Стенограмма совещания Президиума РАН и Высшей школы
02.07.2008
18 июня 2008 года
Председатель – президент РАН академии к Ю.С.ОСИПОВ
Ю.С.ОСИПОВ
Добрый день, уважаемые коллеги!
Сегодня мы с вами собрались, чтобы обсудить вопрос, который звучит следующим образом «Университеты на пути к новому качеству образования».
Все вы знаете, что проблема образования очень волнует не только людей, работающих в высших учебных заведениях, но в научных организациях. Нас очень волнует содержание обучения. Эти вопросы, которые мы хотим сегодня обсудить в профессиональном стиле, без эмоций, без политики, а по существу, сформулировать с вою точку зрения и донести до людей, принимающих соответствующие решения.
Докладчик – ректор Московского государственного университета, вице-президент РАН академик Виктор Антонович Садовничий. Пожалуйста, Виктор Антонович.
В.А.САДОВНИЧИЙ
Глубокоуважаемый Юрий Сергеевич! Уважаемые коллеги!
В высшей степени знаменателен тот факт, что вопрос о развитии образования обсуждается на нашем заседании практически сразу после прошедших выборов в Академии, избрания президента Академии наук, нового состава Президиума РАН.
Это говорит о том, что образование относится к числу безусловных приоритетов Академии. Такое положение имеет глубокие корни. Позвольте несколько коснуться истории, - это поможет нам лучше ориентироваться и в современной ситуации.
У Российской академии наук и у российской Высшей школы немало страниц общей истории, где переплелись многие жизни, судьбы, положенный на алтарь служения науки, образования, на алтарь служения Отечеству.
Первый Российский университет был создан в Москве более четверти века назад по инициативе и проекту первого российского академика Михаила Васильевича Ломоносова. Принципы, положенные им в основание Университета, оказались плодотворными, а посеянные им семена учености принесли замечательные плоды. Здесь все сыграло свою роль. Продолжая метафору, я скажу, что и семена были высшего качества и почва плодородная, да и уход профессиональный.
Каковы же были эти принципы, ставшие основополагающими не только для первого Российского университета, но в дальнейшем и для всей системы высшего образования?
Они инварианты для Высшей школы. Именно они определяют эффективность и конкурентоспособность, - это доступность, фундаментальность и качество.
За доступность образования ратовал М.В. Ломоносов, холмогорский крестьянин, ставший российским академиком. В те годы социальным вызовом звучали его ссылки на опыт европейских университетов, где студент тот почтения, кто больше научился, а чей он сын, в том нет нужды. Ломоносов, как никто другой знал, что способность и желание учиться важнее происхождения. Сегодня это очевидно всем.
Связь образования с наукой, обучение на основе последних достижений, научные школы – все это, что входит в понятие фундаментальность и что сразу провозглашалось в качестве основополагающего университетского принципа, всегда осознавалось как важнейшие условие успешного развития образования.
Фундаментальность образования обеспечивается, прежде всего, связью университетов России и Академии наук. Велик и органичен вклад Академии в развитие Московского университета, других университетов России. Академия наук – как раз и есть первоисточник российской науки. Она стояла у истоков Московского университета, дав ему в качестве одного из своих кураторов первого президента Академии наук Лаврентия Ливентроста (?) и первых профессоров, лучших учеников Ломоносова - Поповского и Басова. С их имен начинается научная биография университетского образования.
Их этой биографии мы узнаем, что становление университетского образования и науки, формирование научных школ было неразрывно связано с деятельностью научных обществ. Это общества соревнователей физических и медицинских наук, Статистическое общество, Общество истории и древности, Московское математическое общество, Московское общество испытателей природы и многие другие.
Российская система образования складывалась постепенно, трудами многих поколений ученых и преподавателей, в тесном сотрудничестве с Академией. Уже в Х1Х в. в России наблюдается мощный духовный подъем, расцвет науки и культуры. Из Московского университета вышли, например, такие выдающиеся ученые того времени как Лебедев, Столетов, Чебышев, Жуковский, Сеченов, Тимирязев, Соловьев, Ключевский. Этот период стал «золотым» веком и русской литературы, которую прославили такие выпускники как Жуковский, Лермонтов, Грибоедов, Тютчев, Фет, Островский, Гончаров, Тургенев.
Революция 17-го г. разрушила многое в системе образования. Чтобы ее восстановить, пришлось приложить немало усилий. Свою роль сыграла угроза войны, которая заставила собрать страну воедино, сконцентрировать и активизировать научный потенциал. Как раз военные годы показали, что университеты России готовы отдать все силы для победы. Студенты и преподаватели ушли на фронт, в ополчение, а ученые с мировыми именами - Соболев, Понтрягин, Колмогоров, Арцимович, Лаврентьев - с успехом решали задачи повышения обороноспособности страны.
За победой в Великой Отечественной войне последовал рывок научно-технического прогресса 50-ых гг. Келдыш, Королев, Седов, Ишлинский, Ильюшин, Семенов, Сахаров, Тамм, Кикоин это имена-легенды и гордость нашей науки, гордость нашей страны. Все они работали и в академии, и в университетах.
Наши успехи в освоении космоса, я думаю, наглядно продемонстрировали силу научного потенциала страны и высочайшее качество отечественного образования.
После запуска первого спутника и полета Ю.Гагарина в Америке сделали вывод о том, что их неудачи вызваны слабостью образования, а значит надо увеличивать финансирование и содержательно усилить школьное образование.
Научно-технический подъем тех лет сопровождался соответствующими настроениями в обществе: мощная тяга к знаниям, готовность к напряженному интеллектуальному труду, вера во всемогущество науки. В семьях стремились дать детям лучшее образование, чем у родителей, потому что так скорее можно было построить, как говорили, счастливое будущее.
Постепенно, совместными усилиями университетского и академического сообщества в стране сложилась единая система образования - эффективного, устойчивого, с высоким уровнем подготовки специалистов, - доказавшая преимущества своих основополагающих принципов, о которых мы говорили: доступность, качество и фундаментальность.
90-ые гг. оказали разрушительное воздействие на систему образования. Новая политическая реальность обернулась для образования своей не лучшей стороной: отсутствием необходимого государственного финансирования и, как следствие, утечкой интеллектуального потенциала, угрозой приватизации университета.
В те годы из-за недофинансирования оказалась подорванной вся система подготовки и воспроизводства научных кадров. Неизбежным результатом стал тяжелый кадровый кризис, абсолютное сокращение числа исследователей, быстрое старение, изменение их качественного состава, разрушение преемственности и кадрового баланса в науке.
За период с 1990 по 2000 г. общая численность персонала, занятого исследованиями и разработками в России, сократилась более чем на половину. В абсолютных цифрах наука потеряла более миллиона человек. По данным Центра исследований и статистики науки в начале 90-ых гг. в науке и научном обслуживании было занято почти 2 млн., в начале 2000-ых гг. работало менее 900 тыс. человек. По удельному весу занятых в науке Россия находилась в это время на девятом месте в мире после Финляндии и Исландии. Всего среднегодовая численность занятых в отрасли сократилась почти на 60 процентов.
Процесс ухода научных кадров в другие сферы деятельности определялся как развитием кризисных процессов в самой науке, так и ситуацией на рынке труда. Все это происходило на фоне неизбежного старения научного персонала.
Кроме того, с 90-го по 2000 г. на постоянное место жительство за рубеж выехало 20 тыс. человек, занятых в сфере науки и образования.
Следует сказать еще об одном процессе, который ослабил нашу научную школу. 33 тыс. человек работают за границей по контрактам, т.е. большинство из них основную часть времени или постоянно находятся за рубежом и лишь формально числятся в наших списках.
Я считаю, что научное сотрудничество это улица с двухсторонним движением, и хотелось бы, чтобы на этой улице было и встречное движение. Хорошо, что сейчас начали создаваться условия для возврата уехавших в 90-ых гг. наших специалистов и для приезда к нам зарубежных специалистов. Это и есть настоящая академическая мобильность.
Кризис середины 90-ых гг. для Высшей школы стал фактической проверкой на прочность. Приняв вызов того времени, российские университеты сильные своими традициями, своими научными школами смогли выстоять, продолжить развитие уже в новых условиях.
Я приведу один пример. В то время в Московском университете воссоздается медицинское образование. На смену отделенному в 1930 г. медицинскому факультету создаются факультет фундаментальной медицины, а также факультет наук о материалах, факультет биоинженерии и биоинформатики, физико-химический факультет и др., - всего около 20 новых факультетов. Появляются корпоративные университеты, решающие задачи повышения уровня кадрового потенциала, крупных бизнес-структур как раз на базе фундаментального университетского образования.
Более 10 лет мы живем в условиях реформирования системы образования. Начавшаяся еще в 90-ые гг. реформа продолжается полным ходом и часто далеко не лучшим образом сказывается на положении дел в образовании – как на высшем, так и среднем.
Сегодня реформа в разгаре. В ее пользу приводятся разные доводы. Прежде всего, утверждают, что выполнение поставленной задачи экономического роста в стране и структурные изменения в российской экономике уже не обеспечены необходимыми квалифицированными кадрами и что этот дефицит будет только нарастать. Хотя никто не представил реальных расчетов потребностей в кадрах различных отраслей экономики, но вывод о том, что надо интенсивно реформировать систему образования уже сделан.
Часто говорят, что нынешняя система образования готовит людей к уже ушедшей экономике, поэтому, дескать, увеличится разрыв между качеством образования и растущими требованиями со стороны работодателей к знаниям работников и их способностью творчески применять эти знания в реальных условиях.
Поскольку сейчас России принадлежит малая часть мирового рынка образования (десятые доли процента), то делается вывод о неконкурентоспособности нашей Высшей школы. Некоторые чиновники считают, что это связано в первую очередь с качеством образования, которое, по их мнению, не выдерживает международной конкуренции.
Какие же выбираются пути реформирования? Оказывается, все очень просто: достаточно скопировать нынешнюю европейскую систему, причем, в наиболее примитивной форме. Наблюдается интересная закономерность: за последние 15 лет неоднократно менялись организационные формы преобразований, но неизменными оставались идеи реформирования, направленные на прямое следование зарубежного образца.
На наш взгляд, это чревато утратой очевидных, признаваемых во всем мире достижений отечественного образования. Заметим, что западные страны сами не стремятся ломать свою систему образования и отказываться от собственных достижений.
Например, что касается тестирования, на котором основан Единый государственный экзамен, вводимый в России законодателем. В западных странах его позицию можно назвать в лучшем случае маргинальной. Часто говорят, что вводимая система тестов - американская. Но это не так. Американская система не сводится к тестам, там есть еще СН, тем есть рекомендательные письма и многое другое.
Во Франции ведущие учебные заведения и колледжи проводят свои собственные вступительные экзамены, и к этим экзаменам надо готовиться два года после окончания школы.
В Японии ведущие университеты давно отказались от единого унифицированного теста в стиле нашего ЕГЭ, введенного лет 20 назад, и проводят экзамен сами. Получается, что с ЕГЭ мы можем быть впереди планеты всей…! Удивительно!
Никто не доказал, что российская система образования плохая, что мы хуже, чем в других странах. Больше говорят, что она должна быть иной, причем, именно такой, какой должна быть не нам, а кому-то. И вот вам парадокс: Россия – единственная страна, которая критикует свое образование и ругает, может быть, потому, что оно не такое как у людей.
Хочу быть правильно понятым. Мы не против изменений в образовании, более того - считаем их необходимыми. Более того, следует отметить, что много полезного, особенно в последнее время, вместе с Министерством нами было сделано, но часто преобразования совершаются не после серьезного научного анализа, не после тщательных расчетов всех последствий. Почему бы не привести слова известного публициста Н.Я.Данилевского. Он говорил: Образование не насаждается по произвол, как меняются формы одежды или вводится то или иное административное устройство. Его следовало бы не насаждать из вне, а развивать изнутри. Ход был бы медленнее, но зато вернее и плодотворнее.
Сейчас происходят серьезные изменения в образовательном законодательстве. Только за четыре последних года Государственной думой было принято 20 федеральных законов в сфере образования и науки, из них 10 – в 2007 г. Конечно, это разные законы. Среди них есть такие, которые явно способствуют улучшению системы образования, а есть и вызывающие наше беспокойство.
Новые законы разграничивают полномочия между уровнями власти, устанавливают уровни профессионального образования, вводят ЕГЭ, новые образовательные стандарты, регламентируют участие работодателей в профессиональном образовании, деятельность фондов целевого капитала.
Можно только приветствовать Закон об интеграции науки и образования, в соответствии с которым научные организации и учреждения высшего профессионального образования могут теперь взаимно использовать свои кадры, материально-техническую базу безвозмездно, не платя за это дополнительные налоги в бюджет.
С целью реализации этих положений разработана Концепция образовательной деятельности Академии наук России.
Государственной думой после долгих дебатов был принят Закон об автономных учреждениях. Очень важно, чтобы в вузах- автономных учреждениях сохранялась автономия в университетском понимании, которая сформировалась у университетов на протяжении столетий. По принятому Закону об автономных учреждениях ими руководить наблюдательный совет, в котором представители вуза составляют не более трети, причем ректор и его заместители не могут входить в этот совет. Кстати, в Венгрии конституционный суд отменил аналогичный закон об автономных учреждениях, подчеркнув, что это нарушает автономию университетов.
Может быть, самое время вспомнить Аристотеля, который очень точно говорил: Образование есть функция государства, осуществляемая им для вполне определенных и конкретных целей, ибо образование и воспитание создают соответствующий характер у людей. Демократическое образование служит демократии и воссоздает ее структурные порядки. Олигархическое – столь же неумолимо развивает олигархическую линию. Причем, лучшее образование обеспечивает и лучший вид строя.
Можно без преувеличения сказать, что 2007 г. стал знаковым в реформировании российской системы образования. Хотя принятый закон резко меняет привычные для нас принципы организации образовательной деятельности, но благодаря активной позиции университетов, Союза ректоров они все-таки приняты в таком виде, который при активной работе позволяет минимизировать негативные последствия и возможные риски, порой, не продуманных положений реформы.
В первую очередь это касается Единого государственного экзамена и двухуровневой системы образования, кстати - самых серьезных испытаний, которые несут определенную угрозу утраты многих наших достижений.
Реформирование образования проводится под лозунгом модернизации. При этом в ряде случае практически происходит отказ от принципа фундаментальности, характерного для классических университетов ради прагматических установок, которые часто прикрываются внешне красивыми лозунгами о создании единой образовательной среды. И не надо себя обманывать. Нам кажется, что лучше бы поддержать ведущие университеты, ведущие научные школы и стремиться закрыть слабые. Но при этом часто избираются другие пути.
Формой реализации этих идей в нашей стране становятся принципы Болонской декларации, которая интерпретируется в их наиболее жесткой форме, кстати, выходящей за рамки достаточно общих положений Болонской декларации и самих европейских документов. Именно в этом смысле болонский процесс выступает как упрощающий тип интеграции образовательного пространства. Конечно, против создания единого образовательного пространства Европы никто не выступает. Понятно, что единство не должно означать тождество, а наоборот – предполагает сложную, гибкую модель, включающую различные подсистемы.
Существует прекрасная французская система образования. Существует очень сильная немецкая модель. Наконец, существует российская система образования, которая по многим параметрам не уступает другим системам. Зачем же нам отказываться от наших преимуществ? Не лучше ли попытаться все это синтезировать?
В основе идеологии модернизации образования лежит идея либерализации всей системы, направлений образования. Если говорить абстрактно, либеральная модель: государство не финансирует образовательные программы и не определяет их содержание. В определенном смысле (я сейчас говорю о теории) это уход государства из образования. Совершенно ясно, что тем самым может быть нанесен удар по образованию, базирующемуся на фундаментальной науке, так как вклад в фундаментальную науку вообще не может быть основан на сиюминутном экономическом эффекте. В то же время фундаментальные открытия и экономические выгоды могут через определенное время дать результат настолько эффективный, что он перекроет сегодняшние прагматические выгоды.
Государство, вкладывая деньги в науку, должно осознавать степень риска и идти на это. Вместо этого часто во главу угла становится определенным образом понимаемая проблема качества, которое в интерпретации некоторых чиновников (а мы это слышали!) часто сводится к неким формам контроля и отчетности, в результате чего центральной фигурой в университете становится не профессор, а инспектор.
Мы понимаем качество образования иначе. Содержательно - это наполнение учебных планов или же лекционные курсы, их объем в часах.
В связи с этим не могу не сказать о той работе по сравнению учебных планов МГУ и ведущих университетов мира между собой. Была создана комиссия, членами которой были только те академики и профессора, которые работают в зарубежных университетах, и только они делали доклады по сравнительному анализу учебных планов 50 ведущих зарубежных университетов. Это была серьезная работа с точной статистикой. Я приведу результаты
Из всего перечня учебных курсов по естественно научным дисциплинам, читаемых во всех университетах мира, 2/3 читаются в Московском университете, в то время как в каждом из сравниваемых ведущих университетов читается меньше половины этих курсов.
