Версия для печати

Попали в десятку

О сути этих десяти законов, а также о проблемах перехода России к экономике знаний корреспондент "РГ" беседует с председателем Комитета Госдумы по науке и наукоемким технологиям, академиком РАН Валерием Черешневым.

О переходе к инновационной экономике говорят лет десять, но дело практически не движется. Главная причина, кажется, уже ясна всем - у бизнеса на них нет спроса. И понятно почему: если 90% бюджета наполняется из "сырьевых труб", то нет никакого стимула вкладывать деньги в какие-то высокие технологии. Среди предприятий почти нет конкуренции, они прекрасно себя чувствуют без инноваций. Законы изменят эту ситуацию?

Прежде всего хотел бы заметить, что инновационный путь развития России зависит от множества факторов. И, конечно, от состояния нашей науки. А ведь сегодня нередко приходится слышать странные речи. Мол из почти 260 государств, которые сегодня есть в мире, только в 60 развивается наука, а широким фронтом - всего в десяти. То есть в 200 странах вообще нет никакой науки, и они тем не менее они прекрасно живут. В богатейших нефтью государствах не существует никаких академий наук, отраслевых институтов, они просто покупают готовые технологии, и у них нет проблем.

Но в России наука всегда была важнейшим фактором и безопасности государства и ее культуры. Потерять это национальное достояние легко, воссоздать практически невозможно. Сегодня перед страной стоит труднейшая задача - модернизация экономики. А по сути, надо достижения ученых перевести в технологии, создать новые наукоемкие производства. Пока же их доля в нашем экспорте мизерна - менее трех процентов. В то время как у Китая уже около 25 процентов. А на мировом наукоемком рынке мы вообще незаметны - всего 0,3 процента.

Причину вы сами назвали - нашему бизнесу инновации не нужны. В такой ситуации выход единственный: государство должно само создавать этот спрос. Необходима стратегия инновационного развития, где будет жестко записано, что, скажем, к 2015 году доля наукоемкой продукции в экспорте должна составлять 3 процента, а к 2020 году - 10 процентов. Цифры, конечно, условные, но они должны быть. Точно также и по другим отраслям. Скажем, поток сырой нефти, продаваемой за рубеж, должен сократиться на 10 процентов, но зато экспорт высококачественных продуктов после ее переработки на столько же вырасти. Кроме того, необходимо пересмотреть многие старые нормативы внутри страны, задать технологические коридоры для модернизации отраслей экономики. Яркий пример такого подхода - системы освещения. Недавно было заявлено, что постепенно с рынка исчезнут лампы накаливания, их должны заменить более современные и экономичные. Вот под эту задачу и должен подстраиваться бизнес. То есть государство обязано вмешиваться в экономику, как сегодня говорят, "понуждать" его заниматься инновациями. И не надо бояться обвинений, что это ущемляет свободу бизнеса и его интересы, рынок все расставит по своим местам.

Но с одной стороны у нас много говорят о создании экономики, основанной на знаниях, а с другой - в 2010 году урезают расходы на науку. В тоже время американцы именно в период кризиса резко увеличивают ее финансирование, называют ее локомотивом, который вывезет страну в новую экономику. Мы опять идем своим путем?

Да, финансирование науки в наступающем году сократилось на 0,4%. Так, по сравнению с 2009 годом, только по разделу "Общегосударственные вопросы" снизились ассигнования на фундаментальные исследования на 3,9%, а на прикладные исследования - на 6,5%. Но могу сказать, что первоначально расходы на науку были урезаны куда более существенно. Наш комитет неоднократно обращался в минфин, в минэкономразвитие, в итоге удалось добиться минимального сокращения выделяемых на науку денег.

Может, одна из причин сокращения финансирования науки в том, что в кабинетах власти есть те, кто недоволен состоянием Российской академии наук, мол до кризиса расходы на нее росли, а отдачи не видно. А глава минобрнауки Андрей Фурсенко вообще считает, что надо оставить 100 сильных институтов, резко увеличить их финансирование, взяв деньги у слабых.

Конечно, слабые институты надо отсекать, что РАН постепенно и делает. Из 460 институтов сегодня осталось около 400. Конечно, к академии можно предъявлять много претензий, и в частности, что она не так активно участвует в инновациях. Но давайте наконец скажем, что задача РАН - это прежде всего генерация новых знаний, а не превращение идей в "железо". Для этого в стране были отраслевые институты. Но у нас сегодня из шести тысяч институтов осталось около тысячи. Что же удивляться, что идеи некому внедрять. Ведь бизнесу идеи не нужны, ему подавай технологию, тогда он еще подумает, стоит ли на нее раскошеливаться.

Многие специалисты называют эту проблему одной из самых главных. Даже если вдруг у нашего бизнеса появится спрос на новинки, их некому внедрять. Как же быть?

Придется создавать инновационный пояс из внедренческих фирм. Большая их часть должна быть вокруг вузов, меньшая - вокруг академических институтов. Думаю, что именно так и получится в конце концов, сама жизнь к этому приведет. А возможность создавать такие фирмы открыл недавно принятый закон.

Закон в самом деле долгожданный, но уже раздаются голоса, что все оказалось не так просто, как ожидалось...

