку до 2024 года не предусмотрено – относительно ВВП если сопоставить».

Кроме недостаточного финансирования на фоне инфляции, в числе основных проблем член Правления ВЭО России также назвал отсутствие «внятной системы» научных и научно-технологических приоритетов, которая существовала даже в первой половине «нулевых» – последнее такое стратегическое решение было оформлено указом Президента РФ в 2011 году. Сейчас приоритеты частично отражены в Стратегии научно-технологического развития РФ под определением «больших вызовов» – предполагалось, что в дальнейшем они будут конкретизированы, но такая работа так и не была проведена.

«Есть много инициатив, инструментов, но скоординированных действий – не важно, хорошие они или плохие – их нет. В отличие и от Китая, где есть национальная стратегия, дорожная карта до 2050 года с оценкой, где Китай впереди, где он отстает и когда должен выйти на мировой уровень. Такие же программы есть в США, в Японии и в Евросоюзе. У нас в этом смысле планирование или целеполагание обходится без такого рода приоритетов. И это может быть еще более серьезной проблемой, чем даже вопрос, сколько денег, как, когда и кому дать», – отметил Андрей Клепач.

Взаимодействие науки и образования как доминирующая тема повестки в последние годы, по мнению спикера, также вызывает вопросы: программа «Приоритет-2030», создание НОЦ и другие инициативы последних лет направлены скорее на развитие университетов через вовлечение их в научную деятельность. «На самом деле это не консорциумы, не единые центры науки и образования, а это некоторая система вовлечения ученых в преподавание или, точнее, в исследовательскую работу в вузах».

В числе проблем представитель Внешэкономбанка обозначил и низкую эффективность стимулов для изменения структуры образования в пользу естественно-научных, инженерных специальностей. При этом в России соотношение инженеров и исследователей к общему количеству занятых, особенно в промышленности, – одно из самых низких в мире. «Там 10-15% (до 20%), у нас меньше 10% - в отличие от того, что было при Советском Союзе. То есть мы теряем не только научные, но и – что может быть для технологического развития, для конкурентоспособности, еще важнее – инженерные кадры».

Развитие прикладной науки Андрей Клепач считает «самой болевой точкой» – особенно это касается государственных научных центров, где базируется работа по космическим и авиационным технологиям, системам связи, микроэлектронике, фотонике и т.д. По его мнению, это сфера недофинансируется еще в большей степени, чем академические институты, плюс развитие тормозится раскоординированностью работ военного и гражданского назначения.

«Это то, что кардинально отличает нынешнюю ситуацию от того, что было в советское время и что есть сейчас в Соединенных Штатах, где фундаментальная наука, математика, физика во многом подпитывается именно заказами Министерства обороны, причем перспективного плана <…>. Минобрауки вначале упразднило в институтах 1-ые отделы, теперь создало общие 1-ые отделы, и с этим еще морока чисто техническая. Я не говорю про содержательные вещи с точки зрения объединения усилий, которые идут у военных и по тем же новым материалам, и по «беспилотью», по системам управления, навигации, с тем, что делается в гражданской сфере».

Если продолжить в будущее заложенные в бюджете тенденции, то некоторого улучшения ситуации ожидать можно, хотя это и не станет прорывом. Тем не менее, оптимистичный сценарий все-таки реален, и именно за счет координации усилий можно «существенно переломить ситуацию», считает Андрей Клепач.

Ретроспективный анализ проблем российской науки представил заместитель президента РАН, член-корреспондент РАН, руководитель Информационно-аналитического центра «Наука» РАН, член правления ВЭО России Владимир Иванов. Он напомнил, что многие проблемы с финансированием науки и снижением статуса ее институтов начались после 2004 года с упразднением Министерства промышленности, науки и технологий и передачи управления наукой в социальный сектор: «Это все вполне логично укладывается в схему, когда страна развивается по ресурсному направлению. Когда фундаментальная наука нужна только для того, чтобы поддерживать образование, потому что о собственных технологиях речи не идет. И так развиваются все страны, которые не ставят перед собой задачу технологического лидерства».

Снижение финансирования до уровня стран второго-третьего эшелона (согласно принятому бюджету порядка 0,19%, у стран-лидеров – от 0,4% и выше), усугубляется специфическим администрированием. «Управление фундаментальной наукой перешло в руки административных органов – нигде в мире такого нет. Если мы посмотрим, как устроена фундаментальная наука в тех же Соединенных Штатах, во Франции, в Германии, я уж не говорю про КНР, то мы увидим, что все-таки все это проводится государственными, но неправительственными структурами – вот это вопрос принципиальный».

Перевод науки в вузы Владимир Иванов также назвал ситуацией, характерной для развивающихся стран, к тому же этот процесс – в рамках исторически сложившейся в России системы – сопровождается неэффективными затратами ресурсов и потерей темпов развития. При этом самой большой проблемой сегодняшнего дня спикер назвал сокращение кадрового потенциала, которое не в последнюю очередь связано с ликвидацией научной аспирантуры в 2012 году: «Если вы помните, научная аспирантура был признана третьей ступенью образования, хотя до этого она считалась первым шагом научной карьеры».

В ближайшие годы предстоит решать и проблему дезинтеграции научно-технологического пространства – речь идет о научной поддержке регионов. «Это уже самый серьезный вопрос. В Академии наук была сеть региональных отделений (вы знаете, что их три) и дальше еще была сесть региональных научных центров РАН. И таким образом субъекты федерации все были поддержаны, имели научную поддержку. Кроме того, с 1993 по 2004 год в министерстве тогда еще науки было специальное подразделение – направление по региональной научно-технической политике. В 2004 году это было ликвидировано, и вот только сейчас мы опять возвращаемся к этой проблематике», – сказал заместитель президента Российской академии наук.

Научный форум «Абалкинские чтения» на тему: «30 лет новой России: проблемы, достижения, перспективы» состоялся 23 декабря 2021 года в Доме экономиста. В ходе мероприятия были рассмотрены вызовы для социально-экономического развития России в контексте экономической политики страны за три десятилетия. С докладами также выступили заведующий кафедрой экономической теории и политики факультета финансов и банковского дела РАНХиГС при Президенте РФ, академик РАН Абел Аганбегян; заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН Яков Миркин; вице-президент ВЭО, вице-президент Международного союза экономистов Владимир Щербаков; директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН Александр Широв.