Мы абсолютно объективно превосходим в фундаментальной подготовке на первой стадии любой ведущий университет мира.
Однако, выигрывая в обучении студентов, мы проигрываем в аспирантуре. Поэтому подготовка аспирантов и докторантов должна занимать особое место в наших планах. Прекрасным примером необходимости повышения уровня аспирантуры и докторантуры является раздел «Образование» академической программы по развитию нанотехнологий, которую ведет Ж.И.Алферов. Программой предполагается, что основной акцент в долгосрочной перспективе будет сделан на новационных магистерских программах, преимущество которых состоит в гибкости и чуткости к современным тенденциям и запросам обучающихся. Однако их успех в конечном итоге определится уровнем фундаментальной подготовки на первой стадии обучения, который в области нанотехнологий и в других должен быть достаточно высок.
На текущий момент при переходе на двухуровневую систему образования мы считаем, что надо оставить специалитет – традиционную форму подготовки специалистов в течение 5лет. Именно эта форма обучения, сохраняющаяся в последние годы во многих элитных вузах нашей страны, способна дать большую отдачу.
Наконец, значительных усилий требует развитие существующих и создание новых научных школ (если говорить о нанонауках), обеспечение подготовки кадров высшей квалификации – аспирантов, докторантов. Нужен новый подход к институтам аспирантуры и докторантуры. Применительно к нанотехнологиям надо создать настоящие школы, где образование должно быть также приоритетно, как и исследовательская составляющая.
Необходима проработка не только программ таких школ и требований к их выпускникам (кандидатам и докторантам), но и требуются революционные меры: переход на четырехлетний цикл обучения аспирантов по некоторым специальностям; создание новых бюджетных мест; повышение стипендий аспирантам; расширение педагогической практики аспирантов и докторантов. Это наши общие задачи.
Многие проблемы высшего образования начинаются со средней школы. В годы не прекращающихся реформ, общей тенденции демографического спада соответствующих возрастных категорий, падения престижа профессии школьного учителя ложится на другую чашу весов развитие школьного образования. И первыми начинают чувствовать это университеты. Уже сейчас уровень начальной подготовки студентов в ведущих вузах страны таков, что преподавателям на лекциях и семинарах приходится давать меньший по содержанию объем знаний и фактически доучивать школьников в вузе по школьной программе.
Вчера я проводил заседание своей кафедры математического анализа, основной кафедры по математике в МГУ, которая ведет преподавание математики на всех факультетах. Профессора, ведущие ученые в этой области, со слезами говорили, что они не могут сейчас читать те курсы матанализа, которые традиционно читались на мехмате. В прошлый семестр 50 процентов студентов отделения механики были отчислены, не сдав курс матанализа. Это означает, что школьная подготовка вызывает колоссальную тревогу университетской корпорации.
Наверное, в научных терминах об этом можно говорить как о тенденции падения интеллектуального потенциала в средней школы. И это факт, который совершается на наших глазах.
Российская академия наук и Российский союз ректоров предпринимают все усилия, чтобы выправить вектор этого падения. Например, чего только стоит одна миссия по экспертизе школьных учебников, возложенная на Академию, которую ведет В.В.Козлов. Благодаря этому есть учебники, в которых нет ошибок, по которым учат решать именно задачи, а не заменяют, например, математику разговорами о математике.
Школьное естественнонаучное образование пока сохраняет лидирующие позиции в мире. Традиционно на международных олимпиадах российские школьники берут первые места, но уже делят их с Китаем. Все больше ребят тянутся к участию в серьезных олимпиадах. К примеру: в 1993 г. в Московской математической олимпиаде приняло участие всего 500 ребят, а в этом году – уже 4 тыс. Задания олимпиад составляются в тесном сотрудничестве со специалистами школьного образования Москвы и преподавателями мехмата МГУ. Однако при этом неуклонно сокращается количество часов на естественные науки в школе: математики – до 5 часов, в начальной школе – до 4 часов в неделю.
К чему же мы стремимся: к просвещению разума, или к усреднению?
В связи с этим хотел бы вспомнить историю, рассказанную Ричардом Фейнманом. В беседе с одним японским дипломатом он спросил: как удалось Японии за такой короткий срок занять лидирующие позиции в мире в экономике? Тот ответил: дело все в том, что японцы верили, что единственный способ поднять страну - дать детям лучшее образование, чем они имели сами в крестьянской Японии. И результат известен всем.
К сожалению, сейчас у нас обстановка в обществе другая: школьники в основном настроены не учиться. И эту обстановку в обществе переломить можем только мы, заявив о серьезнейшем вопросе падения образования в школе.
Со следующего года планируется введение в России в штатном режиме Единого государственного экзамена. Однако даже прошедший ЕГЭ в этом году показал крайне низкое качество подготовки заданий.
У меня в руках есть свежие цифры по результатам проверки ЕГЭ по математике в Москве. Я приведу примеры. В этом году в одних вариантах ЕГЭ давалось уравнение синус Х = 0. Даже гуманитарий скажет, что Х = . Рядом в табличке надо написать ответ. А в другом эквивалентном варианте давалось уравнение тангенс 5Х = -корень …. . Я ехал в машине, мне понадобилось минут 5, чтобы я вычислил этот Х. Если первое уравнение решили 90 процентов московских школьников, то второе уравнение - всего 60. Вообще это подлежит оспариванию, потому что по всем международным правилам дельта при составлении равновесных вариантов не должна превышать 3 процентов. В остальных случаях считается, что варианты не равновесны.
Естественно, в итоге процент «двоек» колеблется от 16 до 25 процентов в зависимости от варианта, что позволяет уверенно говорить о неравнозначности заданий, то есть о низком качестве их проработки.
При этом не может не вызывать недоумения тот факт, что в федеральных предметных комиссиях разработчиков контрольно-измерительных материалов для ЕГЭ не принимают официально. Я подчеркиваю: ни Российский союз ректоров, ни Российскую академию наук.
Возможно, пришло время создать аналог комиссии по учебникам – совместную комиссию университетов, Союза ректоров и Академии наук по тестам ЕГЭ - также как мы создали экспертную комиссию Совета олимпиад школьников для анализа творческого характера олимпиадных заданий всех интеллектуальных соревнований школьников страны.
Вынужден сказать, что тестовая аттестация внедряется уже в девятом классе. Есть ощущение, что учителя скоро перестанут проверять тетради, а начнут просто натаскивать на ЕГЭ. А это самое страшное, так как школа во все времена держалась на учителе, педагоге и наставнике. Именно школьному учителю мы обязаны теми талантами, которым потом помогаем реализовать раскрывающийся потенциал научного творчества.
Поддержка учительства, повышение квалификации педагогов; активная позиция по вопросам реформы средней школы; поддержка всех без исключения школьников через олимпиады, творческие конкурсы, конференции, через систему дополнительного образования в кружках и секциях, через фестивали науки во всех регионах - без всех этих действий, без поддержки всей нашей корпорации школьное образование может остаться в одиночестве, в отрыве от триединства: школа - вуз – наука.
В качестве альтернативы ЕГЭ для вузов всех страны по нашей инициативе была создана специальная система отбора талантливых ребят через олимпиады и конкурсы для школьников. Это движение координируется созданным при Российском союзе ректоров Российским советом олимпиад школьников, который поручено возглавить мне.
Сейчас в стране заявлено 200 олимпиад и творческих конкурсов. На мой взгляд, они позволят отобрать талантливую молодежь. В прошлом году практически половину нового приема в МГУ составляли победители олимпиад, и конкурс был традиционно высоким – 6 человек на место.
Я хотел бы сказать, что в рамках Совета олимпиад есть экспертные советы по разным наукам. Если зачитать список членов экспертного совета по математике в рамках Совета олимпиад, это созвездие лучших математиков мира: это Арнольд, это Новиков, это Куржанский, это Фоменко и др. Фактически 25 академиков будут входить в экспертный совет по математике. Думаю, что этот совет не пропустит некачественных материалов для подготовки олимпиад.
Что же мы можем и должны делать в ситуации, когда образование подвергается серьезным испытаниям? Мы действительно рискуем сейчас потерять наше фундаментальное образование. На что нам надеяться, над чем нам работать?
Большие надежды мы связываем с принятием Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 гг.» с предполагаемым объемом финансирования за счет средств федерального бюджета 68 млрд. рублей.
Целью Программы является:
- создание условий для эффективного воспроизводства научных и научно-педагогических кадров,
- закрепление молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий;
- сохранение преемственности поколений в этой сфере.
Предполагается разработка механизма регулярного обновления научных и научно-технических кадров, в частности – создание многоуровневой системы стимулирования притока молодых ученых в оборонно-промышленный комплекс, энергетическую, авиационно-космическую, атомную и иные высокотехнологичные отрасли промышленности, приоритетные для Российской Федерации.
Принципиально важной является поддержка научных исследований молодых ученых в период выбора ими жизненного пути, в первую очередь, сразу после защиты кандидатской диссертации.
В Программе сделан акцент на развитие элемента привлекательности карьеры исследователя для молодых людей, начиная со школьной скамьи.
Для решения проблемы кадрового потенциала науки немало делается в Академии наук. Об этом говорил в своем отчетном докладе на недавнем Общем собрании академик Ю.С.Осипов. Он отметил организацию конкурсов научных работ молодежи, развитие академической аспирантуры, докторантуры, активное участие Академии в образовательном процессе, работу по экспертизе школьных учебников. Там же констатировалось наличие продвижения в решении кадровой проблемы на федеральном уровне, повышение зарплаты научным сотрудникам, улучшение ситуации с обеспечением современным оборудованием, и все это постепенно приведет к улучшению кадровой ситуации. В частности, Ю.С.Осипов подчеркнул необходимость формировать масштабные академические программы строительства жилья для молодых сотрудников.
В ближайшие дни Федеральная целевая программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» будет рассмотрена на заседании Правительства. Я считаю, что от нашего имени мы должны поддержать ее принятие.
Частью проблемы подготовки кадров является поддержка ведущих вузов страны, где сконцентрирован мощный интеллектуальный потенциал, где работают известные научные школы.
Неслучайно три лауреата Государственной премии РФ в области науки за прошедший год – Владимир Игоревич Арнольд, Алексей Ремович Хохлов и Андрей Анатольевич Зализняк - выпускники и профессора Московского университета. Пожалуйста, вдумайтесь в это! Это значит, что они получили настоящее образование.
Из этого примечательного факта со всей очевидностью следует, что надо отдельно поддерживать ведущие научно-образовательные центры, может быть, путем придания им особого статуса.
Неделю назад в Московском университете прошел представительный Форум с тем же названием «Университеты на пути к новому качеству образования». В этом форуме участвовало более 700 ректоров России и из стран СНГ, представители Академии наук, представители органов государственной власти, Союза работодателей. На этом форуме обсуждались вопросы, которые волнуют сегодня образовательное сообщество: фундаментальность и качество образования, взаимодействие образование и бизнеса, модернизация образования как составная часть глобализации, вопросы подготовки кадров.
Это были живые дискуссии на секциях с разными точками зрения, порой, противоположными взглядами. Но все это наглядно свидетельствовало о том, что наша система образования, которой мы по праву гордимся, часто подвергается пересмотру в своих ключевых позициях. Тем самым под угрозой оказываются основополагающие принципы, которые становятся особо актуальными, поскольку сегодня их приходится отстаивать.
Наше заседание это продолжение идей Форума, это проявление нашей заботы о сохранении высокого качества фундаментального образования. Добиться этого можно только в тесном сотрудничестве с Академией наук.
Хотелось бы, чтобы результаты Форума в МГУ и результаты сегодняшнего заседания были доведены до руководства страны. Дело стоит того!
Дорогие коллеги! Я еще раз вернусь к идее проведения нашего заседания. Я вижу его смысл в том, чтобы сказать «нет» тем процессам, которые разрушают фундаментальное образование, и сказать «да» тем инновациям, нововведениям, которые направлены на усиление нашей Высшей школы, на самореализацию талантливых молодых людей.
Мы собрались здесь, чтобы сказать «да» нашей интеграции с Академией. Сейчас по стране мы имеем около 500 базовых кафедр университетов и академических институтов, совместных учебных и научно-образовательных центров, филиалов университетских кафедр. Всего там обучаются около 25 тыс. студентов и аспирантов. Это немало. Но вместе, конечно, мы можем сделать больше.
Давайте рассматривать наше собрание как общий шаг на пути к действительному качеству образования, по которому университетам лучше идти в ногу с Академией наук, разделяя эти позиции вместе с Министерством образования и науки. Спасибо.
(Аплодисменты)
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Виктор Антонович.
Есть ли вопросы?
В.Е.ФОРТОВ
Виктор Антонович, Вы сделали очень хороший доклад, и, конечно, его положения можно только поддержать и приветствовать. Но у меня есть два технических вопроса.
Когда вводили ЕГЭ, то одним из основных аргументов было то, что таким образом снизится уровень криминализации всех процедур, связанных с поступлением в институт и т.п.. Удалось ли авторам этой идеи добиться этого эффекта?
Второй вопрос. Через 5 лет на рынок труда и непосредственно в высшие у4чебные заведения придут люди, которые родились в период перестройки, а их по статистике будет ровно в два раза меньше, чем сегодня, потому что провал приходится на те годы. Как система высшего и среднего образования будет реагировать на этот эффект?
В.А.САДОВНИЧИЙ
По поводу криминализации вопрос, скорее, не ко мне как к докладчику, а к другим органам. Это вопрос, который в целом отражает обстановку у нас в стране. К сожалению, система образования здесь не является исключением.
Но могу профессионально возразить тем, кто считает, что чуть ли не в каждом университете есть корзины, куда кидают конверты, и ректор или проректор их собирает… Это не так.
Часто (к сожалению, и из нашей корпорации) эксперты, приводя некоторые цифры теневых средств в образовании, учитывают репетиторство. Репетиторство существовало при Петре Первом и при Елизавете, во Франции и в Германии. Это не запрещенный вид деятельности. Действительно, репетиторство существует и приобрело большие масштабы. Оно создает неравенство при поступлении. Откуда произрастают корни репетиторства? Университеты по традиции не хотят понижать уровень требований к поступающим, они понимают, что на первом курсе обязаны прочитать курсы, а школы не способны дать тот уровень, который требуется при поступлении. Я не говорю, что это единственный способ, может быть, есть и другие способы, но есть вилка - подготовка школы и требования, предъявляемые при поступлении. Семьи, которые могут это себе позволить, нанимают репетиторов, и это большие средства.
Я думаю, что главное в криминализации, о которой Вы сказали, - приписывание этого объема как взятки в высшем учебном заведении. Конечно, есть выходы: подготовительные курсы, целевой набор. Кстати, к нему надо вернуться, не бояться. Просто брать целевым образом ребят для различных отраслей. Иногда стыдливо мы что-то скрываем, считая, что у нас все равны. Это правда, но есть проблемы.
Что касается демографического спада. Здесь Высшая школа не пострадает, потому что у нее сейчас запущена система повышения квалификации. Я считаю, что мы должны использовать этот запас, который, возможно, образуется, для повышения квалификации как учителей, как работников, так и своих собственных преподавателей. Это проблема, с которой мы обязательно столкнемся. Мы должны развивать дополнительную систему образования и повышения квалификации. Плюс образовательная деятельность обществу.
Я думаю, что надо пережить этот период. Через несколько лет есть надежда на улучшение демографической ситуации, но надо использовать потенциал Высшей школы для этого. Более того, сейчас Высшая школа по количеству студентов на преподавателя перегружена, - 12-14. Ничего страшного, если будет как в Гарварде 1:6.
Что касается средней школы. Я сказал, что падение демографии для нее должно стать этапом повышения качества. Другого я не вижу. Меньше будет учеников, значит надо лучше их готовить.
Ю.С.ВАСИЛЬЕВ
Виктор Антонович, анализируя ЕГЭ в других странах, мне показалось, что выигрывают те, где унитарное государство и монолитное население. У нас многонациональное государство. Не рухнет ли этот ЕГЭ через несколько лет с точки зрения поступления в вузы из разных республик, регионов и т.д.? Об этом кто-то думает?
В.А.САДОВНИЧИЙ
Я считаю, что ЕГЭ и поступление - не должны быть связанные процессы. Я думаю, что контроль на выходе из школы должен быть, и никто не возражает. Действительно, ЕГЭ, наверное, надо учитывать как аттестат, как государственный тест, но я убежден, что мы делаем ошибку, загоняя всех в это ложе.