Неужели кто-то рассчитывал, что ученый сразу станет бизнесменом? Чудес не бывает. В законе оказались критические точки, с которыми мы сейчас разбираемся. Скажем, выяснилось, что у большинства институтов и вузов нет патентов и лицензий, то есть им нечего вносить в нематериальные активы. Нет менеджеров, способных заниматься коммерциализацией. Еще одна проблема - непонятно, что в случае банкротства созданной фирмы будет с переданной ей интеллектуальной собственностью. Кстати, вопрос, кому она принадлежит, если создана на средства государства, до конца так и не решен. Часто отмечают, что за последние десятилетие в России резко сократилось число патентов на изобретения. Но на деле оно не уменьшилось, просто авторы их не регистрируют. По закону сейчас изобретение сотрудника принадлежит учреждению, где он работает и где оно было создано. И что получается, когда какой-то завод внедрил разработку и направляет институту определенную сумму, скажем, два миллиона. Собирается ученый совет и начинает делить. Дать автору 200 тысяч? Многовато, хватит и 100. Остальное - директору, заместителям, отдел кадров не обидеть и т.д. Эти ребята-изобретатели слушают и думают, а зачем мне это надо. Лучше продам разработку за границу, там больше заплатят. Вот и все инновации. Поэтому мы готовим предложение по изменению статьи в четвертой части Гражданского кодекса, чтобы все права на изобретение должны принадлежать самому автору. Если оно внедряется, то доля автора в прибыли может быть до 30 процентов.

Думой подготовлен пакет более чем из 10 законов, которые должны дать импульс нашей инновационной экономике. В частности, будут даны четкие определения, что такое инновация, инновационная деятельность, национальная инновационная система и т.д. Неужели так уж важно закрепить в законе эти понятия? В ряде стран есть инновации, но нет никаких определений...

Тем не менее это крайне важно, не случайно именно налоговые органы так пристально и придирчиво относятся к терминам. Ведь в других законах из этого пакета предусмотрены значительные льготы для тех, кто занимается инновациями. Это делает пакет затратным, он "стоит" около 35 миллиардов рублей. Поэтому нам предстоят серьезные консультации с минфином, но бесплатных инноваций не бывает. Важно, чтобы закон работал точечно, а пользу от него получали именно инноваторы, а не махинаторы. И, конечно, бизнес должен понимать, куда его заманивают, куда он вкладывает деньги, и что ему выгодней. Скажем, если он участвует в разработке нового месторождения, но там нет никаких серьезных нововведений, то никаких льгот не получит. А вот если внедряются новейшие технологии, которые значительно повышают отдачу пластов или наряду с добычей будет идти и переработка сырья, то участники проекта получат такие преференции, делающие инновационный вариант намного выгодней, чем просто сырьевой. А налоговики, основываясь на закрепленных в законе терминах, смогут четко разделять "кто есть кто".

В США создание национальной инновационной системы признано важнее, чем даже полет на Луну. Она есть в пакете законов? В чем ее суть?

Такой законопроект разработан. Под национальной инновационной системой мы понимаем федерально-региональную систему, включающую совокупность институциональных структур, занятых созданием и коммерческой реализацией знаний и технологий, а также комплекса институтов правого, финансового и социального характера, обеспечивающих эффективное взаимодействие ее элементов. Такую систему еще только предстоит создать. Говорить, что она построена можно только тогда, когда массовое распространение инноваций в стране будет проходить без сбоев.

Сейчас все громче раздаются голоса, что для управления инновационным процессом в стране нужно создать единый государственный орган, вроде государственного комитета по изобретениям и открытиям - ГКНТ, который действовал во времена СССР.

Другие предлагают, разделить минобрнауку и сформировать отдельно министерство образования и министерство науки и инноваций. Ваше мнение?

Сегодня у нас ситуация с инновациями довольно странная. Ими занимаются и минэкономразвития, и минобрнауки, и минкомсвязи, и минсоцздравразвития, и минфин, но никто не отвечает за конечный результат. Опыт стран, где успешно прошло становление инновационных систем, показывает, что ответственность за госполитику должен нести один орган госвласти. Таким был ГКНТ, о котором вы говорите. Он, в частности, определял основные направления развития науки и техники, отбирал наиболее эффективные исследования, организовывал их внедрение, координировал работу министерств и ведомств. ГКНТ был межведомственным органом и подчинялся только правительству, был наделен правами проверять работу в министерствах, ведомствах, институтах, проводить научные экспертизы. Конечно, тогда была другая экономика, она жила по своим правилам. Сейчас они иные, но я убежден, что необходим единый орган управления инновациями, который должен быть наделен необходимыми правами, и отвечал бы за конечный результат. Вполне возможно, это могло бы быть министерство науки и инноваций.

Среди пакета инновационных законопроектов есть и документ о государственном секторе науки. А разве здесь есть неясность?

Да. Дело в том, что в государственный сектор науки сейчас входят академические институты, государственные научные центры и вузовская наука. Но очень много отраслевых институтов после развала министерств обрели статус ООО. Они имеют права участвовать в решении государственных научно-технических задач, получить бюджетные средства на их выполнение и т.д. Таким образом принимая законы о госсекторе науки мы с одной стороны расширяем возможности привлечения к научным исследованиям негосударственные организации, а с другой - определяем особые задачи научных организаций госсектора. В проекте закона мы расширили статус организаций госсектора науки: ими могут быть коллективы, где не менее 50 процентов госсобственности, они работают на государство и выпускают продукцию мирового уровня. Кстати, не менее важно рассмотреть вопрос об аккредитации научных учреждений, которая была отменена. В итоге сегодня сложилась странная ситуация, когда статус "научная организация" и доступ к бюджетным средствам имеет практически каждый. Фирмы, где, скажем, десять сотрудников, выигрывают конкурсы, потому что согласны выполнять работы по низкой цене, а потом приходят в серьезные институты и предлагают за определенный процент выполнить работу. Считаю, что аккредитацию нужно восстановить.

Российская газета, беседовал Юрий Медведев