http://93.174.130.82/news/shownews.aspx?id=a71648ac-1d5d-4324-8264-f61ebec56f2c&print=1
© 2024 Российская академия наук
15 февраля Институт физики твердого тела
им. Ю. А. Осипьяна РАН встретил свое 60-летие. У истоков создания института
стояли выдающиеся ученые – Георгий Курдюмов, Юрий Осипьян, Чеслав Копецкий,
которые хотели создать нечто большее, чем научное учреждение, занимающееся
исследованиями в области физики. Они покинули прежние места работы и задались
целью собрать молодых и опытных специалистов в новом месте, чтобы начать работу
с чистого листа и вдохнуть жизнь в направление физики твердого тела. Им удалось
построить институт на столпах взаимоуважения, взаимопомощи и свободы творчества
по примеру ведущих институтов страны и мира. О том, как у них это получилось и
как развиваются инициативы отцов-основателей ИФТТ РАН сегодня, рассказывает
главный научный сотрудник, научный руководитель Института физики твердого тела
им. Ю. А. Осипьяна РАН академик-секретарь Отделения физических наук Виталий Владимирович Кведер.
![1-9 (jpg, 306 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=476cd684-70e2-47e9-8de4-01205f331135)
Академик РАН Виталий Владимирович
Кведер. Фото: Ольга Мерзлякова / «Научная Россия».
– В этом году институт отметил
свое 60-летие. Сердечно вас поздравляю! Что это за дата? Откуда берет свое
начало Институт физики твердого тела РАН?
– В 1961г. Председатель научного Совета
АН СССР «Физика твердого тела» академик Георгий Вячеславович Курдюмов внес
предложение организовать институт. Президент АН СССР М.В. Келдыш поддержал
предложение и 7 июля 1962 г. вышло распоряжение Совета Министров СССР о
создании Института физики твердого тела (ИФТТ). В итоге, Постановлением
Президиума АН СССР от 15 февраля 1963 г. и был основан наш Институт.
Директором стал академик Георгий
Вячеславович Курдюмов, а заместителем – академик Юрий Андреевич Осипьян,
который взял реализацию на себя. Так совпало, что 15 февраля, в день рождения
Юрия Андреевича, был создан наш замечательный институт. Получился удачный
подарок.
![2-9 (jpg, 415 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=c7749629-16d1-45ff-822f-e999fdc182f9)
Институт физики твёрдого тела РАН в
Черноголовке. Изображение предоставлено В. В. Кведером.
– Какие задачи стояли перед
основателями института?
– Физика твердого тела – обширная наука.
Это ядерная физика, физика плазмы, оптика и т. д. И прелесть этой науки в том,
что от фундаментальной части до прикладной – небольшое расстояние. Например,
астрономия – это фундаментальная наука, ядерная физика есть и прикладная, и
фундаментальная. А в физике твердого тела вы получаете фундаментальный
результат, который почти сразу можно использовать на практике.
![1-3 (jpg, 329 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=4742db9a-e266-441c-964c-9daa4b194d31)
Г. В. Курдюмов и Ю. А. Осипьян.
Изображение предоставлено В. В. Кведером.
Рене Декарт сказал, что мы занимаемся наукой либо ради практических удобств,
либо ради ничем не омраченного наслаждения от созерцания истин. Фундаментальная
наука не думает о практическом применении. Она основана на любопытстве: людям
интересно знать, как устроена природа. И когда вы открываете для себя что-то
новое, испытываете колоссальное удовольствие. А прикладная наука – это когда вы
задумываетесь о пользе. И в физике твердого тела вы узнаете новое и довольно
быстро находите этому применение.
Когда создавался наш институт, в основе
была идея синергетики – чтобы в одном месте была и фундаментальная наука, и
прикладная, и чтобы для этого были созданы оптимальные условия. Основатели
приняли решение развивать физику твердого тела. И это не обязательно что-то
твердое в механическом смысле. Это все, что нас окружает, – тела, которые
сохраняют форму: и полупроводники, и конструкционные материалы, и магнетизм.
Скажем, физика полупроводников – это тоже физика твердого тела. Г. В. Курдюмов
и Ю. А. Осипьян посчитали, что это важное научное направление, и создали
институт.
Помимо синергетики, у них была еще одна
идея – сделать реально хороший институт. Многое переняли у Института
кристаллографии, Института физических проблем, когда еще был жив Петр
Леонидович Капица. Мы взяли у них лучшее. И когда архитектор строил
экспериментальный технологический корпус, Г. В. Курдюмов возил его в ФРГ, чтобы
он работал по опыту лучших немецких институтов.
Главной задачей было создание атмосферы.
Наш институт уникален тем, что с самого начала была создана творческая
атмосфера взаимоуважения, даже дружбы. В то время еще не было уставов, и мы
первые написали свой. В нем сказано, как ученые должны общаться между собой. Он
сохранился и по сей день.
![4-9 (jpg, 526 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=38748631-e32d-4f8b-bd5f-9c123f867591)
Устав ИФТТ РАН. Изображение
предоставлено В. В. Кведером.