Здесь присутствует Исаак Иосифович, как раз он нас поддерживает. Но меня чиновники поставили… Я объявил, что мы все свои экзамены будем проводить, как проводили прежде и учитывать ЕГЭ. Если в МГУ 6 человек на место, как мы по ЕГЭ отберем? От меня потребовали: это будет только в том случае, если конкурс медалистов на одно место будет превышать два, тогда мы разрешим вам проведение своих дополнительных экзаменов. Слава богу, что в МГУ оказалось, что в МГУ этот контингент превышает цифру два. Если бы не превышал, все..., на мехмат мы принимали бы по данным ЕГЭ. Что происходит, вы видите. Убежден, что эти процессы неправильные.
Ю.С.ОСИПОВ
Есть ли еще вопросы? (Нет)
Переходим к выступлениям. Слово имеет академик Матросов Виктор Леонидович, ректор Московского педагогического государственного университета.
В.Л.МАТРОСОВ
Уважаемый Юрий Сергеевич! Уважаемые коллеги!
В своем коротком выступлении я хотел бы сказать несколько слов о той теме, которую частично затронул Виктор Антонович, - это вопросы подготовки учителей и школьного образования, которое мы сейчас наблюдаем в России.
Я думаю, что мы зачастую забываем, что очень важным фактором в деле улучшения качества образования является подготовка учителей. В основном учителя готовятся в системе педагогических вузов России. Я представляю Московский педагогический государственный университет, который имеет 135-летнюю историю. И можно гордиться тем, что многие ученые в прошлом работали одновременно не только в Московском государственном университете им. Ломоносова, но и в нашем. Достаточно сказать, что директором нашего вуза являлся Сергей Алексеевич Чаплыгин, какое-то время исполнял обязанности ректора В.И.Вернадский. Многие ученые работали в нашем институте: Зелинский, Наметкин, Лосев, Новиков, лауреат Нобелевской премии Тамм и многие-многие другие.
Я это говорю потому, что с 1918 по 1930 г. наш вуз назывался МГУ-2 и здесь очень сильны традиции фундаментальной подготовки специалистов. Сейчас мы наблюдаем ситуацию, когда среди 40 инновационных вузов, которые оказались инновационным, есть три педагогических: два московских и один санкт-петербургский им. Герцена.
Я могу сказать, что наша аспирантура и докторантура по количеству обучающихся входит в состав пяти ведущих вузов России. Это можно сказать со всей определенностью. У нас 32 специализированных совета.
Наряду с Российской академией наук, с Российской академией образования мы осуществляем экспертизу учебников и ведем эту большую, ответственную и важную работу на базе нашего Университета.
Сейчас я хотел бы сказать, что когда-то было около 100 педагогических вузов в России, сейчас их – уже менее 70. Наверное, тенденции перехода в классические университеты, поглощения другими вузами или просто исчезновения просто неизбежны. Но вместе с тем мне кажется, что было бы целесообразно рассмотреть мысль, что, наряду с укреплением ведущих педагогических вузов, мы подумали также и о том, чтобы те слабые педагогические институты, которые есть, переводили бы в филиалы ведущих вузов или других классических университетов.
Вместе с тем, то положение, о котором говорил Виктор Антонович (слабость школьного образования), во многом связано и с недостатком подготовки учителей в педагогических вузах. Происходит очень сильное старение кадров, большой процент работающих (особенно в начальных классах) учителей не имеет диплома о высшем образовании. Здесь можно перечислить очень много проблем, также как и то, что зачастую многие педагогические вузы имеют материальную базу более слабую, чем школы, для которых они готовят учителей. Это очень серьезный фактор.
Здесь бы очень поддержал бы тезис Виктора Антоновича о том, что мы не должны ослаблять предметную подготовку учителей. Фундаментальность подготовки - очень важный фактор. Зачастую в педагогических вузах, в системе педагогического образования стремятся к тому, чтобы усилить психолого-педагогическую или методологическую составляющую, а предметность подготовки иногда в этом стремлении упускается и значительно слабее готовятся учителя. Отсюда и те проблемы, о которых говорил сегодня Виктор Антонович.
Я хотел затронуть только эти вопросы, понимая, что есть ограниченность по регламенту. Мы очень тесно сотрудничаем с Российской академией образования. Я думаю, что при поддержке и внимании Российской академии наук подготовка учителя должна быть поставлена на более высокий уровень. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Слово имеет академик Лунин Валерий Васильевич, декан химического факультета.
В.В.ЛУНИН
Глубокоуважаемый Юрий Сергеевич! Глубокоуважаемые коллеги!
Проблема, которая обсуждается, я думаю, волнует всех граждан нашей страны.
Несколько дней назад в Новосибирске отмечалось 50-летие Института катализа. Меня попросили прочесть лекцию о химическом образовании в России. На нее пришло много людей, и все были так глубоко заинтересованы в обсуждении этой проблемы, что понятны внимание общества, тревога общества за то, что делается в нашем образовании.
Поэтому обсуждение этого вопроса здесь чрезвычайно важно и, я думаю, должно найти какое-то конкретное выражение в какой-то программе, которая позволила бы остановить те разрушительные действия, которые сейчас совершаются в образовании.
Удивительно то, что реформирование проводится без учета профессионального мнения. Скажем, на Форуме Виктор Антонович говорил о том, что в течение 20 лет учебно-методические объединения России хранят наше образование. Это действительно так. Сменилось много министров, образование, слава богу, сохраняется благодаря тому единству людей, работающих в образовании, которые существуют в каждой области науки и знания. Объединение по химии включает в себя 76 классических университетов России и ряд технических университетов.
Мы разработали концепцию развития химического образования в нашей стране и создали новый образовательный стандарт, где все ступени образования отработаны и где все мы показывает, что бакалавр-химик не может работать ни в экономике, ни в образовании. Самое интересное, что мы обратились к работодателям и в «Норильский никель», и в «Русский алюминий», и в Кирово-череповецкий металлургический комбинат, и в Российский союз химиков. Все ответили: бакалавры-химики нам не нужны. Это понятно.
Есть университеты, где специальность «химия» объединяет всего одну группу студентов в 20 человек. Таких университетов очень много. Мы открыли сейчас специальность по химии и в Брянске, и в Курске, и во многих других университетах. Эти 20 человек необходимы региону для развития химической промышленности, для преподавания химии в школах, в вузах. Если через 5-7 лет будет 2/3 выпускников- бакалавров, кто же будет работать?
18 апреля на Совете в Дубне Дмитрий Анатольевич задавал вопрос: почему у нас из всей массы выпускников 40 процентов составляют экономисты и юристы? Где стратегия развития будущего нашего образования, науки и экономики?
Мы говорим об инновационных программах, мы говорим об экономике знаний. Для этого государство, прежде всего, должно заботиться об образовании.
Виктор Антонович говорил о совершенствовании системы подготовки высококвалифицированных специалистов. Да, у нас в Университете введена система постдоков. У нас 60 процентов студентов на химическом факультете это иногородние ребята из 60 регионов страны и 12 бывших республик Советского Союза. Как они пропадают? Благодаря системе олимпиад. Мы сохранили Менделеевскую олимпиаду, единственную всесоюзную олимпиаду. К ней присоединились сейчас Болгария, Румыния, Македония. Мы проводим ее в столицах бывших республик. Сейчас она была в Ташкенте, в будущем году пройдет впервые в Туркменистане. Была в Кишиневе. Все главы государств поддерживают эту олимпиаду. То есть, образование нужно всем. Я хочу сказать, что такие олимпиады могли быть возрождены и по другим предметам: по физике, по математике.
В Таджикистане 7 лет назад мы открыли первую российско-таджикскую гимназию на русском языке. Конкурс туда достигает 20 человек на одно место, и образование ведется на русском языке. Сейчас мы открыли ряд филиалов Московского университета. Когда в Ташкенте мы проводили олимпиаду, руководитель правительства Узбекистана ставит вопрос, что надо открыть филологический факультет, потому что в филиале учатся в основном представители Ташкента, где изучается русский язык, а в других школах не изучается. То есть, это повысит интерес к русскому языку.
Есть много других направлений, которые, казалось бы, профессиональное сообщество вместе с нашим министерством могло бы очень успешно развивать, но мнение профессионального сообщества практически не учитывается.
Мне кажется, что на ближайшую перспективу, пусть мы откроем бакалавриат, пусть мы откроем магистратуру, но нам надо сохранить ступень специалиста. Это то, что необходимо для нашей страны. Страна огромная, и ключевые отрасли экономики не могут быть без специалистов. Мне кажется, что это должно быть мнение, которое Министерству необходимо учитывать при обсуждении перехода на двухуровневую систему.
В разработке концепции, как правило, практически не участвуют специалисты естественно-математического профиля. Участвуют представители Высшей школы экономики и ректор Плехановского института. Это совершенно неправильно.
Я мог бы сказать о том сокращении часов, которое идет. А что касается постдоков, то дальше надо отдавать докторантуру. Человек за 6 лет после окончания может сделать очень многое в науке. Тех, кто талантлив, мы оставляем постдоком. Спасибо за внимание.
Ю.С.ОСИПОВ
Слово имеет заместитель министра образования Калина Исаак Иосифович.
И.И.КАЛИНА
Добрый день!
Во-первых, я благодарен вам за возможность участвовать и высказаться.
Во-вторых, я должен передать от Андрея Александровича извинения, что он не смог присутствовать лично, хотя планировал. К сожалению, сегодня он должен работать с Минфином.
Я должен сказать, что Виктор Антонович в своем выступлении в явном, иногда в неявном виде поддержал такое большое количество мер, предпринятых в последние годы Министерством, что это вызывает желание, скорее, поблагодарить его, чем как-то дискутировать по тем вопросам, которые у Виктора Антоновича (да и не только у него) вызывают сомнение.
Я думаю, что по таким вопросам нужно продолжать обсуждение и, конечно, нужно усиление научного анализа таких предложений. Когда мы говорим о том, что многие решения принимаются без научного анализа, я понимаю, что это говорится как самокритика и Российской академии наук, и критика Российской академии образования за то, что или недостаточно полно были проработаны научные основы и предложения, или недостаточно настойчиво они предлагались для учета.
Поэтому я абсолютно согласен, что не должны приниматься какие либо волюнтаристские решения, что на самом деле нужен очень серьезный анализ и обоснование, и думаю, что это и есть забота наших ученых.
При этом я просто попробую перечислить некоторые направления, по которым мне казалось бы, участие Российской академии наук может быть не только продолжено, но и усилено в сфере образования, и для этого есть достаточная нормативно-правовая база.
Во-первых, это должно быть решающее участие в разработке федеральных государственных образовательных стандартов всех уровней. При этом я хочу сказать, что в нынешней редакции федеральный государственный образовательный стандарт это не шаблон, это даже не описание образца деятельности образовательного учреждения. Это совокупность требований к программам, к результатам, к условиям реализации программ, хуже которых в системе образования ничего быть не может, а лучше - не только может, но и должно быть у всех тех, кто не считает себя самым последним образовательным учреждением в стране.
Второе - экспертиза учебников. Я собирался поблагодарить Валерия Васильевича Козлова за ту работу, которая проводится, но так как уже поблагодарили, я хочу принести извинение за то, что втянул Валерия Васильевича и его коллег в эту просто работу, которую, на мой взгляд, без их участия никогда не удалось бы даже начать. Я не говорю, что мы сегодня все разгребли, но нам не удалось бы даже начать движение по наведению порядка в первую очередь в школьных учебниках. Я надеюсь, что мы более серьезно подойдем к учебникам всех других уровней.
Третье – развитие олимпиадного движения. Сегодня я могу только благодарить людей, которые взвалили на себя эту нелегкую ношу. Я уверен, что для многих талантливых ребят участие в олимпиадах школьников может стать большим жизненным успехом, если во главе этих олимпиад будут стоять люди с именами, которые являются абсолютно понятными любому учителю, любому школьнику в России. И тогда это будет абсолютно другой статус этого олимпиадного движения.
Конечно, хотелось бы, чтобы Академия наук, ее институты и центры были первыми (собственно, другого и невозможно!) в развитии авангарда университетов. Это, как вы видели, в указе по федеральному университету это в первую очередь научно-образовательные центры. Я употребил выражение авангард университетов.
Валерий Васильевич, выступая сегодня, сказал, что УМО сохранили высшее образование. Трудно с этим спорить, но все-таки и вам придется согласиться с фразой, что при том же попустительстве или при соучастии УМО в какой-то мере было размыто понятие университет, понятие вуз. Ваши представители участвовали во всех процедурах рецензирования, аккредитации. Я специально поднимал документы, - во всех представители УМО свои подписи оставили. То есть понятно, что было время, когда хотелось поддержать, но сегодня настало время гораздо более жестко представителям науки занять позицию по приведению статуса учебных заведений к их истинному положению.
Наверное, сегодня кто-то должен понять, что вряд ли он может называться университетом и вернуть себе девичью фамилию институт, а некоторым - что выше колледжа вряд ли на что способно это учебное заведение. Переводить в филиалы это хорошее дело, только тогда вряд ли эти филиалы будут давать более качественное образование, чем когда они давали, когда были самостоятельными учебными заведениями. Хотя, конечно, головного вуза может, но обременять вузы таким количеством филиалов вряд ли сегодня целесообразно.
Я думаю, что, скорее, надо проявить жесткость при аккредитации всем нам вместе и вернуть многим их истинную ситуацию.
Следующая задача, которую обозначил Виктор Антонович, - повышение квалификации всех преподавателей, но и школьных учителей тоже. Почему на этом я хочу заострить внимание?
Я благодарен А.О.Чубарьяну. Может быть, к своему стыду, я не знаю других примеров, но Александр Оганович очень серьезно года три назад откликнулся на нашу просьбу и взялся работать со школьными учителями истории. Вы понимаете, что это совершенно другое для учителя, когда с ними встречается, читает лекции живой, очень заслуженный академик.
Я думаю, что сегодня у нас есть возможность - и хотелось бы, чтобы у вас было желание! - обратить внимание на учителей школ. Иначе, правильно говорит Виктор Антонович, есть разрыв между тем, что дается в школе, если не повезло школе на учителя, и тем, что нужно не для поступления в вуз (поступление – вообще кратковременный процесс, на который внимание можно не обращать), а для обучения в серьезном вузе. Конечно, здесь разница большая, и для того чтобы поднять учителей на соответствующий уровень, было бы очень полезным участие великих людей, которые могли бы на другой, более серьезный уровень поднять и повышение квалификации не только вузовских, но и школьных преподавателей.
И конечно, система дополнительного образования. Можно, как угодно, смотреть на школу, но все-таки поиск и развитие особых талантов, особых одаренностей - не задача массовой школы. Это, скорее, миссия дополнительного образования. Я уже не раз вспоминал и благодарил, что когда-то 40 лет назад в МГУ работала заочная математическая школа, когда не было никакого Интернета, а задания посылались по почте.
Я думаю, что сегодня одним из признаков ведущего университета может и должно стать заочное общение с теми ребятами, которые не живут в городах, которые являются университетскими центрами, но для них это было бы тем шансом, который потом привел бы на мехмат или на другой факультет МГУ, чтобы они потом сдавали матанализ и не проваливали.
И, конечно, нужно очень статусное участие в разработке контрольно-измерительных материалов по Единому государственному экзамену. При этом, я думаю, что все мы понимаем, что Единый государственный экзамен, образно говоря, фильтр грубой очистки. Он определяет, завершил ли человек школьное образование, что у него есть основание претендовать на учебу на более высоком уровне. Но при этом и система олимпиад, и система дополнительных вступительных испытаний, которую, я думаю, за два года мы все-таки сумеем отладить, это уже фильтр тонкой очистки, который на самом деле определяет не поступление в вуз, а способность, готовность получать образование на более серьезном, на более высоком уровне.
Уважаемые коллеги! Я думаю, что при всех имеющихся разных взглядах на какие-то вопросы, мне все-таки кажется, что за последние годы наладилось то, без чего взглядов вообще не может появиться, - наладилось совместное обсуждение этих вопросов, по крайней мере с вузовским сообществом по вопросам образования. К счастью, наше вузовское сообщество это научное сообщество, поэтому я думаю, что мы можем считать, что в какой-то мере и с научным сообществом страны. Спасибо за это.
Ю.С.ОСИПОВ
Исаак Иосифович, можно я вопрос задам.
Все присутствующие здесь согласны с тем, что хорошее качество образования в большей степени зависит от общей научной культуры, которая существует в конкретном вузе. Сейчас ситуация абсолютно ненормальная. Может быть, я утрирую, но хочу сказать, что некоторые вузы поставлены в положение, когда они научными исследованиями занимаются подпольно. Подпольно не в том смысле, что, скрывая, что они этим занимаются, но без соответствующей государственной поддержки.
