Демон избавления от научной геронтократии
В свете улучшения руководством Российской академии наук в целях привести к
управлению новых людей, способных вдохнуть в одряхлевшие структуры и институты
РАН новые силы, ФАНО – то бишь теперь снова Министерство науки и высшего
образования РФ – производит массовую ротацию администрации в подведомственных
институтах. Бытовавшая ранее в Академии практика практически пожизненного
пребывания в директорских креслах решительно упразднена. Престарелые
директора-академики в массовом порядке смещены, и к руководству привлечены
новые люди. Причем по достижении 65-летнего возраста они также решительно
заменяются более молодыми. Аналогичные изменения происходят и на более низких
ступенях административной научной иерархии – среди начальников отделов и
лабораторий.
Все это как бы и правильно. Во всяком случае, как на Западе, где дела в
науке полагаются (и не без оснований на то) много лучшими, нежели в отечестве
нашем. Действительно, регулярная ротация, недопущение геронтократии – вполне
разумная административная практика. Расцвет геронтократии в большинстве случаев
означает застой. Но, как это часто и бывает, дьявол скрывается в мелочах, и эти
мелочи могут решительным образом повлиять на результаты проводимой Миннаукой
как бы благодетельной кадровой реформы.
Как известно – и на этот недостаток уже много ранее обращали внимание и в
Академии, и в вышестоящих государственных кабинетах, – на период 90-х и начало
нулевых годов пришелся сильно выраженный перерыв в притоке в Академию новых
сотрудников. Низкие оклады в академических институтах и открывшиеся возможности
неплохо зарабатывать и реализовывать себя на других поприщах привели к
практически полному оттоку из Академии более молодых сотрудников, не успевших
остепениться, зарекомендовать себя и выйти на уровень хотя бы удовлетворительной
оплаты своего труда. Все это привело к четко наблюдаемому в составе сотрудников
академических институтов провалу – в возрастной когорте моложе 60 и старше 30
лет – среди сотрудников РАН.
Отсюда очевидно, что в результате жесткого продолжения означенной кадровой
политики министерства к руководству институтами, по существу, без вариантов
скоро придут редкие сотрудники из этого дефицитного возрастного интервала.
Практически без конкуренции, что само по себе уже плохо.
Но обратимся к чуть более детальному (потому и, естественно, более
дискуссионному) анализу: кто эти немногие сотрудники РАН из столь «дефицитного»
интервала возрастов? Представляется, это могут быть менее амбициозные и менее
уверенные в себе люди, которые некогда предпочли надежную корочку
академического хлеба гипотетическому пирогу на предпринимательской стезе. Это
могут быть и совсем уж редкие чрезвычайно талантливые люди, которые просто не
видели себя нигде, кроме как в науке. Такие обычно уезжали из страны, но
некоторые могли по тем или иным причинам и остаться. В конце концов даже
и уехавшие могут вернуться и занять соответствующие позиции. Смогут ли они
эффективно вписаться в нашу административную вертикаль – другой вопрос. Анализ
результатов программы мегагрантов, предоставленных зарубежным
соотечественникам, мог бы ответить на этот вопрос.
Но в любом случае представляется, что контингент как исходно неуверенных в
себе людей, так и избыточно творческих, настроенных на личные успехи в науке, в
равной мере не представляется вполне удачным для формирования директорского и
административного корпуса научных институтов. Можно ожидать, что при
последовательном, скажем в течение 5–7 лет, претворении в жизнь
заявленной Миннаукой кадровой политики будет сформирован худший в истории Российской
академии наук директорский и административный корпус. Можно даже опасаться, что
тем самым по Академии будет произведен контрольный выстрел... пусть и из самых
добрых побуждений. Тот случай, когда благими намерениями вымощена дорога в ад.
Естественно, нелепо предполагать в министерстве стремление ухудшить
директорский корпус подведомственных институтов. Но некое желание сделать его
более покладистым вполне ожидаемо. Примерно об этом на одном из собраний совета
директоров институтов в начале 2018 года говорил Сергей Кузьмин,
тогдашний заместитель Михаила Котюкова по ФАНО, а теперь замминистра науки.