– Правительству не очень понравилась эта инициатива?
– Не очень понравилась. Но он до сих пор
у нас есть. Поначалу, когда людей принимали на работу, они обязательно
подписывались: «С уставом ознакомлен, обязуюсь выполнять».
– В своих воспоминаниях о становлении
ИФТТ РАН Юрий Осипьян рассказывает, как непросто было в советские годы получить
разрешение правительства на образование нового института. К тому же директор
Института черной металлургии И. Н. Голиков не хотел отпускать Ю. А. Осипьяна.
– С одной стороны, основать новый
институт было непросто, а с другой – очень просто. Как только Совет Министров
СССР подписал указ, тут же построили корпуса.
![5-9 (jpg, 272 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=a6db8604-de81-44d8-8083-40008dfd1e25)
Строительство корпусов ИФТТ РАН 1965 г.
Изображение предоставлено В. В. Кведером.
Когда в Черноголовке образовался филиал
Института химической физики (сейчас – Институт проблем химической физики), нам
временно предоставили корпус.
– Такая поддержка.
– Да, и мы там работали, пока не
построили собственный. Построили очень быстро и тут же набрали ученых. Кого-то
удалось уговорить бросить работу и переехать к нам. И люди приехали на
энтузиазме с горящими глазами.
– Чем удалось их заинтересовать?
– Тем, что мы начинали с нуля, начинали
хорошо, и у нас была позитивная атмосфера, сохранившаяся до сих пор. А в
здоровой атмосфере приятно работать. Это очень важно, когда вы приходите в
институт как на праздник. В этом заслуга Ю. А. Осипьяна и руководителей Института
физических проблем им. П. Л. Капицы, у которых мы многое переняли. Юрий
Васильевич Шарвин принимал активное участие в написании устава, хотя он к нам
не перешел.
На первом листе устава много подписей –
много хороших людей прошло через нас. И нам удалось сохраниться. Если
посмотреть статистику численности научных сотрудников, у нас как было 200
человек, так и есть. Хотя в тяжелые 1990-е гг. люди уезжали за границу, мы
растили новых.
– Это говорит о здоровой атмосфере и
сплоченности.
– Во-первых, хорошая атмосфера очень
важна в первую очередь для молодых людей. Во-вторых, все молодые сотрудники
нами же обучены. Много наших студентов из Физтеха, где изначально выстроена
знаменитая «система Физтеха» – это когда ученых для себя готовят ученые. То
есть профессор – доктор наук, а его студенты работают уже с третьего курса.
Обучение у станка – единственный способ вырастить ученых. Помимо Физтеха, у нас
есть кафедра физфака ВШЭ, которая тоже работает по системе Физтеха, и своя
магистратура.
Львиная доля людей, работающих у нас,
нами же выращены. Они с молодого возраста росли в этой атмосфере.
![6-9. (jpg, 255 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=d116317c-2840-4d0c-b7a4-8ac8a6bc22ac)
В. В. Кведер в стенах отделения ядерной
физики. Фото: Ольга Мерзлякова / «Научная Россия».
– Они остаются у вас?
– В 1990-е гг. часть разъехалась. Но,
поскольку обучение у нас хорошее, многие уезжали за границу, а потом
возвращались. Я сам немало времени провел в Германии, Японии, Швеции.
У нас много молодежи. Мы специально
вывешиваем в институте портреты молодых ученых, чтобы их все знали в лицо.
– Эта система подготовки ученых для себя
окупается?
– Да, хотя часть студентов уходят от нас
после окончания. Но мы стараемся готовить для себя, ведь, когда делаешь для
себя, делаешь хорошо. И те руководители, в том числе за границей, которые потом
забирают их работать, остаются довольны.
– Давайте поговорим про направления
работы института. Какие сегодня ведутся исследования, чем можете поделиться?
– Мы работаем почти по всем направлениям
физики твердого тела. Это физика полупроводников, а именно полупроводниковых
наноструктур. Важная часть физики полупроводников делается на специально
изготовленных наногетероструктурах, у нас есть эта технология. Есть
нанолитография, мы можем делать для себя образцы хорошего качества.
![7-9 (jpg, 424 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=ad681921-5c13-4c83-80a9-d72db581d5f6)
Результаты работы ИФТТ РАН. Фрагмент
презентации, предоставленной В. В. Кведером.
Фактически мы покрываем всю современную физику полупроводников. С одной
стороны, это интересно с точки зрения фундаментальной физики, с другой –
находит применение и в будущем будет применяться для квантовых устройств. Кроме
того, мы занимаемся сверхпроводниками. В целом полупроводниковая область
исследований достаточно развита в институте. Мы публикуем больше 200 статей в
год, их все не пересказать.
С другой стороны, сегодня востребованы
водородная энергетика, солнечные батареи. Три лаборатории нашего института
работают в этих направлениях, занимаются водородной энергетикой, топливными
элементами, электролизерами. Это тоже скоро пригодится.