В ноябре месяце был Совет по науке, и мы тогда ставили вопрос, чтобы Программа фундаментальных исследований, которую мы сейчас пытаемся запустить в академическом секторе науки, охватывала и вузы. Общее понимание было сформулировано, что это нужно делать, но никаких конкретных шагов пока не делается.
Ваша точка зрения на наличие в ведущих вузах страны развитой науки.
И.И.КАЛИНА
Я могу сказать одно, что сейчас, когда я попадаю в университет в любом городе страны, мне в первую очередь рассказывают, показывают, объясняют, как они занимаются научными исследованиями. Только потом, когда я настойчиво прошу, мне начинают рассказывать, как они обучают студентов.
Я думаю, что как раз в этом и есть один из плюсов создания единого Министерства образования и науки, что, как говорят многие ректоры, за последние годы им стал немного легче доступ к тем ресурсам, которые отпускаются на научные исследования.
Поэтому если у конкретных вузов есть конкретные притязания на то, чтобы на них обратили большее внимание, я готов вместе с Департаментом по науке и инновационным технологиям, с Роснаукой сесть и очень внимательно посмотреть именно на эти вузы.
Только я хотел бы, чтобы на слове ведущие вузы мы подвели бы черту, потому что иногда приходится разбираться с такими заявками вузов, которые даже мне понятно, что финансировать не надо по научным исследованиям.
Поэтому, конечно, это не все наши 600 вузов могут на это претендовать. Но если есть серьезные притязания, я готов рассматривать еще и еще раз. Я думаю, что наши ведущие вузы должны иметь доступ ко всем ресурсам, которые есть в стране для этого.
В.Е.ФОРТОВ
Исаак Иосифович, я тоже хотел бы задать Вам короткий вопрос по поводу Вашего тезиса о размытости университетского образования и о роли Академии наук в этом процессе.
Мне кажется (про это пишет пресса, и все об этом знают), что было создано очень много университетов, которые университетами назвать нельзя. Мне кажется, что существует очень четкий механизм регулирования этого процесса, и он целиком находится в руках Министерства образования и науки, потому что каждая такая контора получает лицензию и проходит аттестацию. По-моему, этой проблемы технически нет, надо просто закрывать такие организации. Тогда никакой размытости не будет, а будет очень четкая граница. Что мешает это сделать?
И.И.КАЛИНА
Отвечу. - Желание Валерия Васильевича Лунина, чтобы Министерство всегда учитывало профессиональное мнение. Поэтому не чиновники принимают решение о том, может ли быть вуз аккредитован, а организованные Рособрнадзором комиссии практически на 95 процентов состоят из представителей тех же вузов, учебно-методических объединений. К сожалению, то ли по-братски, то ли по-дружески очень часто они подписывают документы, на основе которых аккредитационная комиссия потом выдает свидетельство о том, что это университет.
Я думаю, что чиновничья контора в виде Рособрнадзора должна не просто привлекать людей, а включать официальных представителей в эту комиссию, чтобы за работу этого ученого (доктора наук, академика) ответственность несла организация. Собственно, то, что мы сделали по экспертизе школьных учебников. Когда мне говорили, что за это ответственность должен нести конкретный эксперт, а мы добивались, чтобы ответственность несла Академия наук. И мы ни за чьей подписью, кроме личной подписи Валерия Васильевича Козлова, заключение не принимаем. Точно также мы будем добиваться, чтобы в состав экспертных комиссий входили официальные представители Садовничего, Осипова, которые понимали бы, что это не его личная подпись, а что он уполномочен своими руководителями эту подпись ставить. Тогда мы вместе сумеем отсечь тот слой, который сегодня нужно отсечь.
В.Е.ФОРТОВ
Я еще меньше стал понимать ситуацию.
Если комиссия коррумпирована, если они не справляются, их надо взять и поменять. Годами идут дискуссии… Действительно есть ситуации, когда институт, расположенный в коммунальной квартире, учит по Интернету.
И.И.КАЛИНА
Можно я скажу не научную фразу, а человеческую. Когда пасту из тюбика выдавили за предыдущие годы, то вогнать ее назад в тюбик очень сложно. Коллеги, я думаю, что у нас желание точно совпадающее, но некоторого терпения и силу воли придется набираться вместе.
В.Е.ФОРТОВ
Здесь я полностью с Вами согласен. Эта фраза принадлежит Якову Борисовичу Зельдовичу, правда, она относилась не к зубной пасте, а к другой среде. А так Вы правы.
В.А.САДОВНИЧИЙ
Я хотел бы вмешаться. Исаак Иосифович, обычно у нас с Вами мнения совпадаю, но здесь я хотел бы возразить. Конечно, ни УМО, ни корпорации не несут ответственности за создание вузов, у которых по 200-300 тыс. студентов. Речь идет о продаже дипломов. Около 2 тыс. созданных филиалов никакого отношения к вузовской корпорации не имеют.
Исаак Иосифович, речь идет о создании вместе с вами общего мнения, что халтуру надо заканчивать. Я согласен с Владимиром Евгеньевичем, что это вопрос управленческий.
О каком научном уровне можно говорить, когда филиалы вузов есть в каждой станице юга России и готовят юристов? Туда надо приехать и просто закрыть, поскольку там нет профессуры. Так что давайте вместе создавать это настроение.
Ю.С.ОСИПОВ
Исаак Иосифович, я полностью с Вами согласен, что экспертные комиссии, которые дают рекомендации министерству по открытию или закрытию соответствующего высшего учебного заведения, должны создаваться не формально. Я считаю, что уровень такой комиссии по существу не ниже, чем правительственный, потому что речь идет об очень важном деле. Ни одна правительственная комиссия не создается так, что предлагается какой-то человек из какого-то ведомства, не поставив в известность само ведомство. Вы это очень правильно говорите.
Поэтому есть очень простой рецепт: нужно встать на формальную основу. Всегда найдется человек, который, как Вы говорите, будет нести ответственность за Академию наук при решении этого вопроса.
Слово имеет академик Козлов Валерий Васильевич.
В.В.КОЗЛОВ
Уважаемые коллеги!
Сегодня мы обсуждаем действительно очень важный вопрос. Качество университетского образования это, по сути дела, и судьба нашего высшего образования.
Конечно, образование в целом, в частности университетское образование, несет и имеет разные миссии. Одна из них – просветительская. Но для нас, для академического сообщества, очень важна другая тоже очень важная миссия образования – подготовка кадров. Это подготовка кадров для науки, для фундаментальных исследований и для высокотехнологического сектора. Здесь ситуация, к сожалению, не очень благополучная. Я хотел бы обсудить здесь три круга вопросов, связанных между собой.
Действительно, университетское образование в целом имеет массу проблем. Для того чтобы это привязать к подготовке кадров, хочу привести несколько примеров.
Мы говорим о подготовке кадров высшей квалификации, имея в виду аспирантуру. Как выглядит эта проблема сейчас?
Мне кажется (и я прямо об этом хочу сказать), что Высшая школа за последние годы просто провалилась в этом направлении. Численность аспирантуры в вузах выросла более чем в четыре раза, в Академии наук - всего на 25 процентов. Мы тоже подросли, но это совершенно незаметно на этом фоне.
С чем это связано? Это массовое производство аспирантов сразу опускает планку требовательности. Здесь Михаил Петрович Кирпичников в Высшей аттестационной комиссии героически ведет борьбу за то, чтобы эту планку приподнять. Ее легко опустить, а приподнять очень трудно. К тому же, в законодательном плане аспирантура трактуется как следующий этап послевузовского образования, что для нас непонятно и даже неприемлемо. Это с одной стороны.
С другой стороны, вопрос, который задавал Юрий Сергеевич. Это очень важный вопрос о научных исследованиях в Высшей школе, на каком уровне находятся научные исследования в Высшей школе.
Сейчас в процессе создания находятся (а можно сказать, что созданы) два федеральных университета - Южный федеральный университет и Сибирский федеральный университет.
Меня удивила официальная цифра, сколько публикаций в рейтинговых изданиях приходится в год на одного профессора-преподавателя, - 0,03. Это значит, что из 100 профессоров и преподавателей только трое пишут статью в приличном журнале.
А.А.Фурсенко часто критикует (может быть и справедливо) и нашу Академию за то, что мы здесь не очень блестяще выглядим, но у нас приходится одна статья в среднем на одного сотрудника. То есть, разница в 30 раз. Конечно, можно сказать, что люди заняты делом, преподают студентам.
Я хотел бы привести слова нашего великого хирурга Николая Ивановича Пирогова, который имел вкус к преподаванию и был избран членом-корреспондентом Петербургской академии наук. Он сказал: наука сама по себе и светит, и греет, а образование без науки не светит и не греет, а только блестит. Блестит отраженным светом, и это та самая ключевая проблема, которую надо решать.
Создание федеральных университетов - хорошая идея, но ее реализация связана с огромными трудностями. Трудно себе представить, что, соединив несколько вузов в один, за короткое время мы получим университет экстракласса мирового уровня. Это тяжелейшая кропотливая работа. Только одними финансовыми вливаниями, к сожалению, эту проблему не решить.
Исаак Иосифович, видимо, по каким-то причинам вынужден был покинуть наше заседание, но я хотел бы сказать даже в его отсутствие следующее.
Какая была попытка решить эту проблему при создании этих двух федеральных университетов? Очень простая: давайте включим в состав этих университетов два наших центра – Южный центр и Красноярский научный центр, и проблема будет решена. Мы были категорически против этого и убедили руководство и страны, и Министерства образования в том, что это неправильные шаги и ничего хорошего это не даст.
Почему я об этом говорю? На очереди создание еще серии других федеральных университетов, и схема примерно такая же. Опять будут попытки ставить вопрос о том, чтобы некоторые академические институты механически включить в эти федеральные университеты.
Коллеги, это вопрос для нас принципиальный, поскольку Академия наук, особенно в последнее время, провела и проводит масштабную работу по модернизации академического сектора. Мы структурировали, произошло сокращение бюджетных сотрудников, как-то оживилась работа и заработная плата повышается. Институты чувствуют друг друга, сравнивают, сопоставляют и координируют между собой работу. Поэтому в составе Академии наук наши институты имеют возможность позитивно развиваться дальше. А если резко пересаженные на другую почву, то боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Второй круг вопросов связан с подготовкой кадров для науки и для высоких технологий. Вчера на заседании Президиума наш выдающийся коллега академик Арнольд в шутливой форме привел несколько примеров о проблемах образования во Франции. Мы сочувственно посмеялись над этими проблемами, но в действительности эти проблемы есть и у нас.
Виктор Антонович в своем выступлении сказал, что на мехмате - одном из лучших факультетов страны, который дал так много нашей науке, нашей стране, в частности военно-промышленному комплексу, - те же проблемы. Пока, слава богу. Московский университет не по ЕГЭ набирает студентов, а все равно имеются проблемы с качеством подготовки, с возможностью воспринимать тот материал, который готовы им сообщать.
В.И.Арнольд говорил о Франции, я тоже приведу пример, который я люблю приводить. В каждой стране есть своя система, и не так просто обстоит дело во Франции. Конечно, массовое образование дается в университетах. Виктор Антонович упомянул, что подготовка кадров для науки, для технологий производится в «Эколь политехник», в «Эколь нормаль». Не по результатам ЕГЭ туда принимают, там жесткий конкурс - 15 человек на место. Если ты туда поступил, напрягай все свои силы, все свои возможности для того, чтобы самореализоваться.
И вот пример, для меня он удивительный. У меня дома есть очень подробный биографический справочник деятелей в области математики и механики с античных времен до 90-ых гг. прошлого века. Там указано, кто из выдающихся людей закончил то или иное высшее учебное заведение. Мне было интересно, каково соотношение выдающихся математиков и механиков, которые закончили Сорбонну и другие известные университеты Франции, и выпускников «Эколь нормаль», «Эколь политехник». Надо было брать с 1792 г., - это год основания «Эколь политехник».
Я пролистал все страницы и насчитал 134 человека. Это математики: Каши, Пуанкаре, Адамар, гидромеханик Новье и т.д. Результат меня просто поразил: всего 3 человека имеют университетское образование, все остальные - выпускники либо «Эколь политехник», либо «Эколь нормаль», хотя «Эколь политехник» было создано не для того, чтобы готовить исследователей. Они готовили военных инженеров, но уровень отбора и подготовки такой серьезный, который позволил выращивать элиту французской и мировой науки.
А что у нас является аналогом этих школ? Откуда мы должны черпать молодых и талантливых сотрудников? Откуда мы должны пополнять наш кадровый потенциал?
Конечно, у нас есть прекрасные университеты: Московский, Санкт-Петербургский и ряд других университетов, которые для нас имеют основополагающее значение. Это я хотел подчеркнуть в связи с тем проектом постановления, которое нам роздано. Но надо сказать, что и Новосибирский университет проводил колоссальную работу по подготовке кадров для науки Сибири, Дальнего Востока. Собственно, вся фундаментальная наука вышла из этого места.
У нас в Академии есть свои университеты. Например. Физико-технический университет в Санкт-Петербурге, который создал Ж.И.Алферов, Химический университет. В области гуманитарных исследований - Государственный университет гуманитарных наук, который создал А.О.Чубарьян. Он работает на базе наших научно-исследовательских институтов. Это для нас не только бесценный опыт, но и база, откуда мы все черпаем. Поэтому для нас все это чрезвычайно важно, и надо более широко все это поддержать.
Последнее - о молодежи, как нам решать проблему омоложения нашей науки.
К сожалению или к счастью, ее нельзя решать за счет более старшего поколения. Путь, по которому сейчас пошла академия наук, состоит в том, чтобы пытаться давать новые рабочие места для молодежи. Мы выделили 250 временных, контрактных позиций для молодежи, и это очень важно. Два-три года они находятся в орбите наших институтов, выполняя очень важную работу.
Мне кажется, что этот опыт надо расширять. И очень хотелось бы рассчитывать на поддержку государственных органов, в первую очередь – Министерства образования и науки.
Программы «Научные кадры инновационной России», безусловно, надо поддержать, - в ней заложены хорошие идеи. Но, как всегда, проблемы кроятся в деталях. Идти по обычному, привычному нам пути (есть сотрудник, подает на грант, получает дополнительные средства, большую зарплату) можно, но вряд ли это целесообразно. Мне кажется более важным за счет дополнительных бюджетных средств создавать те временные позиции по конкурсу и т.п., и пусть молодые люди работают в академических институтах, в ведущих высших учебных заведениях и расширяют и увеличивают корпус молодых исследователей, поскольку в этом наше будущее. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Валерий Васильевич.
Слово имеет Жорес Иванович Алферов.
Ж.И.АЛФЕРОВ
Глубокоуважаемые коллеги! Сегодня мы обсуждаем бесконечно важную проблему для нашей страны.
Традиции нашего образования широко известны, прежде всего - школьного образования, о чем очень правильно говорилось.
Я помню 38 лет назад мне пришлось полгода поработать в Иллинойском университете. Я помню, как я был поражен крайне низким уровнем первокурсников, и связано это было со школьным американским образованием. На уровне тех, кто у нас в лаборатории делал дипломные работы, очень многое уже выравнивалось.
Если посмотреть на основные проблемы нашего образования, то это связано, конечно, с развитием экономики. Тогда, когда экономика востребует образованных в определенной области людей, и образование начинает развиваться.
В начале прошлого века А.Ф.Иоффе, создав первый исследовательский институт по физике, на следующий год создал физико-механический факультет Политехнического института. Потому, что он понял, что физика - есть основа технологического, индустриального развития. Поскольку экономика страны востребовала это, то это бурно развивалось.
В первые послевоенные годы никоем образом невозможно переоценить инициативу, которую проявили И.В.Курчатов, п.л.Капица, Л.А.Арцимович, Христианович и Соболев, создавая физико-технический факультет МГУ, который очень быстро стал Московским физико-техническим институтом. Развитие технологий, новых принципов образование связано, прежде всего, с развитием этого уникального института.
Сегодня все мы надеемся, что экономика страны наконец поворачивается на развитие высоких технологий, и специалисты будут востребованы.
Если тогда, когда работали Капица, Курчатов и первоначальной идей Иоффе была прежде всего интеграция фундаментального образования, в частности физико-математического, прежде всего, с инженерным образованием (и практически у нас были созданы принципы нового инженерного образования, которые позже развивались и ХОЛТЕКом, и MIT, а закладывались здесь, в нашей стране), то сегодня ситуация с развитием мировой экономики требует существенно иных подходов в развитии нашего высшего образования.
Я могу сказать, что в 1973 г. я создал базовую кафедру оптоэлектроники. При этом основная идея была следующей, что наш выпускник должен на равных разговаривать с физиком-теоретиком и при этом прекрасно знать современную технологию микроэлектроники, полупроводниковую технологию. Из этой кафедры вышли уже три члена-корреспондента РАН, десятки докторов наук. Это было абсолютно правильно.
