http://93.174.130.82/news/shownews.aspx?id=d7265aa3-375d-43e1-b0a1-3f91f513bb77&print=1
© 2024 Российская академия наук

Российская академия наук в эпоху перемен

25.01.2003

В январе 2003 г. в газете «Содружество» № 1-2 (82-83) опубликовано интервью с вице-президентом РАН академиком Г.А.Месяцем.

Российская академия наук в эпоху перемен


Флагманом российской науки вот уже почти 300 лет является Российская академия наук – крупнейший в мире и уникальный центр фундаментальных исследований. Не случайно праздник российской науки приходится на 8 февраля – день, в который в 1724 году был подписан указ о создании Академии наук. В прошлом году исполнилось десять лет со дня преобразования величайшей в мире научной организации, какой была Академия наук СССР, в Российскую академию наук. Как развивалась Российская академия наук в эти годы?
Эти годы были весьма драматичными для наших ученых и Академии в целом: резкое снижение финансирования науки, обнищание ученых, отсутствие промышленных заказов, падение престижа науки, массовый отъезд научных кадров за рубеж и т.д. Для того чтобы наука не погибла, требовалась огромная работа ученых и в первую очередь руководства Российской академии наук.
После распада Советского Союза в обществе развернулась дискуссия относительно реформирования Академии наук, даже ставился вопрос, нужна ли Академия вообще. К сожалению, само понятие «реформирование» в последнее время приобрело отрицательный оттенок, поскольку многое из того, что подвергалось реформированию, вскоре или исчезло вообще, или приобретало весьма уродливые формы.
Наша задача состояла в том, чтобы, реформируя, меняя систему управления наукой и характер взаимодействия ученых внутри научного сообщества, сохранить главное – творческий потенциал, научные школы, имущество, свести к минимуму «утечку мозгов», а также восполнить «отток» ученых путем привлечения в науку молодежи.
Благотворная роль РАН для поддержания и выживания фундаментальной науки в России огромна и безусловна. Только благодаря тому, что Академия сумела сохранить свой кадровый потенциал, свою структуру, воспрепятствовав растаскиванию собственности, удалось сохранить научные школы, экспериментальную базу, рабочие места для огромного количества ученых; несмотря на экономический и структурный кризис, продолжать получать новые знания, новые уникальные результаты (материалы, приборы, программные комплексы), образцы новых высоких технологий. Именно об этом свидетельствуют многочисленные приглашения российских ученых и специалистов для участия в научных исследованиях, в образовательном процессе от научных учреждений ведущих стран мира.
Пять лет назад мы провели большую работу по совершенствованию сети научных учреждений РАН. Некоторые институты были ликвидированы, другие укрупнены. Тогда удалось почти безболезненно сбросить «балласт».
Сейчас разговор вновь идет о «балласте». Он, безусловно, еще есть. Мы и сами это видим. Но проблема избавления от него не так проста, как кажется. Наука – слишком тонкий механизм, чтобы настраивать его примитивными методами. Механическое сокращение штатов или числа институтов нас не устраивает. Хотя бы потому, что при сокращении ученых нам не хватит денег для выходных пособий. Я уже не говорю о социальных аспектах этой проблемы, когда многие тысячи высококвалифицированных ученых потеряют работу.
Академия не раз доказала свою способность к эффективному саморегулированию. Будем думать, искать варианты. Мы не сомневаемся, что задачи, стоящие перед Академией, будут решены.
Как вы оцениваете нынешнее состояние российской науки? Что изменилось за последние два-три года - с тех самых пор, когда Президент Владимир Путин на встрече в Академии наук поставил задачу с помощью инновационных технологий уменьшить сырьевую зависимость нашей страны?
Сейчас ресурсная поддержка науки со стороны государства заметно выросла, средства поступают стабильно и вовремя, ежегодно происходит небольшое увеличение бюджета Академии наук. Соответственно возросла и эффективность научной работы. Год назад на совместном заседании Совета Безопасности, Госсовета и Совета при Президенте РФ по науке и высоким технологиям была принята программа развития российской науки на ближайшую перспективу. Там были сформулированы несколько положений, очень для нас важных. Впервые за многие годы наука отнесена к числу высших приоритетов государства. Известно, что существует две ветви науки - фундаментальная и прикладная. Конечно, это очень условное деление, потому что на самом деле наука едина. Но есть принципиальное положение, которое мы отстаиваем: фундаментальная наука должна финансироваться государством, как это делается во всех развитых странах. А, по большому счету, эту проблему нам еще только предстоит сдвинуть.
На этом заседании Президент поставил перед наукой задачу создать научный задел для инновационного прорыва. Если суммировать итог последних двух-трех лет, удалось ли подойти к решению этой задачи?
