Зачем «Прогресс», если есть Исаакий?
01.02.2017
Храмы религиозные и храмы научные вполне могут сосуществовать. Но не в нашем случае.
В России всегда шторм и крайности.
Бурные дискуссии вызвали претензии РПЦ на крупные музейные объекты (Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге и заповедник «Херсонес Таврический» в Севастополе), а также допустимость религиозных одежд в школе. И, как крещендо, новый удар по фильму «Матильда» из Госдумы. Эти внешне несхожие проблемы кажутся мне родственными — они говорят об опасной архаизации и интеллектуальной деградации общества. Дело не в возмещении прежних обид и не в обоснованности претензий, а в приоритетах власти и в том векторе, который указывается людям.
Надо признать, что служение культу для власти важнее, чем интересы просвещения. Внешнее соблюдение обрядов видится базовым фундаментом. Прочнее, чем уровень образования. Не доводилось слышать, чтобы учащиеся из школ, вокруг которых ведется дискуссия о хиджабах, побеждали на олимпиадах. Для руководства таких регионов проблема могла бы выйти на первый план, но это на обочине их интересов. Кстати, школьники из Ирана уже много лет среди лидеров на международных олимпиадах. Дело, видимо, не в хиджабах…
На высоких форумах звучат речи о технологическом отставании как главном стратегическом вызове России. Храмы религиозные и храмы научные вполне могут сосуществовать. Но не в нашем случае. У нас всегда шторм и крайности. Либо разрушаем храмы и получаем Нобелевские премии, либо зажимаем науку и размахиваем кадилом.
Храмы прирастают, а наука в России на паперти. И с каждым годом спускается все ниже. В том же Санкт-Петербурге земли, выделенные царями Пулковской обсерватории, отданы под жилищную застройку, фон от которой исказит сигналы из космоса и перечеркнет двухсотлетние таблицы наблюдений. Одновременно объекты культа, которые при царях принадлежали казне, один за другим передаются РПЦ. Пулковская обсерватория была построена при Николае I, который считается воплощением мракобесия и врагом реформ. При этом последнее инструментальное обновление когда-то лучшего в Европе астрономического центра профинансировано в эпоху советского застоя.
На этом фоне объяснима глубоко скептическая реакция экспертов на бодрое намерение вице-премьера Дмитрия Рогозина обеспечить страну пассажирскими самолетами отечественного производства. Идея тем более смелая, что в те же дни из-за глубоких технологических дефектов отозваны все двигатели для российских ракет «Протон» и «Союз». Если верить сообщениям о природе дефектов, которые связаны с тотальным воровством драгметаллов, то остается гадать, каким образом эти ракеты все же взлетали. Неужели мы деградировали до уровня чеховского злоумышленника, который откручивал гайки на железной дороге?
Убежден, что существует прочная внутренняя связь между клерикализацией общества и технологическим отставанием страны. Иногда приходится слышать, что противоречия нет и великие ученые (Ньютон, Галилей, Паскаль) были глубоко верующими людьми, а некоторые титаны (Мендель, Коперник) даже служителями церкви. Это стародавние времена, когда образование было тесно увязано с религиозными институтами. В ХХ веке картина иная.
На исходе первой научно-технической революции, незадолго до Первой Мировой войны американский психолог Джеймс Льюб провел опрос среди тысячи наиболее выдающихся ученых. Почти 60% оказались атеистами. Среди биологов, математиков, физиков и астрономов еще больше неверующих — 70%. Через 20 лет неутомимый Льюб повторил исследование — цифры выросли до 67 и 85%. Важно, что в тот момент еще не были совершены революционные открытия в области ядерной физики, а теория Эйнштейна не привела к перевороту в мироздании.