Сегодня для развития современных технологий, новой экономики требуется существенное усиление междисдиплинарности и фундаментальное образование не только базовое, физико-математическое, но и биологическое, химическое во взаимодействии с инженерным образованием.
В связи с этим появилась новая система аспирантского образования за рубежом. Скажем, если тогда, когда у меня возникла идея создания базовой кафедры оптоэлектроники, между идей и ее реальным созданием ушло меньше года (и министр высшего образования Образцов, и президент Академии наук Келдыш моментально поддержали молодого в то время члена-корреспондента), то от идеи создания Академического университета с аспирантским и магистерским образованием до формальной подписи в Правительстве ушло 8 лет.
На самом деле сегодня аспирантское образование за рубежом очень сильно меняется. Возникли университеты чисто аспирантские в Японии. На Таиланде я познакомился с Азиатским технологическим институтом, где обучаются и работают 2 тыс. аспирантов со всего мира и где работает масса наших профессоров. Потому что экономика и новые технологии требуют другого уровня, - то, что у них называется …….., а у нас кандидат наук. Надеюсь, что наша экономика тоже будет требовать это, а это существенным образом должно изменить систему аспирантской подготовки. И правильно Виктор Антонович говорил, что по очень многим направлениям нужно увеличивать срок обучения в аспирантуре, по крайней мере, до четырех лет. При этом на самом деле за эти 15-20, может быть, и больший период времени обучение в аспирантуре у нас упало. Мы очень часто и много смотрим, но отобрать толкового мальчика, юношу или иногда девушку, пусть она хорошо работает в лаборатории, защитит диссертацию…
Мы очень мало внимания уделяем образованию в аспирантуре. Аспирантура это следующая ступень образования, этому мы должны уделять огромное внимание.
Несколько слов я хочу сказать и о школьном образовании.
У нас создан Санкт-Петербургский физико-технологический научно-образовательный центр, который является небольшим научным институтом, но естественными компонентами которого являются физико-техническая школа-лицей, физико-технический факультет Политехнического института и наш новый, только недавно начавший работать Академический университет.
Я могу сказать, что для того чтобы решать все эти проблемы, мы непрерывно натыкаемся на массу проблем, которые, я думаю, для всех нас хорошо знакомы. Сегодня, когда мы пишем уставы наших учреждений, мы должны предусмотреть все роды деятельности, которыми мы должны заниматься, а если этого не будет в уставе, нам обязательно скажут, что мы не имеем право этим заниматься.
Я помню, как в 2001 г. мой Научно-образовательный центр посетил король Швеции. Мы уже с ним были знакомы, обсуждали много проблем, визит был официальный, а в конце он пришел в кабинет и уже без переводчика и прочих лиц мы с ним просто поговорили. Он у меня спросил: а все-таки, профессор Алферов, какие сегодня самые главные проблемы в развитии науки, какие у вас препоны, барьеры? Я ему ответил: вы знаете, Ваше величество, главным врагом развития науки в России сегодня является наше Министерство финансов. Когда он попросил привести примеры по этому поводу, и я их привел, он мне сказал: если бы такое министерство финансов было в Швеции, то и оно было бы главным барьером в развитии шведской науки.
Сегодня возникает масса проблем. Например, в Академии наук мы имеем образовательные учреждения, но при самой доброй воли Юрия Сергеевича, при самом активном участии мы не можем перекинуть один или два миллиона рублей со статьи «Образование» на науку.
Поэтому я думаю, когда мы здесь записываем целый ряд решений - в том числе принятие федерального закона, регламентирующего порядок создания и деятельности университетов, федерального закона, закрепляющего особый статус и проч., - давайте к федеральным законам подходить очень осторожно. Пропишем, а потом сами непрерывно будем вносить поправки для того, чтобы изменить этот закон и делать то, что нам нужно.
Очень многие вещи можно и должно сделать при хорошем взаимодействии с Министерством образования и науки, несмотря на все сложности этой бюрократии. Можно сделать в рабочем порядке.
Сейчас у нас в Государственной думе председателем Комитета по образованию является Григорий Артемович Балыкин. С этим Комитетом надо очень прочно взаимодействовать. Но в целом я сказал бы следующую вещь. Чрезвычайно важно обратить особое внимание на развитие аспирантуры в новых условиях, на наше школьное образование. По этой части мы должны стоять очень твердо, потому что если мы будем все копировать таким образом… На самом деле наше школьное образование сегодня уже хуже, чем было. И мы можем растерять то, что у нас было.
У нас много по-настоящему хороших вузов. Мы должны максимально осуществлять те формы, которые диктуются самой жизнью. И мы должны взаимодействовать с бюрократическими организациями и непрерывно это объяснять.
Я полностью поддерживаю принятие решения, федеральную целевую программу «Научные и научно-педагогические кадры» (в ней и Академия наук, и вузы должны принимать самое активное участие) и развитие Концепции образовательной деятельности Российской академии наук. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Жорес Иванович.
Слово имеет член-корреспондент Третьяков Владимир Евгеньевич, ректор Уральского университета.
В.Е.ТРЕТЬЯКОВ
Уважаемый Юрий Сергеевич! Уважаемые коллеги!
Складывается впечатление, что у вузовского и академического сообществ одни и те же мысли, одни и те же идеи по ключевым вопросам качества, которые обеспечиваются прежде всего союзом образования и науки, союзом Высшей школы и Российской академии наук. Нет никаких разногласий в оценке того, что происходит в т.н. реформировании Высшей школы.
На протяжении последних трех недель - то, что происходило на семи секциях Форума; то, что происходит сегодня; то, что было на Общем собрании Академии наук - все критические замечания, все непонятные действия как будто бы услышаны, но никакой реакции нет.
Сейчас, к сожалению, не к кому обратиться кроме как к Виктору Антоновичу, как президенту Российского союза ректоров, чтобы в ближайшем номере «Поиска» опубликовать итоги работы Форума, который происходил в МГУ неделю назад, и попросить ответ министра, Министерства на поставленные вопросы. Это первое предложение.
В связи с тем, что у нас нет разногласий, сегодня хотелось бы говорить уже о каких-то конкретных мерах по интеграции науки и образования, по совершенствованию этой интеграции. Прежде всего, речь должна идти о выработке наиболее оптимальных механизмов по совершенствованию этих отношений.
Я думаю, такие отношения складываются не только в центре, но и в регионах и региональных отделениях. Есть такой опыт в Уральском регионе, где отношения университетов с Академией наук исчисляются с 1934 г., когда был создан первый академический институт. А 20 лет назад Положение о научно-учебном объединении Уральского отделения Академии наук и Уральского государственного университета было утверждено президентом Академии наук СССР Г.И.Марчуком и председателем Госкомитета ССР по народному образованию Ягодиным.
Сегодня мы тщательно прорабатываем уже третий вариант этого Положения. Те отношения, которые складываются в регионах с Академией наук, могут быть использованы при выработке той политики, той концепции образовательной деятельности Российской академии наук, которая сегодня вырабатывается Академией. Это первое, что я хотел сказать.
Второе. В той Концепции образовательной деятельности РАН, с которой мы познакомились, очень много хорошего есть о послевузовском и дополнительном образовании, в котором могли бы принять участие институты Академии. Я хочу сказать, что вузы открыты для этой деятельности, что нет никакого смысла открывать образовательные учреждения в самих институтах или на базе отделений Академии наук. Вузы готовы, вузы открыты и могут предоставить все условия для того, чтобы дополнительное послевузовское образование с помощью ученых Академии наук осуществлялось более активно.
Хотелось бы, чтобы более централизованно в этой Концепции было сказано о стимулировании руководством научных сотрудников РАН индивидуальной работы со студентами, - руководство курсовых и дипломных работ, диссертаций. Это очень важно.
Кроме того, хотелось бы сказать о сети федеральных университетов, о которых мы пока еще ничего не знаем, поскольку только 7-го июля будут выработаны критерии таких университетов. Я думаю, что бессмысленно говорить о том, чтобы в федеральный университет входили академические институты, но непременное участие в работе федерального университета, непременное соглашение о совместной деятельности должны быть, как необходимое условие любого федерального университета.
Хочу сказать, что миссией университета всегда являлось и является опережающая подготовка специалистов. Есть инновационно-образовательные программы Уральского университета, в частности «Опережающая подготовка по прорывному развитию науки, техники гражданского общества на основе формирования инновационно-образовательного пространства классического университета в партнерстве с академической наукой».
У нас только 7 направлений, больше у нас нет кадров, чтобы готовить специалистов: это бизнес, информатика, русский язык, толерантность, информационная безопасность, экология и природопользование, физика, биология и медицина, новые технологии и перспективные материалы. Это есть в основном подготовка специалистов, которые сегодня, может быть, вообще никому не нужны. Поэтому только государственная поддержка. Только в той программе, о которой шла речь - «Подготовка научных и научно-педагогических кадров», - могут фигурировать элементы этой опережающей подготовки, особенно подготовки кадров, которые будут эту работу проводить.
На Форуме в выступлениях многие представители бизнеса концентрировались на том, что приходят из классических университетов выпускники, которые не умеют делать никакой реальной работы. На самом деле работодатели сами не знают, что они должны потребовать от университетов, чтобы они их приготовили.
Опыт, который существует, состоит в следующем. Если фундаментальная подготовка в университете на уровне, то любая профессиональная работа по заказу работодателя, может быть организована в течение одного семестра. Разумеется, с участием самого работодателя, с приглашением выдающихся ученых и, разумеется, за соответствующие деньги. Но за один семестр можно подготовить любого специалиста, имеющего фундаментальную подготовку, который будет отвечать требования работодателя.
Еще мне хотелось бы сказать о следующем. Конечно, большая работа проведена по организации олимпиадного движения. Здесь как-то не было упомянуто о следующем, хотя есть обращение министра А.А.Фурсенко в Совет при Президенте РФ по реализации национального проекта «Образование».
Обращение следующее:
Особое внимание следует уделить развитию деятельности сети школ для одаренных детей при учреждениях высшего профессионального образования.
Это предполагает отработку механизма финансирования таких образовательных учреждений и обновление образовательных технологий, развитие прозрачной системы олимпиадного движения для выявления талантливых ребят.
Элитное образование подрастающего поколения в современной России должно включать в себя лучшие образцы как деятельности современных инновационных школ, так и уникальной практики физико-математических школ при учреждениях высшего образования, успешно действовавших в советское время.
На самом деле они действуют и сегодня в трех университетах: Московском. Новосибирском, Уральском. Есть такие школы, и сеть таких школ в структурах высших учебных заведений должна быть создана прежде, чем создана сеть федеральных университетов. Я думаю, что наличие такой школы в федеральном университете это еще один критерий того, что федеральный университет надо делать.
В заключение я хотел бы обратиться к представителям Министерства, но, очевидно, не к кому обращаться. Я не успел это сделать на Форуме, постеснялся.
Есть две вещи, которые сказал Андрей Александрович, что у нас все стало плохо, потому что вузов было 600, а стало тысяча и что вузы получили…. Кто их получил, кто их дал, кто их организовал? Хотя бы фамилии, кто это сделал, почему это так? Как сейчас обратно сделать?
Я думаю, что обратно эту зубную пасту не загонишь. Но мне кажется, что можно сделать так, что государственные вузы выдают дипломы государственного образца, а негосударственные вузы - те дипломы, которые отвечают соответствующему вузу, например, диплом академии Натальи Нестеровой.
И второе, что сказал Андрей Александрович. Все говорят: деньги нужны, тогда мы все сделаем. Андрей Александрович сказал: при чем тут деньги, дали деньги на инновационный проект, а истратить не можете. Это большое лукавство. Во-первых, все истратили, кому нужно, во-вторых – истратить трудно, потому что законы такие.
Я думаю, что те деньги, которые выделяются сегодня не всем вузам, но очень многим и будут выделяться в этой большой программе, надо потратить на создание центров коллективного пользования.
Я думаю, что институт Академии наук это тоже своего рода центр коллективного пользования, поскольку каждый институт может обеспечить фундаментальную подготовку для многих высших учебных заведений. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Владимир Евгеньевич, я не понял, о каком письме Вы говорили?
В.Е.ТРЕТЬЯКОВ
О материалах Минобрнауки, направленных министром Фурсенко в Совет при Президенте РФ.
Ю.С.ОСИПОВ
По науке? В первый раз слышу. Я ничего не получал. Виктора Антоновича спросил, он тоже не видел.
Спасибо, Виктор Евгеньевич.
Слово имеет академик Скулачев Виктор Петрович.
В.П.СКУЛАЧЕВ
Уважаемый Юрий Сергеевич! Уважаемый Виктор Антонович!
В 18-ом году в Совет министров поступило предложение от группы инициативных людей о коренном реформировании Академии наук. Вождь написал резолюцию не озорничать с Академией, и подписался. К счастью, тогда это оказалось достаточным.
Я думаю, что в том, что сейчас происходит с образованием, есть острая необходимость, чтобы кто-то окончательную бумагу выдал, не озорничать образованием.
Легенда о том, что у нас плохое образование нелепая в самой своей основе. Я думаю, что школьник очень просто может доказать, что это не так. Когда он поступает в вуз, он прекрасно знает, что если он кончил МГУ, то его с руками оторвут в любой бизнес-организации, в любом институте и даже за рубежом.
Что такое образование? Это система, которая имеет свой продукт. Если были бы плохие специалисты, так кто брал бы их на работу? У нас нет безработных выпускников Московского университета. Когда нужно осуществить какой-то сверхпроект, разве мы приглашаем немцев или американцев для того, чтобы они руководили и исполняли? У нас есть эти люди. Разве они возникли сами по себе? Это продукт нашего образования.
У нас прекрасное образование. Конечно, всюду есть недостатки, и об этом нужно открыто говорить. Но в образовании, также как в науке, есть один главный и страшный недостаток. Это недостаток денег!
То, что бюджет Академии наук равен бюджету одного среднего американского университета, это национальный позор, особенно при тех ценах на нефть, которые сейчас существуют. И то, что бюджет Московского университета еще гораздо меньше, это позор в квадрате национальный позор.
Нужно руководству страны непрерывно указывать, что не может быть этого. Если так будет продолжаться, это приведет к самым плачевным последствиям. Никакие реформы здесь не помогут.
Говорят, что одна публикация в международном журнале, написанная в России, стоит на порядок меньше, чем публикация, которая пришла из какой-нибудь западной страны. Вроде бы даже это хорошо: вот какие мы экономные, как мы можем малыми деньгами что-то делать.
На самом деле это плохо, потому что это повышает риски, мы работаем на старом оборудовании, которое завтра может сломаться, и опыт остановится. Мы знаем, что есть лучше, но мы не можем купить.
Поэтому это убожество средств нашей науки и нашего образования, мне кажется, это катастрофа, и эта ситуация руководством как Академии, так и образования должна непрерывно доводиться до сведения власть предержащих, потому что они не в курсе, потому что они думаю, что у нас все очень хорошо.
Правда, есть вторая вещь. Те деньги, которые нам дают, с каждым годом тратить все труднее и труднее. Презумпция невиновности у нас отсутствует. Все проверяющие организации считают нас жуликами, и отсюда исходят. Конечно, это очень осложняет дело. Это несправедливо, во-первых, и с правовой точки зрения нелепо, во-вторых.
В экономике государственного финансирования на Западе (и здесь действительно стоило бы подумать, как это заимствовать) есть мощное частное финансирование науки. Причем, не только прикладной, но и фундаментальной. В нашей стране нет никаких условий для того, чтобы частный капитал считал выгодным для себя делать какие-то вложения в фундаментальную, а также в прикладную науку.
Мне страшно повезло за последние годы. Здесь я благодарен, прежде всего, своему ректору – Виктору Антоновичу Садовничему, который так организовал дело в МГУ, что возникла т.н. ……………, собрание наиболее успешных выпускников вуза, которые равнодушно не могут смотреть на какие-то неудачи или беды своей родной альма-матер.
На таком собрании я познакомился с О.Д.Дерипаской, которому пожаловался на отсутствие средств для некоего проекта. Этот проект мог быть начат ровно 40 лет назад, когда мы обнаружили, что в органеллах, в митохондриях существуют огромные электрические поля, которые лежат в основе преобразования энергии дыхания во всех дышащих существах, включая человека. Уже тогда возникла идея, как практически это использовать. Но когда прикинули, сколько денег для этого нужно, было очевидно, что это абсолютно нереально.
Я запрещал себе думать об этом, хотя чувствовал, что здесь золотая жила. До 2000 г., когда в Англии люди, с которыми я был почти незнаком, но которые знали о нашей работе, решили применить это открытие на практике. Кстати, это наблюдение я докладывал на заседании Президиума Академии наук ровно 40 лет назад. После того, как это произошло, я попытался убедить наш частный бизнес, прежде всего, Дерипаску – выпускника МГУ.