Академия создает научные продукты, которые могут послужить основой для новых технологий. Многие институты начинают заниматься и инновационной деятельностью, но так, чтобы это было не в ущерб развитию фундаментальных исследований. И достойных примеров этому немало. Сибирский институт ядерной физики, который возглавляет академик А.Н. Скринский, наряду с проведением фундаментальных исследований, производит самые мощные в мире электронные ускорители для различных технологических применений. Показательная деталь: налоги, которые институт платит в государственную казну, превышают его бюджетное финансирование. Да, здесь уже сложился замечательный симбиоз науки и производства. И все-таки я не устану повторять: навязывать всем научным коллективам подобную модель нельзя.
На последнем заседании Совета по науке и высоким технологиям обсуждался вопрос о наукоградах. Существуют разные подходы к этой проблеме. По какому пути решено в итоге пойти?
В свое время был принят закон о наукоградах, в соответствии с которым всем подобным образованиям предоставляются некие преференции. Сейчас в стране около 70 территорий, которые можно называть наукоградами, а можно называть и территориями с повышенной концентрацией научного потенциала. Например, Новосибирский академгородок наукоградом не является и по определению не может им быть, так как он не муниципальное образование. Если предоставить академгородкам статус наукограда, то преференции, льготы пойдут не на развитие науки и поддержание инновационной деятельности, а на содержание коммунальных служб и решение городских проблем. Спору нет, поддерживать академгородки надо, но эта поддержка должна им помочь быстрее стать точками роста инновационной экономики.
Нужно немедленно вносить изменения в закон о наукоградах, чтобы он заработал в полной мере. Первое, что требуется: право на коммерциализацию разработок Академии наук должна получить сама Академия. Второе: нужно провести технологический аудит, чтобы разобраться, какой у Академии задел для практического применения и где найти потенциальных инвесторов.
На заседании Совета было принято, как мне кажется, очень правильное и сбалансированное решение. Правительству поручено в довольно короткий срок подготовить концепцию развития таких научных образований и запустить пару пилотных проектов. В качестве полигонов будут выбраны один-два муниципальных академгородка в Московской области.
На том же заседании министр экономического развития и торговли Герман Греф выступил с идеей организации особых экономических зон. Суть примерно та же самая: преференции со стороны государства должны служить развитию наукоемкой инновационной экономики.
А как обстоит дело с пресловутой «утечкой мозгов»? Ведь известно, что немало сотрудников академических институтов работают за рубежом?
По-моему, куда более опасная утечка научных кадров происходит не за границу, а в коммерческую сферу. Среди ушедших в бизнес большое количество бывших физиков, химиков, математиков, талантливых людей, владеющих компьютером, восприимчивых ко всему новому. Вряд ли кто-нибудь из них вернется в науку – здесь пока нет возможности получать такие заработки.
Что касается отъезда ученых в другие страны – это, конечно же, тревожит. Но здесь наметилась тенденция уменьшения числа отъезжающих. Устроиться на постоянную работу, скажем, в США, совсем не так просто. К тому же ученый там – тоже не самая престижная профессия. Адвокаты, врачи, банкиры зарабатывают там значительно больше, чем научные сотрудники. Поэтому в лабораториях работают сейчас арабы, китайцы, индусы, югославы, ну и русские.
Наша Академия пошла на революционное нововведение: после увеличения государственного финансирования мы передали дополнительные бюджетные средства на разработку общеакадемических программ проведения междисциплинарных фундаментальных исследований. Они продолжаются уже третий год. Недавно мы проанализировали, как обстоят дела у молодых ученых, которым, кстати, эти программы дают дополнительный заработок. Оказалось, что ни один не только не покинул страну, но после того, как мы объявили большую биологическую программу, четверо уехавших молодых ученых решили вернуться домой.
В заключение хочу сказать, что судьба российской науки неотделима от путей развития нашей страны. Но есть в развитии отечественной науки некие универсальные объективные законы, нечто, позволяющее с уверенностью, проверенной временем, утверждать – и в периоды процветания, и в лихолетье, и в кризисы – российская наука продолжает рождать новые знания и таланты, давать свет новым идеям и изобретениям. Стремление к знаниям, учение с большой буквы всегда двигало прогрессом. Интервью опубликовано в газете промышленников, предпринимателей, политиков «Содружество», январь 2003 г. № 1-2 (82-83)