Кстати, об отношении к религии Альберта Эйнштейна. Об этом необходимо сказать, коли сторонники симбиоза науки и религии апеллируют к фигурам Ньютона и Галилея. «То, что вы читали о моих религиозных убеждениях, — это, конечно, ложь, которая навязчиво повторяется, — настаивал Эйнштейн. — Я не верю в персонифицированное божество и всегда ясно об этом говорил. Если во мне и есть что-то, что можно назвать религиозным, то это — безграничное восхищение структурой мироздания, насколько наша наука может ее постичь». И еще, афористично: «Идея персонифицированного божества никогда не была мне близка и кажется довольно наивной».
Классический эксперимент Джеймса Льюба был повторен в 1996 году и подтвердил прежние показатели. Кстати, сам ученый предрекал, что религиозность ученых должна снижаться по мере роста уровня образования в обществе.
Эта тенденция была проверена в разных странах, даже, скрипя зубами, тенденциозными исследователями. 15 лет назад эксперимент Льюба был воспроизведен среди наиболее авторитетных членов Национальной академии наук США. В зависимости от научной дисциплины, доля атеистов составляла 65-69%. Лидерами по части атеизма оказались (по возрастанию) физики — 79%, далее математики — 85%, астрономы — 92,5%. Самые отъявленные безбожники — биологи, 94%. Забавно, что основоположник теории эволюции и разрушитель основ веры Чарльз Дарвин едва не стал священником англиканской церкви.
Важно подчеркнуть, что несложно найти искренне верующих крупных ученых, но важна, как в здравоохранении, общая картина и статистика. Интеллектуальная элита современного общества уходит от религии. Удивительна позиция РПЦ, которая твердит о своей патриотической позиции, но ровным счетом ничего не делает, чтобы побудить общество преодолеть главную угрозу для суверенитета страны — технологическое отставание. Западная церковь поддерживает многие научные изыскания в области естествознания. Наша — отворачивается.
Напротив, в ведущих и еще сохранивших потенциал образовательных центрах ведется агрессивная религиозная пропаганда. Во многих государственных вузах с кафедр вещают священники и даже в МГУ на одной из конференций были зачитаны доклады «Мир сей во зле лежит», «Наука и вера в русской математической школе», «Божественные параллели аэронавтики»…
Взаимоотношения общества, религии и науки непросты. Хотя США неводом собирают Нобелевские премии, американское общество вовсе не является антирелигиозным. По опросу всеведущего «Гэллапа», за достойного кандидата, если это женщина, согласны проголосовать 95% избирателей, если католик — 94, если еврей — 92%, если чернокожий — тоже 92%, если гомосексуалист — 80%, но если атеист — только 49%.
В научной элите, которая формирует образ будущего и от которой, в конечном итоге, зависит благосостояние страны, у религии все меньше сторонников. Этот тезис еще долго будет становиться поводом для дискуссий, но объективная тенденция именно такова.
Наша элита на перепутье. Либо сохранение власти, либо будущее страны. На сохранение власти работает архаизация сознания, умножение церковной собственности, поддержка традиционного уклада. Но сильному государству необходим сильный средний класс, инновации во всех областях, ускоренное развитие науки и технологий, современное образование. При этом многими исследованиями установлена корреляция: чем выше в стране уровень религиозности, тем меньше поддержки оказывается науке.
Никто из российских олигархов не поддерживает научные исследования в сколько-нибудь заметных объемах. На Западе Рокфеллеры и Форды учреждают миллиардные фонды, которые способствуют расцвету науки и образования. Эндаумент провинциального университета в США многократно больше бюджета РАН. Наши олигархи, которые в массовом порядке умудрились нагреть руки даже на победе Трампа, жертвуют на храмы, но науке смахивают крошки. С наукой лучше не связываться. Пару лет назад фонду «Династия», перед самым его закрытием, было вменено в вину издание всемирных бестселлеров Ричарда Докинза с возмутительно атеистическим содержанием.
А если от сердца сказать, то зачем нам «Прогресс», если есть Исаакий?
Росбалт, Сергей Лесков