Стоило попытать счастье сначала в чисто фундаментальном аспекте, потом в прикладном. Сначала нам был выдан грант на 125 тыс. долларов в год. И через три года оказалось, что работа пошла так весело, что я предложил Дерипаске уже инвестиционный проект. Он немедленно поддержал. Четыре года идет инвестиционный проект, уже потрачено около 20 млн. долларов. Последние 10 млн. - как раз бюджет этого года. Проект стал международным: там, наряду с российскими учеными, участвуют американские и шведские лаборатории. Получено 12 патентов и опубликована международная заявка на патент. Сейчас в 10 развитых странах мира подана заявка на это изобретение.
Речь идет о попытке остановить старение организма (или хотя бы замедлить старение) при помощи прицельного воздействия на электрические поля в митохондриях.
Это достаточно провокационная идея - лечить старение, считая, что это некая программа, которую можно остановить.
Тем не менее, какой результат? - Целый ряд новых наблюдений, организация совершенно нового корпоративного университета митоинженерии в рамках МГУ. (Есть биоинженерия, а это митохондриальная инженерия. Мы пытались организовать новую отрасль в биологии). Этот корпоративный университет будет не только готовить кадры для новой науки и всего предприятия, но там будут гранты на фундаментальные работы, и туда же составной частью вошел этот инвестиционный проект, который был поддержан г-ном Дерипаской.
Полное финансирование этого корпоративного университета идет за счет Дерипаски. Когда мне нужно что-то купить, то подпись моего финансового директора на следующий день реализуется в том, что есть чек, который отправлен по назначению. Нет ни тендеров, ни казначейства, никто нас не подозревает, что мы эти деньги украдем, хотя контроль в системе Дерипаски очень жесткий.
Мне кажется, что такая вещь могла бы пропагандироваться. И нужно, прежде всего, подумать о законодательной поддержке такого рода участия бизнеса в науке и в образовании. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо.
Слово имеет академик Чубарьян Александр Оганович.
А.О.ЧУБАРЬЯН
Уважаемые коллеги! Поскольку все основные проблемы были высказаны, я остановлюсь только на некоторых практических предложениях.
Первое касается концептуального характера.
Я думаю, что роль Академии в интеграции науки и образования, в частности, состоит в том, чтобы мы оказывали большее воздействие на концептуальные основы реформирования образования, которые непрерывно происходят в нашей стране. В частности, если речь идет о Высшей школе, ключевой вопрос – переход всей системы университетского образования на двухуровневую систему (нам очень сложно говорить об этом, потому что есть закон, подписанный Президентом) с сентября месяца следующего года. Виктор Антонович только в Московском университете может выйти из этого процесса. Но это сила Университета и его ректора.
Мне кажется, что по этой линии Академия наук могла бы высказать соображения теоретического характера, что в мире не существует такой унифицированной система, - она всюду многовариантна. Поэтому на основании мирового опыта мы можем высказать пожелание или предложение, чтобы у нас была многоуровневая и многовариантная система.
По гуманитарному циклу в Казани в ноябре с участием министра и Виктора Антоновича мы проводим конференцию о гуманитарном образовании в России. Мы приглашаем немецких экспертов. Я с ними уже разговаривал.
Ведь Болонский процесс, по большому счету, это философия, а не механизм. У нас он воспринимается как чисто операционное дело, как механизм. Есть три года, есть четыре года - и все. В сущности, это проблема вовлеченности образования всех стран в какую-то единую систему. Эту идею мы можем и должны поддержать.
Но мне кажется, что надо оказывать больше доверия (и пусть Министерство в этом участвует!) нашим университетам, потому что есть целый ряд направлений и специальностей, которые просто не поддаются четырехлетнему обучению через бакалавриат.
По гуманитарному циклу невозможно подготовить специалиста китайского языка. Бакалавр китайского языка – это просто нонсенс, это абсолютная профанация.
Первое, что я хочу предложить. - Мы высказываемся, не отвергая эту систему бакалавра и магистра, мы не отказываемся от нее, но мы предлагаем многоуровневый, многовариантный подход.
Второй момент касается создания сети федеральных университетов. Я не знаю мнение Виктора Антоновича по этому вопросу. В принципе это неплохая идея, но тоже должна быть многовариантность. Нельзя все свести к университетам по 100 тыс. студентов. В Южном федеральном округе все университеты, которые находились в этом районе, механически объединили в один. Но это не есть качественное слияние.
Я, например, большой сторонник особенно в гуманитарной сфере. Например, маленький университет в Германии ( в Констанции) получил самое большое финансирование за прошлый год (опередив Геттинген, Гейдельберг. Это маленький университет, там 3 тыс. студентов.) за свой исследовательский характер. Практически это целый исследовательский университет по гуманитарному циклу междисциплинарного характера.
Я думаю, что Министерство и Правительство должно поддерживать и такие университеты тоже. В таких университетах Академия наук может играть одну из решающих ролей, потому что это именно соединение науки и образования.
Третий момент. Даже в двухуровневой системе, я думаю, Академия наук может сыграть большую роль. Сейчас обсуждается сущность концепции магистратуры. Для меня, например, совершенно неясно, что такое будет магистратура. Во-первых, ее не хотят вводить всюду. Во-вторых, по желанию нашего Министерства она должна быть платной. Бакалавры заканчивают свой университет, и это не значит, что они могут пойти к себе в магистратуру.
Я думаю, что роль Академии наук состоит в том, чтобы определить взаимосвязь магистратуры и аспирантуры. Я, например, считаю, что хорошая магистерская диссертация может засчитываться как вступительный экзамен в аспирантуру. Есть такие опыты на Западе.
Мне кажется, что очень трудное положение сложилось с гуманитарным образованием. В принципе в классических университетах оно находится в неплохом состоянии, но оно абсолютно отсутствует во всех негуманитарных вузах.
Когда-то был приказ министра (мы с Виктором Антоновичем боролись за это дело), чтобы историю и философию ввели во всех вузах России, как два предмета, которые надо изучать, имея в виду, что это имеет не только профессиональный смысл, но и воспитательный смысл в проблемах мировоззрения. Потом это благополучно заглохло. Сейчас вроде бы Министерство возвращается к этой идее, но в очень аморфной форме.
Я думаю, что это существенный вопрос. Я писал письмо министру, что надо восстановить гуманитарное образование, потому что надо готовить образованных людей. Рядом со мной сидит очень известный академик–гидроэнергетик, который говорит, что поступающие к ним специалисты, должны уметь логически мыслить (а это, в известном смысле гуманитарное знание), что есть катастрофически плохое владение русским языком и умение выражать свои мысли, а это тоже вся система гуманитарного цикла и в средней, и в Высшей школе.
Все говорят о гуманизации нашего общества, о гуманитарном образовании. Может быть, имело бы смысл записать, что Академия наук и в этом вопросе поддерживает идею, имея в виду и профессиональное образование, имея в виду и воспитательные функции нашего государство.
В заключение скажу, что гуманитарное образование – есть база для всей госслужбы. Я просил и мне посчитали. – Теперь и мы стали приближаться к западным стандартам, у них вся исполнительная власть, вся законодательная власть на 75-80 процентов – гуманитарии. В основном это юристы, которых у нас тьма, но не все приспособлены для работы вообще где либо, особенно в законодательных органах. Но в принципе гуманитарное образование это база для нормального функционирования и исполнительной, и законодательной власти и государственных органов. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Александр Оганович.
Слово имеет профессор Мау Владимир Александрович, ректор Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации.
В.А.МАУ
Добрый день, уважаемые коллеги! Большое спасибо за предоставленную возможность выступить.
Я хочу коснуться двух-трех мифов, связанных, как кажется, с проблемами нашего образования, которые надо четко зафиксировать.
Первый миф, который меня очень тревожит, - это критика того, что Высшая школа готовит специалистов, которые не работают по специальности. Это миф, идущий из индустриальной эпохи, когда можно было получить специальность и дальше всю жизнь по ней всю жизнь. Конечно, инженер должен работать инженером, а не шофером, а бухгалтер – бухгалтером. Но дальше обсуждать, в какой области работает инженер, насколько это соответствует специальности, строго записанной у него в дипломе, по-моему, это миф, причем опасный миф и неприятный. Если всерьез начать это играть, это может остановить реальную адаптивность нашей системы, адаптивность Высшей школы к реальным, быстро меняющимся вызовам времени.
Виктор Антонович совершенно справедливо часто повторяет, что главная проблема - фундаментальность. На самом деле, единственное, что должен дать вуз, так это научить учиться, научить адаптироваться. В этом смысле гуманитарный цикл, общие дисциплины это принципиально важно, а не то, кем человек работает по окончании вуза.
С этой точки зрения я бы относился к двухуровневой системе, к Болонскому процессу. Конечно, если свести его к дискуссии о том, как делить 3+2, 4+2 и т.д., это совершенно бессмысленно, потому что надо не делить. Как раз задача состоит в том, чтобы дать на бакалаврском уровне некие базовые фундаментальные знания, а далее на магистерском более точно затачивать под ту специальность, на которую есть спрос и на которую лет пять человек будет заниматься.
В этой связи я хочу обратить внимание на то, что есть ряд специальностей, которые, по моему глубокому убеждению, принципиально не являются бакалаврскими. Например, государственное муниципальное управление. Что это такое, молодой человек в 17 лет поступает на специальность «государственное управление»? Это магистерская специальность или MPA - Master of Public Administration. Сначала надо получить нормальную гражданскую специальность, потом идти в магистратуру. Может быть руководство институтов не так воспримет, я считаю, что учитель это тоже магистерская специальность. Получить в бакалавриате гражданскую специальность историка, математика, а дальше хочет быть учителем, пожалуйста - педагогическая магистратура по соответствующей специализации.
(Реплика: Может быть, и по двум предметам).
Естественно. Это может быть академическая по математике и может быть педагогическая: «преподаватель математики в школе» или «преподаватель в начальной школе».
Мне кажется, что мы должны перевести дискуссию о двухуровневом образовании в плоскость, а что, собственно, делает бакалавриат, а что магистратура, а не в ту, как существующие специальности разделить на два уровня.
Второй миф - обилие экономистов, менеджеров и юристов. Конечно, это не так. У нас хороших экономистов и юристов чуть больше, чем было лет 20 назад, но нельзя по тому слову, которое написано на заборе, судить о том, что за забором находится. Как у нас МГУ и два-три вуза выпускали юристов, так они и выпускают. Число хороших экономических вузов немножко расширилось, но тоже считанное, - это меньше пальцев одной руки. И все. Все остальное это профанация, и это мы должны понимать.
Отсюда мы переходим к вопросу, который меня очень тревожит, - это госаккредитация. Нам все время говорят закрывать – не закрывать. Закрыть очень трудно. Закрыть специальность очень трудно, это связано с некоторой ответственностью.
Мне кажется, что здесь мы могли бы поставить вопрос - вопрос не столько к Высшей школе, сколько к Академии наук, институтам - о более адекватной государственной аккредитации вуза.
Мне кажется, в России всегда любили частного врача, но государственного университета. Нам часто говорят: давайте перейдем к дипломам конкретных вузов. Понятно, что классические университеты - наша Академия, Физтех – могут выдавать свои дипломы, и они будут пользоваться спросом. Но все-таки наш рынок любит государственные университеты, и девальвация государственного диплома, на мой взгляд, - вещь очень обидная. И это будет продолжаться до тех пор, пока аккредитацией (то есть признанием диплома государственным) занимаются чиновники, которые, грубо говоря, не имеют имени.
Может быть, это некий радикальный подход, но мне кажется, что надо выступить с инициативой, чтобы государственную аккредитацию вузам давала группа известных ученых и чтобы они подписывались своими именами: этот юридический факультет согласован и одобрен такими-то членами Академии наук, такими-то юристами. Они, а не чиновник Рособрнадзора, подтверждают, что здесь хорошее образование. Это не значит, что все остальные надо закрывать. Пусть они будут, если на них есть спрос. Если будет спрос на негосударственные дипломы, зачем же применять насилие? Но родители и поступающие должны знать, на чье квалифицированное мнение они опираются при выборе того или иного вуза.
И последнее - это проблема индивидуализации образования. Мне кажется, что мы все-таки идем к индивидуализации образования. Естественно, не на том уровне, как это было 300 лет назад, когда были ранние университеты, но на уровне возможностей студентов из большого набора модулей, которые предлагает ему вуз, набирать большое количество баллов, очков (это тоже часть Болонского процесса), чтобы получить соответствующий диплом.
Здесь особенно важна интеграция с научно-исследовательскими институтами, особенно Академии наук, поскольку значительную часть этих очков надо бы набирать не в родном вузе, а в тех институтах или корпорациях (если это предпринимательское образование), которые сотрудничают с данным вузом. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Владимир Александрович.
Слово имеет член-корреспондент РАН Кудрявцев Николай Николаевич.
Н.Н.КУДРЯВЦЕВ
Уважаемые участники заседания!
Я хотел бы начать свое выступление, продолжив тему «Экольполитехник». На самом деле, это замечательный университет был создан как ответ на вызов того, что в результате французских ученых система образования во Франции была почти полностью разрушена. Сейчас они это назвали бы перестройкой. Наполеон потом ввел туда военные дисциплины, и затем, в начале 900-ых гг., этот вуз был действительно кузницей инженерных кадров, которые обладали высококлассной фундаментальной подготовкой. Поэтому то, что привел Валерий Васильевич Козлов, это абсолютно правильно.
Примерно с такой же концепцией был создан наш институт 60 лет назад. Сложилось так, что мы имеем структуру, несколько отличную. Мы работаем через базовые кафедры, которые расположены в Академии наук, в научно-исследовательских организациях.
Примерно половина всех базовых кафедр (на данный момент 56) находятся в организациях Академия, и Академия наук является нашим единственным системным партнером на настоящий момент. Фактически руководство вузом осуществляется Академией, потому что у нас есть наблюдательный совет, который возглавляет академик Е.П.Велихов. Он состоит из представителей науки, государственной власти и бизнеса, занимающегося высокими технологиями. Есть координационный совет, который возглавляет вице-президент РАН академик А.Ф.Андреев, который функционирует больше 10 лет. Каждый факультет имеет научного руководителя из числа членов Академии наук.
Мы вместе с академией наук пережили трудности, поскольку в те трудные 90-ые гг. удар был и по системе образования, и по науке, и это, на мой взгляд, нас сильно сплотило.
Здесь еще не говорилось, что лет 7 назад в Академии наук была программа по поддержке базовых кафедр. Она принималась Президиумом, и это, видимо, была воля президента. Мы работали с академиком Г.А.Месяцем и академиком Козловым В.В.. Это позволило поддержать и придать некий импульс нашим кафедрам.
На тот период Физтех придерживался стратегии сохранения своего потенциала. В течение 5 лет назад мы вместе с Академией и с другими организациями, с кем активно сотрудничаем, мы думаем о развитии. За это время в институте создали 3 новых факультета (до этого было 7), из них один - корпоративный факультет, другой - ориентирован на подготовку специалистов для инновационных дел и для новых технологий.
Сейчас свою задачу мы видим в том, чтобы способствовать наполнению Академии молодыми кадрами, потому что такая проблема есть. Должен с оптимизмом сказать, что многие наши студенты желают работать в науке.
В принципе есть четыре вопроса, на которые нужно обратить внимание и которые нужно решать:
Во-первых, зарплата. Но сейчас эта проблема становится менее важной, поскольку все-таки предприняты большие усилия, и зарплата повышена.
Во-вторых, современное оборудование, чтобы исследования были конкурентоспособными.
В-третьих, проблема жилья. Не обязательно квартиры, это может быть съем жилья и т.п.
В-четвертых, перспективы профессионального роста. Чтобы к тем проектам, которые имеются в Академии, больше привлекалось молодых людей.
Отъезд за границу сейчас весьма небольшой. И я должен сказать, что 70 процентов выпускников так или иначе связаны с работой в Академии, в отраслях высоких технологий, используя те профессиональные знания, которые получили у нас.
Теперь в плане общих постановок. Я всегда был сторонником конструктивного диалога с руководством Министерства и ректорского сообщества, потому что так удается более эффективно решать вопросы.
Действительно, здесь правильно прозвучало, что Болонский процесс это есть идеология, это не есть руководство к действию, это не есть формализм. У нас многие мифы существуют и нас часто загоняют в это прокрустово ложе.
Имея широкие контакты с ведущими международными университетами, мне представляется, что на самом деле у нас много общих проблем.
Принципиальная проблема, которую мы решаем, - нахождение оптимального баланса между фундаментальным образованием и обучением компетенции. Эта пропорция должна быть разной в разных областях деятельности. Может быть, она меньше относится к научной сфере, потому что многие ученые обязаны учиться всю жизнь, а к ходовым специальностям это относится в большей степени.
