Версия для печати

Актуальное интервью вице-президента РАН, академика Геннадия Месяца

Непростым делом – распределением сокращенного на четверть по сравнению с прошлым годом бюджета программ фундаментальных исследований Президиума и отделений РАН – занимались в первые недели февраля научные советы и бюро отделений. В прошлом году, несмотря на секвестр, Российской академии наук удалось удержать финансирование этого важного раздела на уровне 2008 года. Нынешнее «обрезание» бюджета РАН не оставило шанса сохранить хотя бы в прошлогоднем виде расходы на обеспечение программ, в рамках которых научные коллективы, представляющие разные отрасли науки и регионы, ведут совместные исследования «в приоритетных направлениях, результаты которых могут оказать существенное влияние на темпы научно-технического прогресса в России». По какому принципу академия делила оскудевший «программный» бюджет, «Поиску» рассказал председатель комиссии Президиума РАН по формированию перечня программ фундаментальных исследований вице-президент РАН Геннадий Месяц.

- Геннадий Андреевич, несмотря на уменьшение финансирования программ Президиума РАН, их перечень остался прежним. Не было ли мысли чем-то пожертвовать?

- В 2009 году мы приняли новый порядок формирования программ. До этого их список утверждался ежегодно на основе представлений от бюро отделений по отраслям наук, которые оценивали актуальность поставленных научных проблем и производили предварительный отбор задач. Понятно, что за год серьезную работу не выполнишь, поэтому большинство проектов в итоге рекомендовалось продолжить. Мы привели формальную часть в соответствие с реальностью. Теперь перечень программ принимается на трехлетие, с ежегодным рассмотрением итогов и переоформлением программных заданий на основе достигнутых результатов. Так что список сформирован на три года, уменьшать его мы не стали. Наоборот, очень хотели расширить…

Как известно, во время декабрьской сессии Общего собрания представители РАН встречались с президентом страны, который порекомендовал нам сделать акцент на тех работах, которые лежат в русле пяти определенных государством направлений технологического прорыва. Но поскольку финансирование программ в академии сократилось в этом году с 2,7 до 2 млрд, экспертный совет решил не увеличивать их число. Мы лишь сгруппировали программы по направлениям модернизации и постарались, чтобы «приоритетные» группы пострадали от секвестра в меньшей степени, чем остальные.

- Все ли программы «попали под сокращение»?

- Практически все. Экспертный совет посчитал возможным сохранить на уровне прошлого года обеспечение лишь трех программ. Одна из них связана с исследованием фундаментальных взаимодействий на ускорительном комплексе ЦЕРН. Академия заключила соглашение с Европейским центром ядерных исследований: мы обязались выделять на эти работы по 2 млн долларов в течение трех лет и должны соблюдать международные договоренности. Сохранилось и финансирование программы «Фундаментальные основы развития энергетических систем и технологий», поскольку в нее были добавлены исследования по высокотемпературной сверхпроводимости. Кроме того, по итогам последней сессии Общего собрания РАН, показавшей, каких блестящих результатов достигли академические научные коллективы, занимающиеся изучением мозга, решено было выделить дополнительные средства на работы в этой области. Чтобы не открывать отдельную программу по нейронауке, мы решили сформировать под нее специальный блок в рамках программы «Фундаментальные науки – медицине», поэтому ее финансирование также сохранено.

- Насколько «урезаны» остальные программы? Изменится ли число включенных в них проектов?

- Общее финансирование 30 программ уменьшилось на 26%, на них выделяется всего 6% бюджета РАН. Суммы, приходящиеся на каждую программу, пришлось сократить на 10-40%. Соответственно, координаторам и научным советам, которые проводят конкурсы «внутри» программ, дано право приостановить реализацию некоторых проектов. Не повезло, в частности, ряду работ, для выполнения которых требуется новое дорогостоящее оборудование. С закупками приборов в этом году ситуация тяжелая. Руководство страны обещало выделить на переоснащение институтов РАН 10 млрд в течение 3-4 лет. В 2009 году нам дали 2,5 млрд рублей, а на этот год запланировали всего 1,5 млрд. Наряду с расходами на приобретение оборудования за рубежом, пришлось серьезно «поджать» и программу Президиума РАН, в рамках которой академические учреждения изготавливали приборы для нужд друг друга. Эту деятельность по «взаимному опылению» мы начали в тяжелые для РАН годы, и она оказалась весьма эффективной. В 2008 году академия выделила под нее 250 млн, а сегодня - всего 50 млн, поскольку целевые расходы президиума сокращены еще больше, чем программы фундаментальных исследований.

- Как при таком масштабном сворачивании финансирования вы определяете приоритеты?

- Приходится «резать по живому», оставлять практически без средств целые успешные направления, и это очень обидно. Вот, к примеру, Институт электрофизики УрО РАН разработал и начал выпускать опытные партии катодолюминесцентных спектрометров с расширенной регистрацией спектра. Эти приборы дают возможность идентифицировать все известные минералы. Понятно, что наши геологические институты стоят за этими спектрометрами в очередь. Разработчикам, в свою очередь, нужны средства, чтобы идти дальше, совершенствовать установку. И такие темы приходится сегодня замораживать: финансовая ситуация в академии заставляет.

Меня потрясает близорукость людей, которые руководят наукой в России: на какие-то абсурдные прожекты средств не жалеют, и при этом 3,5 млрд отнимают у фундаментальной науки, которая создает основы для модернизации экономики. Все знают, что американцы удвоили финансирование исследований, чтобы выйти из кризиса с серьезными заделами на будущее. У нас же в стране в последние десятилетия, к сожалению, побеждает утилитарный подход к академической науке…

Поск, Надежда Волчкова