Обращаясь к директорам, он констатировал – вы для нас не академики или доктора
наук, а прежде всего наемные менеджеры, призванные обеспечивать исполнение спускаемых
показателей. Заметим, что заявленная министерством новая кадровая политика явно
способствует формированию не только более молодого, но и менее заслуженного,
менее уверенного в себе, а потому и более покладистого и сговорчивого
директорского корпуса.
Вообще-то схема кадровой политики министерства вполне аналогична схеме его
же требований в отношении публикаций. И в том и в другом случае оно исходит из
несомненно правильного посыла: ученые должны публиковаться, и практически
единственный способ формальной оценки их деятельности – востребованность
результатов исследований, оцениваемая формальными методами наукометрии.
Аналогично, понятно, что научными подразделениями должны руководить грамотные
сложившиеся специалисты активного возраста.
Стремясь не допустить субъективизма в оценке в условиях практического
отсутствия института научных репутаций и артикулированного неформального
общественного мнения (оно, конечно, существует, но разве что за чаем, в узком
кругу своих, как и положено оппозиционному мнению в авторитарных странах),
Миннауки просто не в состоянии функционировать иначе. А на выходе получается
явно что-то не вполне хорошее. И лучший вариант здесь обычно – как в известном
мультфильме: «Ну тогда пошлите лучших из худших!» Такая ситуация фактически
имеет место в случае утрированного и решительного применения наукометрии.
Похоже, так же обстоит дело и в кадровой научной политике.
Всегда найдется требовательный читатель, который, прочитав тот или
иной критический опус, потребует у автора разъяснить, как автор предлагал бы
исправить ситуацию и что ожидает в реальности.
Наличие возрастного провала в персонале Академии – данность. И как говорили
древние, даже великие боги не могут сделать ставшее несуществующим.
(Впрочем, в XIX веке бытовала шутка, что российские императоры сильнее богов.
Государю императору Николаю I довелось однажды начертать: «Считать
девственницей»).
Если посерьезнее, то можно предложить следующие меры, смягчающие неизбежные
следствия возрастного провала:
1. Сделать правило смены по возрасту нежестким, скажем, связать его с
реальной ситуацией и успехами/провалами данного учреждения или структуры.
2. Резко повысить роль ученых советов, перейти на
«парламентско-президентскую» форму правления в институтах.
3. Постараться частью вернуть в российскую науку уехавших за рубеж и
перешедших в бизнес (из последних вполне могут образоваться хорошие
администраторы).
Будут ли эти (или какие-либо иные) вроде бы разумные послабления приняты
министерством, сказать трудно. Можно, впрочем, ожидать, что политически
некорректное утверждение министерства, что человек после 65 лет заведомо не в
состоянии успешно управлять академическим институтом, будет откорректировано.
Как никак, в 2018 году на новый президентский срок был переизбран В.В. Путин 66
лет, а в 2024 году выборы грядут снова. И вряд ли кто возьмется
утверждать, что быть президентом РФ менее напряженно и менее ответственно, чем
быть директором научного института. Заметим также, что и пенсионный возраст в
стране заметно повысился. Смею полагать, что позиция министерства в этом
вопросе заметно смягчится. Что касается перехода на
«парламентско-президентскую» форму управления институтами, то такой переход
представляется маловероятным, как не вписывающийся в общую логику укрепления
вертикали. Принципиальных системных осложнений в связи с возможностью
привлечения людей с опытом бизнеса автор не видит. n
Михаил Владимирович Родкин – доктор физико-математических наук, главный
научный сотрудник Института теории прогноза землетрясений и математической
геофизики РАН и Института проблем нефти и газа РАН.
Вышесказанное является
сугубо личным мнением автора – пусть и согласным с мнением подавляющего большинства
опрошенных им коллег, – но ни в коей мере не является позицией администрации
аффилированных институтов Министерства науки и высшего образования РФ;
администрации по положению не имеют мнений, отличных от мнения министерства.