И здесь получается, что любое нововведение имеет как позитивные, так и отрицательные стороны. Противники сводят только к отрицательным, сторонники – только к позитивным.
На мой взгляд, оценка тех или других возможностей, тех или иных результатов – есть важнейший элемент такого сотрудничества. Скажем, решение вопроса с базовыми кафедрами на законодательном уровне существенно упростило нашу работу. Здесь Министерство старалось, и они были весьма активны в этом.
Что, на мой взгляд, действительно имеет место? Это то, что сейчас создаются крупные университеты. Безусловно, Физтех – небольшой вуз и таких вузов нашего размера не очень много, но если сравнивать по количеству аспирантов, то в научно-исследовательском институте технологий в десять раз больше. Важно понимать нашу перспективу в рамках тех проектов, которые сейчас запускаются.
В этом смысле мы были бы крайне благодарны Академии, если бы от вас исходила моральная поддержка, потому что есть такое нестандартное высшее учебное заведение.
Чего у нас на самом деле не хватает? Об этом многие говорили, - хотелось бы, чтобы руководству университетов было дано большее доверие, потому что многие из дел, которые не нужно тиражировать на всю страну, было бы желательно попробовать на более ограниченном масштабе. Если любому ректору вручить такую ответственность, он будет просто по определению относиться к этому как к приоритетной задаче и с очень высокой ответственностью.
Скажем, то, что сегодня рассказывал Жорес Иванович, я думаю, что только он единственный с его энергией, с научным и политическим весом в нашей системе смог это организовать. На самом деле этот опыт очень важен. Работа в Академии на подготовку кадров высшей квалификации в сочетании с вузами мне представляется очень важной, которая, безусловно, может дополнить эту систему. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо.
Слово имеет академик Кирпичников Михаил Петрович.
М.П.КИРПИЧНИКОВ
Глубокоуважаемый Юрий Сергеевич! Дорогие коллеги!
Здесь сказано много, с большинством из того, что было сказано, наверное, надо согласиться. Постараюсь расставить какие-то ударения.
Наше сегодняшнее совещание называние «Университеты на пути к новому качеству образования». Во-первых, я хотел бы выразить некий оптимизм, что новое качество окажется более высоким качеством.
История реформирования образования в России в последние годы не всегда это подтверждает. Про среднюю школу мы говорили много. В последние два года я являюсь деканом биологического факультета. Мы в основном вынуждены отчислять ребят за недостаток именно фундаментального школьного образования, математического образования. Многие из них не тянут по элементарной математике. Я понимаю, когда есть проблемы с матанализом на мехмате, но на биологическом факультете математика …
Это как бы полбеды со средней школой. А полная беда – мы потеряли в стране систему профессионального технического образования. Вообще ее потеряли! Сегодня - и об этом сегодня уже и руководство страны говорит - ее надо в спешном порядке возрождать.
Мое замечание о двусмысленности названия, я думаю, имеет под собой почву. – К новому, более высокому качеству образования!
Наука в университетах. Я думаю, что здесь главное - фундаментальность.
Что нужно для фундаментальности? Конечно, главный инструмент – интеграция. Об этом прекрасно говорил Жорес Иванович, она была придумана не 10-20 лет назад, а гораздо раньше. Наиболее в полном виде эти идеи были развиты в стенах Московского университета на физико-техническом факультете.
В огромной степени они были развиты присутствующим здесь академиком Олегом Михайловичем Белоцерковским уже в рамках Физико-технического института. Дальше они довольно широко тиражировались по стране (Новосибирский университет и ряд других университетов.), где они принципы работали, работают. Я думаю, что это самая простая, правильная и хорошая форма интеграции академической науки с университетами. Она включает все, о чем говорил Жорес Иванович.
Во-первых, это фундаментальное и одновременно инженерное образование, Но здесь я немного не соглашусь с Жоресом Ивановичем, - уже тогда там был заложен междисциплинарный подход. Но Жорес Иванович абсолютно прав, когда говорил о том, что сама модель образования определяется теми условиями, которые дают нам экономика и социальные условия.
Конечно, есть другие формы интеграции. Может быть, они кому-то покажутся боле современными, это создание каких-то специальных структур. Я не отрицаю этого, я считаю, что это очень полезно и нужно, но для этого нужно развивать материальную базу. Здесь призывал к диалогу представитель Министерства образования и науки, но, к сожалению, ушел, и диалог не очень получается. Но для развития новых форм интеграции нужно совершенствовать нормативную базу.
Нужно, как говорил Жорес Иванович, иметь возможность перекладывать рубль с одной статьи на другую. Нужно дать право государственным учреждениям создавать инновационные компании. Иначе мы не двинемся, все это нормативные акты.
Нужно дать возможность Академии наук и, скажем, Московскому университету иметь реальные совместные программы. Не три отдельных программы, искусственно склеенных, а программы без финансовых барьеров, чтобы мы могли финансировать проекты, а не группы ученых: за академические деньги - сидящих в академии, а за университетские деньги - сидящих в университете. Сегодня мы этого не можем делать просто потому, что Бюджетный кодекс нам это запрещает делать.
Два слова об аспирантуре. Абсолютно очевидно, что это та самая ниша, которая наиболее пострадала в системе подготовки кадров высшей квалификации.
Ясно, что нуждаются в увеличении сроки аспирантской подготовки для ряда специальностей, особенно технических и инженерных.
Ясно, что надо менять - это вопрос Министерства – профиль подготовки аспирантов. То, что сегодня аспирантских мест по гуманитарным и общественным наукам больше или, по крайней мере, равно техническим, естественным и медицинским и всем прочим, это не в интересах ни общества, ни государства в целом. Это надо менять, Как следствие: у нас в стране 5 процентов от общего количества исследователей занимаются гуманитарными и общественными науками, но 50 процентов кандидатских диссертаций в области гуманитарных и общественных наук. 5 и 50!
И, конечно, надо дать возможность аспирантам (аспирант – тот человек, который выбрал себе жизненную стезю на ряд лет вперед, а эта стезя говорит о том, что он решил заниматься наукой) заниматься наукой, а для этого нужно иметь стипендию, по крайней мере, в условиях Москвы в 20-30 тыс. рублей, иначе он вынужден подрабатывать, а не заниматься наукой.
Я еще хотел бы сказать, в частности, по Болонскому процессу.
Я абсолютно согласен с позицией Александра Огановича Чубарьяна. Болонская декларация и, как следствие, Болонский процесс. Никаких директивных документов не было. Проблема в том, что ряд людей трактуют Болонскую декларацию так, как считают нужным. В этом возникает проблема. У меня нет времени более детально об этом говорить, хотя мог бы.
И последнее, о чем хотелось бы сказать, - какова должна быть в целом модель нашего образования. Ясно, что с середины 90-ых гг. это была резко экстенсивная модель образования. В момент развала Советского Союза на весь Союз мы имели 600 высших учебных заведений, сегодня мы имеем 1200 только в России. При сокращении количества ученых, при сокращении финансирования и т.д. Это профанация! Мы должны честно сказать, что это профанация.
Есть ли оправдание этому? Я думаю, что частично оправдание есть. Был выдвинут лозунг инновационной экономики, мы должны были показать, что идем к расширению базы высшего образования. И это было показано, но в ущерб качеству образования.
Сегодня настал момент новой модели. ( И опять-таки жалко, что нет представителей Минобрнауки!) Это модель интенсивного и очень дифференцированного образования. Мы должны предусмотреть подготовку элитных кадров, специалистов и квалифицированных рабочих, не потерять уровень образования в школе и т.д.
Возвращаясь к университетскому образованию, я хочу еще раз подчеркнуть, что здесь главное - фундаментальность, а инструмент для достижения фундаментальности - подлинная интеграция науки организаций, прежде всего Академии наук, и организаций Высшей школы. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Михаил Петрович.
Слово имеет член-корреспондент Чаплыгин Ю.А.
Ю.А.ЧАПЛЫГИН
Уважаемый Юрий Сергеевич! Уважаемые участники совещания!
Я постараюсь быть очень кратким. Я хотел бы остановиться на вопросах подготовки кадров в сфере высоких технологий и для сферы высоких технологий, поскольку не все тезисы, которые сегодня звучали, для этой сферы справедливы.
Здесь перечислены направления подготовки кадров. Я не буду их перечислять, но видно, что как раз это те приоритетные направления развития науки и технологий, которые провозглашаются руководством нашей страны в последнее время.
После выступления М.П. Кирпичникова буквально два слова про аспирантуру.
Действительно, крен в развитии численности аспирантуры в целом никак не коснулся сферы высоких технологий, технических и естественнонаучных дисциплин. Здесь стоит проблема привлечения в аспирантуру и докторантуру. Приходится конкурировать с теми зарплатами, которые сегодня в этой сфере существуют, а они достаточно высоки.
За последние 7-8 лет у нас возросло число ведущих мировых компаний, с которыми мы открыли учебные центры, лаборатории и т.д.
С одной стороны, мы рассматриваем это как признание нашего качества образования, с другой - это возможность для студентов в процессе обучения получить доступ к самым высоким современным технологиям. К сожалению, в нашей сфере на сегодняшний день они в своем подавляющем большинстве являются импортными. Мы делаем акцент на подготовку разработчиков.
(Слайд) Примерно шесть квадратиков вверх это те компании, которые в электронике являются ведущими в сфере создания продукта для разработки как интегральных схем, так и радиоэлектронной аппаратуры.
Мы были среди первых 17 участников национального проекта «Образование» и развивались по тем семи направлениям, которые здесь представлены. На этой стадии очень успешно взаимодействовали с Академией наук.
Я думаю, что в той сфере, в которой мы работаем, тесное взаимодействие с институтами Российской академии наук, с ведущими учеными помогло, с одной стороны, удержать качество образования, с другой - его развивать в это сложное время.
Электронная компонентная база в нынешнее время для страны – очень серьезная проблема, прежде всего, для оборонного комплекса, для спецзаказчика. Здесь традиции образования были заложены академиком Валиевым и его учеником академиком Орликовским.
Сейчас мы работаем в тесном взаимодействии с другими институтами РАН и ведущими учеными Российской Академии наук. Это позволило нам сформировать уникальные магистерские программы, в которых участвуют наши зарубежные партнеры, и подготовка специалистов ведется исключительно по заказам предприятий, промышленности и научно-технических организаций.
Другой пример - более свежий. Очень успешно мы работаем с Межведомственным суперкомпьютерным центром РАН по подготовке магистров. Создали совместные курсы, программы, написали учебники и т.д.
Пара примеров из научного взаимодействия. Здесь наиболее яркий пример - взаимодействие с ФИАНом. Директор Отделения физики твердого тела академик Копаев Ю.В. более 30 лет работает профессором, имеет свою школу и вместе со своим учеником членом-корреспондентом Горбоцевичем (?), в результате глубоких фундаментальных исследований в настоящее время они вышли на инновационный продукт.
(Слайд) Это квантово классические интегральные схемы, которые сделаны на основе наноразмерных гетероструктур и доведены в реальный инновационный продукт - интегральную схему, - который сдан соответствующему заказчику.
По-моему, это очень характерный положительный пример, когда глубокие фундаментальные исследования позволяют создать качественно новый инновационный продукт.
Еще один пример взаимодействия с Институтом системного программирования (академик Иванников). Тоже очень актуальная задача для России. Когда в отсутствие современных микроэлектронных производств приходится передавать в электронном виде информацию разработчикам за рубеж для изготовления, чрезвычайно важна защита информации. На программном уровне нами совместно с Институтом системного программирования эта задача была решена достаточно успешно.
Следующий момент, о котором очень коротко я хотел бы сказать, - участие студентов, аспирантов, магистрантов во время учебного процесса на старших курсах в инновационной деятельности.
Юрий Сергеевич, Вы у нас были в 2000 г., когда мы сдавали Инновационный центр. За это изменилось очень многое: площади, компании, центры коллективного пользования. Все это задействовано в учебном и научном процессе. Я приведу некоторые. Это первый в России центр изготовления фотошаблона с нормой 0,35-0,25 микрона. Развитие второй очереди будет зависеть от финансирования. Мы, как головная организация, по одному из направлений Программы «развитие инфраструктуры и наноиндустрии» ответственны за направление наноинженерии. В рамках этого создаем центр нано- и микросистемной техники. Это ЦКП «Сверхточный монтаж электронных изделий и аппаратуры».
Мне кажется, что эти центры коллективного пользования и другие могли бы служить хорошей основой для сотрудничества МИЭТа и институтов Российской академии наук на пути создания инновационной продукции, потому что без современной электроники ни одно устройство, ни один прибор создать невозможно, и функционировать он не будет, если речь идет о новых материалах.
Подытоживая сказанное, я хочу сказать, что на сегодняшний день на базе МИЭТа и инновационного комплекса МИЭТа нам удалось создать сквозной цикл создания изделий электроники и подготовки кадров, начиная от проектирования интегральных схем, проектирования и создания фотошаблонов, аппаратуры и сборки этих изделий. Мы это делаем либо у себя, либо по отлаженной кооперации с нашими партнерами как в России, так и за рубежом.
Еще два слова я хотел бы сказать о той работе, которую ведет группа наших специалистов под руководством академика Гуляева Ю.В. и члена-корреспондента Саурова по организации Института нанотехнологий и микроэлектроники в рамках Российской академии наук.
Мне кажется, наша проблема в какой-то степени перекликается с теми проблемами, о которых говорил Н.Н.Кудрявцев. Мы – тоже небольшой вуз. Может быть, больше мы ориентированы в прикладную область, нежели Физтех.
Мне кажется, что таким вузам, как наши, и которым другим не нужно быть федеральными университетами в их нынешнем понимании. Если бы появился некий статус исследовательского университета, направленного на решение хайтек задач определенного класса, и чтобы приоритетно такие университеты развивались, это было бы крайне полезно. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо.
Слово имеет Карамуразов Б.С. ректор Кабардино-Балкарского государственного университета.
Б.С.КАРАМУРАЗОВ
Добрый день, уважаемые коллеги! Прежде всего, хочу поблагодарить вас за предоставленную возможность выступить на таком высоком собрании.
Да, я представляю университет в регионе, но наш университет далеко не типичный в ряду классических университетов, находящихся в регионах. Попробую это обосновать это перечислением научных направлений, лабораторий, которые у нас имеются. Это: физика и химия поверхностей; межфазные явления; нанофизика и нанохимия; наноматерималы и нанотехнологии; астрофизика и геофизика; уникальный комплекс лабораторий по геодинамике. Я бы мог и дальше перечислять, но, наверное, этого достаточно, чтобы понять, чтобы понять, что это действительно далеко не типичный для классического университета в регионе вуз.
Все проблемы, которые здесь поднимаются, нам понятны и близки. Эти же проблемы есть у нас. Точно также нас беспокоит ожидающееся внедрение категорирования вузов, что погубит вообще всю систему. Точно также я мог бы много говорить о том, каковы губительные последствия введения ЕГЭ.
Я хочу сказать о другой проблеме - проблеме, которая ставит под угрозу само существование в нашей стране системы университетского образования, как системы.
Речь идет о том, как решается проблема университетов в регионе и каково отношение к миссии классического университета в регионе. От того, как понимается эта миссия государством, я думаю, зависит в целом судьба университетского образования.
Под пониманием миссии российского университета в регионе, которая определяется тем, как решается вопрос о роли в системе образования молодежи и способности этой системы выступить фактором стабильности и развития в регионах России, зависит практически перспектива университетского образования, которую сегодня, как я понимаю, мы рассматриваем здесь.
Понятно, что надо говорить о двух основных аспектах миссии российского университета в регионе – социальном и культурном. Я не буду долго занимать ваше внимание, но не могу не сказать о том, что в частности реализация культурной миссии классического университета особенно тесно увязана с конкретными условиями региона.
Уважаемые коллеги! Как вы понимаете, в полиэтничной и многоконфессиональной социальной среде в регионах, в условиях относительно неразвитой экономической структуры и, что особенно важно, при сосуществовании традиционных и современных социальных институтов особая роль принадлежит классическому университету. Вообще в регионе вся система образования зависит от того, каков классический университет в этом регионе. Именно он венчает всю систему регионального образования.
Потенциал классического университета может быть в полной мере использован только в контексте последовательной государственной политики, если она есть. Регионализация может привести к фрагментации единого пока еще образовательного пространства. Но уже имеет место эрозия, а дальнейшая фрагментация образовательного пространства может оказаться фатальной не только для местных университетов.
Невозможно сделать выбор между обеспечением наивысшего уровня профессионального образования и устойчивым воспроизводством единого социокультурного пространства страны. Если мы не будем формировать у молодежи современное научное мировоззрение, то резко расширится влияние на нее иных мировоззренческих систем. И сегодня – хотим мы это признавать или не хотим - уже далеко не секрет, что это уже имеет место и, к сожалению, мы привыкаем к этому.
Уйти от такого негатива можно только при государственной поддержке университетов, а это в свою очередь означает, что именно государственная поддержка развития классического университета в регионе является необходимым условием и залогом экономической и этнической устойчивости регионов страны. Есть она? Я не буду отвечать на этот вопрос.
Поставлю другой: что же делать? Надо наконец понять, что объектами политики комплексной региональной модернизации должны стать не отдельные проблемы и аспекты экономического и социокультурного развития, а базовые общественные процессы в регионах Российской Федерации.
Здесь опорным социальным институтом такой политики могут и должны стать система образования и, прежде всего, классические университеты как центры образования, науки и культуры, просвещения и информатизации. В регионах нет других центров, которые характеризовались бы масштабностью человеческих ресурсов, универсализмом научно-профессиональной компетенции, открытостью культурным и технологическим инновациям. Уверяю, что нет других центров в регионах.
Уважаемые коллеги! Затронута тема представляемся мне весьма актуальной. Понижение статуса классических университетов (а к этому мы идем!) в регионах, ослабление их позиций тождественны, на мой взгляд, ослаблению устоев российской государственности в регионах.
Я думаю, что мы должны бороться в целом за систему образование, за ее сохранение. Спасибо.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо. Кстати, очень важная мысль - роль классического университета в регионе.
Слово имеет академик Олег Михайлович Белоцерковский.
О.М.БЕЛОЦЕРКОВСКИЙ
Я хотел бы несколько штрихов сделать. Я был на Совете ректоров 10 июня. Мне очень понравилось. Почему бы не сделать всемирный совет ректоров?
Я долго работал в Физтехе. Я вижу, что сегодня стоит вопрос об интеграции. В повестке написано Академия наук, но это не только Академия наук. Существует довольно много мощных центров - технических и оборонных. Практически никто сегодня этот вопрос не поднимал. Для оборонной промышленности одна из центральных задач, в том числе и для Московского университета, не говоря уже о Физтехе.
Я хорошо знаком с MIT. У них это центральный аспект, оттуда идет весь бюджет. Сейчас в Англии идет возрождение этих программ. У нас проводятся семинар, в частности вчера был 7-ой семинар. Это крайне необходимо и жизненно важно проводить подготовку специалистов для оборонных отраслей.
Существуют Жуковский, Подлипки, Арзамас и многие другие. У нас сложились две системы: классическая университетская система (академик Садовничий рассказал о ней, мы ее хорошо знаем) и целевая система.
Во многих выступлениях повторялись одни и те же слова: качество и фундаментальность. Существует одно слово: эффективность образования. Передо мною сидят люди, которые закончили Физтех и достигли высоких вершин. Куда мы готовим кадры? Выступал ректор Педагогического института. Идут они в школу или не идут? Существует некий закон: 60-67 процентов должны идти по специальности. Тогда эта система эффективна. Уверен, что таких процентов нет. Это касается не только Педагогического, но, может быть, Физтеха, в том числе и ЦАГИ.
Вы знаете, что вокруг MIT около 300 баз разного профиля? Я присутствовал на выпуске. Клинтон был на выпуске и сказал: вы все мои, всех я приглашаю работать в крупнейших фирмах.
Следующий аспект – платная и бесплатная система образования. Сейчас возникло много косметических вопросов. Мы начали все вузы называть университетами. Я вообще не понимаю, для чего это нужно делать? Почему МВТУ стало МГТУ? 149 лет было МВТУ, потом стало МГТУ. Это один из величайших вузов страны.
Я – ректор-практик и директор-практик. Я прошел большую школу. Вы в меня камень не бросите, при мне были организованы десятки новых кафедр. Мы укомплектовали и Зеленоград, и Подлипки, и Жуковский. Все это укомплектовано, в первую очередь, Физтехом. Высокого качества были люди!
Фундаментальность ставил Университет. Великий Университет! Я думаю, что Физтех – не худшее дитя МГУ. Я думаю, что МГУ может гордиться Физтехом. Сейчас идут новые веяния, новые коллизии, их нужно очень аккуратно вводить.
Советская система была очень эффективной. Она была жесткой, но она была очень эффективной. Видимо, ее надо править, но нельзя ее рушить. Все ЕГЭ и все остальное - это уже привнесенное. Они для себя готовят кадры, для ЕС готовят кадры. Для этого им нужна единая система. Я уверен, что академик Садовничий со мной согласен.
Платное или бесплатное? Сейчас образование, хотите вы этого или нет, становится платным. Так же как Черноморский флот, который скоро придется выводить. Смотрите, чтобы мы образование не вывели. Прочитайте вчерашний «МК». Между прочим, тот же MIT , тот же Бостон … Я неплохо знаю президента MIT , профессора Уеста. Он все прекрасно понимает. Я говорю: вы же отсекаете людей, 40-5—6- тыс. долларов за обучение. - Нет, нет, - мы не так просты. Людям, которые проявляют большой энтузиазм, дают очень большую подмогу.
Видите, а теперь почти вся магистратура платная. Как это понимать? Я с 1962 г. на Физтехе. Не надо затемнять эти вопросы, эти вопросы довольно острые. Их надо выносить, их надо решать.
И последнее. Вместе с Университетом мы проводим очень интересный эксперимент. Коллеги, Индия идет семимильными шагами. Они присылают на один т.н. фундаментальный семестр. 4-5 месяцев в Москве. Стоит недешево, - 4 тыс. долларов они платят за каждый. Через три дня будет пятый выпуск группы. То есть, они нас видят как фундаментальную науку. 50 процентов – фундаментальные дисциплины, 30 процентов - компьютерсайенс и 20 процентов – по специальности: вычислительная аэродинамика и т.д. Все лекции на английском языке. Это единственный поток в Университете. Я очень признателен Виктору Антоновичу, что этот процесс очень хорошо поддерживается. Видимо, мы будем продолжать его.
Мы должны сохранить сильные стороны нашей системы, в том числе советской системы.
Вы говорите фундаментальное образование. Хорошо, применительно к Физтеху, была комплексированная математика. Сейчас очень мощно движется компьютерсайенс. Это совершенно другая философия. Далеко не очевидно, что должны быть комплексированы два-три направления, может быть, стоит от этого отойти. Это одно из престижных направлений у нас и оно конкурентоспособно в российском образовании. Я знаю целую группу солидных людей, которые работают за границей, привозят сюда своих детей или внуков, чтобы получить образование в том же Университете, в том же Физтехе или МИФИ и т.д. То есть мы пока держим определенный уровень, но это может быть не бесконечно во всех вопросах.
Вопрос распределения. Да нет его! Значит его подспудно или не подспудно, прямо или косвенно надо иметь, если он идет на бесплатный. Я вообще не могу понять, почему я не могу заключить с ним контракт, если он идет по бесплатной системе. Они же не идут в Академию! Единицы идут в Академию!
Все это болевые точки, и их надо решать, а мы говорим надо, надо, надо…
Я думаю, что Россия сохранит свою систему и Черноморский флот.
Ю.С.ОСИПОВ
Спасибо, Олег Михайлович.
Слово имеет академик Черепащук Анатолий Михайлович.
А.М.ЧЕРЕПАЩУК
Глубокоуважаемые коллеги!
Я хочу остановиться лишь на одном вопросе. На наших школьников, студентов и аспирантов обрушивается мутный поток лженауки из средств массовой информации. Это царство лженауки уже всех достало. Даже премьер-министр В.В.Путин на последнем Общем собрании Академии наук горячо поддержал идею борьбы с лженаукой. И то, что такой расцвет лженауки в нашу эпоху, говорит о том, что что-то неладно с нашей реформой образования.
Причин резкого возрастания лженауки много в переходном обществе, но одна из главных причин - недостатки образования. Конечно, совершенно очевидно, что главный недостаток образования - уменьшение числа естественнонаучных дисциплин в школе, попытка некоторых университетов упростить образование. Разделили бакалавриат и магистратуру – это тоже упрощение образования. Это снижает иммунитет людей к тем бредовым идеям, которые на первый взгляд очень красиво выглядят, требуют большого финансирования, а на самом деле все это блеф.
Это очень большая проблема, и с ней надо бороться. Российская академия наук давно борется с этой проблемой. Есть комиссия по борьбе с лженаукой во главе с академиком Э.П.Кругляковым, она эффективно работает, но работает как бы в плане критики лженауки. Надо «лечить» эту проблему изнутри.
То есть, в Министерстве надо потребовать принять решение, потребовать увеличить естественнонаучную составляющую в школах; увеличить количество часов по физике, по математике, по химии, по биологии, возродить астрономию как отдельный предмет, потому что вот уже 10 лет как она ликвидирована в школе. А главная лженаука сейчас – астрология. Даже центральная «Российская газета» - орган Правительства Российской Федерации – ежедневно публикует астрологический прогноз.
И, конечно, надо развивать научно-популяризаторскую деятельность. Для этого надо возрождать Общество «Знание», которое раньше очень хорошо работало, а в последние годы его что-то не слышно. На самом деле, на государственном уровне надо потребовать, чтобы оно также уважалось, также финансировалось государством, потому что в прошлые времена председателями Общества «Знание» были нобелевские лауреаты, академики. Эту традицию в Обществе «Знание» тоже надо возрождать.
Наконец, очень важно возрождать различные научно-технические общества, кружки. В частности, хочется поговорить о московском Планетарии. Это же позор: 16-ый год московский Планетарий не работает! Там идет борьба между частниками, которые захватили, как собственность, Планетарий, и Правительством Москвы. Кажется, Правительство Москвы победило.
Сейчас В.А.Садовничий предложил Ю. М. Лужкову, чтобы Московский университет начал осуществлять научно-методическое руководство Планетарием. В свое время Российская академия наук боролась за государственную собственность московского Планетария. Но не получилось, - победили частники.
Я думаю, что сейчас Московский университет совместно с Российской академией наук сможет это сделать, тем более что сейчас Виктор Антонович – вице-президент Российской академии наук.
Сейчас наступает эра возрождения московского Планетария, а это был великолепный центр популяризации научных знаний. Создан ученый совет под председательством В.А.Садовничего, сейчас он идет на утверждение мэра Москвы. Дальше будет стоять задача составить Устав московского Планетария, чтобы там было прописано, что это не культурно-развлекательный центр, как было до сих пор, а культурно-научный центр. Кроме того, надо разработать устав ученого совета, и там должно быть прописано, что ученый совет должен налагать вето на все ненаучные или лженаучные доклады, которые будут планироваться. Сейчас там читается черт знает что, вплоть до астрологии.
И очень хорошо, что мэр Москвы Ю.М. Лужков горячо поддержал эту идею. Через год планируется окончание реконструкции Планетария. Дело в том, что ЮНЕСКО 2009 год объявлен Всемирным годом астрономии. Будет двойным позором для московских властей, если московский Планетарий в этот год не будет возрожден. Наш Астрономический институт старается в этом активно участвовать.
Я надеюсь, что деятельность московского Планетария, поставленная на соответствующий уровень, существенно укрепит наши позиции в борьбе с лженаукой.
Ю.С.ОСИПОВ
Анатолий Михайлович, Вы сказали, что в центральных газетах печатают астрологические прогнозы. Вчера я пришел домой, мне мой маленький сын говорит: я только что видел фильм по Первому каналу, оказывается, какой-то тайный, невидимый поезд появляется в отдельных местах России …. Это Первая программа, и по ее заказу фильм сделан.
А.М.ЧЕРЕПАЩУК
Каждое утро в 8.45 по Первому каналу передается пятиминутный астрологический прогноз.
Ю.С.ОСИПОВ
Дорогие коллеги!
Выступило 15 человек. Я думаю, что состоялся очень интересный разговор. Мы с Виктором Антоновичем посоветовались, - может быть имеет смысл внимательно посмотреть стенограмму и опубликовать ее. Пусть люди видят, что говорили, о чем говорили. Как минимум, на сайте, а можно пару выпусков «Поиска» посвятить обсуждению этой проблемы, потому что было сказано очень много ценного, и это объединяет всех нас в такой важной государственной задаче. Давайте так поступим.
В.А.САДОВНИЧИЙ
Юрий Сергеевич, во-первых, я хотел поблагодарить Вас и руководство Академии. Все-таки наше собрание состоялось благодаря тому, что Вы поддержали идею обсудить образование.
Мне кажется, что Форум, наше совещание дают все основания и материал для того, чтобы наш разговор стал более широко известен обществу, о чем сказал Юрий Сергеевич.
Мне кажется, что какое-то обращение мы должны направить в Министерство, может быть, в другие органы государственной власти, потому что есть вопросы, которые не терпят отлагательства.
Я хотел бы сказать, в чем, на мой взгляд, корень. Корень в том, что система высшего образования объявлена массовой. Уже не скрывается, что бакалавриат это для каждого школьника. И даже план приема в вузы совпадает с числом выпускников школы. Таким образом, бакалавриат это всеобщее образование.
Наверное, это похвально и хорошо, что так получается, но при этом выведено за скобки фундаментальное образование, эталоны – то, что делает страну могучей. К сожалению, никто не хочет слышать, что есть другое образование, которое требует другого отношения по многим аспектам, и об этих аспектах сегодня говорилось.
Мне кажется, что как раз наша задача – сказать об этом. Если мы не скажем, мы усредним, а усреднение неизбежно приведет к тому, что будет как всегда. Мы говорили: Не уничтожайте техникумы в 90-ых гг., Уничтожали просто безбожно! Через 5-7 лет сказали: У нас нет среднетехнического образования. Караул! Я прогнозирую: если мы ничего не сделаем, точно также через пять лет скажут: у нас нет качественного высшего образования! И мы будем крайние, как всегда, потому что мы должны обеспечивать высокий уровень качественного образования.
Кстати, я хотел бы поддержать В.А.Мау. Вышел журнал «Карьера», там приведен рейтинг примерно 100 высших руководителей страны в бизнесе, в политике, в законодательной власти и чьи они выпускники. Если говорить о бизнесе, там 80 процентов - выпускники Московского университета. В правительственной власти (правда, в президентской власти – выпускники Санкт-Петербургского университета) снова выпускники Московского университета.
То есть, фундаментальное образование нужно везде. Не надо думать, что оно предназначено для каких-то чисто абстрактных целей.
Второе, что я хочу подчеркнуть. Коллеги, к сожалению, надо признать, что настроение в обществе не в пользу хорошего образования. Вы знаете, что студенты сейчас говорят? Что многие преподаватели не удовлетворяют нас, потому что они не находятся на том уровне. Потому что и преподаватель бегает по десяти места, он не отдает себя, как раньше, одному своему любимому делу. А это уже звонок и нам. Редко в семьях говорят, что надо дать такое образование, чтобы потом человек пошел в науку, был фундаментально образован. Это редко в семье. Поэтому задача – вернуть в общество это настроение послевоенных лет, которое тогда было в обществе.
Мне кажется, что в решении - многие подходили к вопросу об особом статусе - этот пункт надо обобщить. Я поддерживаю идею исследовательские университеты, может быть, добавить запятую.
Что касается особого статуса, сделаю одно пояснение. Дважды В.В.Путин разговаривал со мной о том, что они настроены дать больше заданий Московскому и Санкт-Петербургскому университетам. Речь не идет о льготах, речь идет об обязанностях: повышение квалификации, отдельная аспирантура … Как раз они спрашивали, готовы ли мы взять больше обязанностей?
Прием и программы. При советской власти всегда было, что несколько университетов имели право собственных программ. Зачем сейчас усреднять? Зачем сейчас заставлять все университеты учиться по одним программам?
Мне кажется, что этот пункт можно обобщить - и особый статус, и статус исследовательских университетов. Это очень важно, поскольку федеральные университеты уводят нас немного в другую плоскость. Мы поддержим их создание, но мы должны понимать, что есть и угроза. Я думаю, что этот пункт мы сформулируем, добавив другие аспекты.
В целом мне кажется, что решение после редакции, после учета всего, что было сказано, может быть принято, а письмо в вышестоящие органы мы особо обсудим с Юрием Сергеевичем и сделаем его академичным, взвешенным и нужным. Давайте создадим маленькую группу из выступавших и доработаем в рабочем порядке.
РЕПЛИКА (А.М.ЧЕРЕПАЩУК)
Можно одно предложение? Очень хорошее предложение опубликовать стенограмму и занять более наступательную позицию, чтобы наше мнение доносить. Но, может быть, опубликовать не только стенограмму, но и список всех участвовавших сегодня в обсуждении. Это важно для общества.
Ю.С.ОСИПОВ
Правильно, давайте сделаем так.
Спасибо большое. Я думаю, что очень полезным делом занимались.
_______
(Заседание закрывается)
-