Мы активно занимаемся инженерией
дефектов в полупроводниках. Это тоже важно для развития солнечной энергетики,
ведь основной источник энергии для будущего человечества – солнечные элементы.
Их производство удваивается каждые два года. То есть это быстрорастущая
область.
![8-9 (jpg, 401 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=5ac168cd-ac98-4d0a-8901-45aab684dc59)
Результаты работы ИФТТ РАН. Фрагмент
презентации, предоставленной В. В. Кведером.
Кроме этого, занимаемся конструкционными материалами для высокотемпературных
применений и т.д. Опять же покрываем почти всю физику твердого тела.
Естественно, сотрудничаем и с другими
институтами. В том числе с западными.
– Удалось ли сохранить такое теплое
сотрудничество с другими институтами, как это было при создании ИФТТ РАН, когда
вам даже выделяли корпуса?
– Сейчас в этом нет необходимости, у нас
все свое. Но тем не менее все работают в своих областях и взаимодействуют друг
с другом. Например, в новосибирском Институте физики полупроводников им. А. В.
Ржанова СО РАН умеют растить полупроводниковые компоненты, которые мы не умеем.
Поэтому обмениваемся: они что-то дают нам, мы им. Физика – наука кооперативная.
Многие образцы у нас были из-за границы, в основном из Германии. Сейчас,
конечно, взаимодействие угасло. Но, думаю, все еще вернется.
– Из-за отсутствия международного
сотрудничества возникли какие-либо проблемы с оборудованием или всего хватает?
– Понятно, что сейчас санкции. Есть
проблемы и с закупками, и с запчастями.
– Они остро ощущаются?
– Пока мы обходимся. Катастрофы не
случилось, потом научимся делать все сами.
– Давайте поговорим о том, как институт
впервые появился в вашей жизни, поделитесь первым воспоминанием.
– В 1966 г. я стал студентом Физтеха и
начиная с третьего курса трудился в Институте физпроблем, в лаборатории Петра
Леонидовича Капицы. После окончания института надо было куда-то отправляться
работать. Я поинтересовался, дадут ли квартиру в Москве, – ответили отказом и
предложили поехать в Черноголовку. В 1972 г. я переехал и попал в Институт
физики твердого тела к молодому директору Ю.А. Осипьяну. Сначала работал
стажером-исследователем, аспирантом, младшим научным сотрудником, старшим
научным сотрудником, ведущим научным сотрудником, заведующим лабораторией,
замдиректора, а с 2002 г. по 2017 г. директором. Теперь продолжаю как главный
научный сотрудник. То есть работаю в ИФТТ РАН фактически всю жизнь, иногда
выезжая за границу. У нас практически каждый сотрудник выезжал на пару месяцев
по работе. Это очень полезно, потому что фундаментальная наука – международная.
Общение с западными коллегами было важно и для нас, и для них.
–Расскажите о Ю. А. Осипьяне. Каким он
был?
– Он был очень приятным человеком, иначе
бы не создал такой институт. Он понимал, насколько важна хорошая атмосфера, и
всячески ее поддерживал. Никогда не было никаких конфликтов, с ним было приятно
общаться, я до сих пор помню его советы. Он как-то сказал: «Ты знаешь, Виталь,
если ты чего-то не хочешь, не делай». Это хороший совет. И у него было много
мудростей. Он, например, говорил: «Если не хочешь идти на работу – не ходи,
рано или поздно захочется». Вы можете посидеть три дня дома, надоест – и
пойдете на работу.
![9-9 (jpg, 305 Kб)](/FStorage/Download.aspx?id=9a30680b-c5de-4c4e-a362-6a28a02521ab)
Ю. А. Осипьян защищает докторскую
диссертацию. 1969 г. Изображение предоставлено В. В. Кведером.
У нас было принято работать «в охотку». Он никогда не требовал, чтобы мы
приходили к 8:00. Когда захотите – придете. Сотрудники приходили в десять утра,
но и сидели до десяти вечера. Была вольная система. Ведь в науке работаешь ради
удовольствия, а когда получаешь удовольствие, никого не надо заставлять, люди
работают от души. И так было устроено.
Когда я пришел к нему, он сразу взял
меня в свою лабораторию. Когда Юрий Андреевич стал директором, он передал
лабораторию мне. А когда директором стал я, тоже передал ее дальше, Сергею
Ивановичу Бредихину, который занимается топливными элементами.
– Перешла по наследству.
– Да. И у Юрия Андреевича было много
таких морально-этических установок. Есть институты, где заведующий лабораторией
или директор подписываются под всеми статьями, даже не читая их. У нас так не
принято. Автором статьи можно стать, только если вы действительно ее писали.
В нашем институте всегда было понятие
репутации. Сейчас, к сожалению, насаждается идея, что самое главное –
количество статей, индекс цитируемости. Но это бессмысленно. Человека нужно
ценить не за то, сколько у него статей, а за то, что он делает. Это и есть
репутация, и она зарабатывается годами, а потерять ее можно за пять минут. И
эта идея репутации всегда была в институте, есть и сейчас.
Самое ужасное, что может быть в науке, –
это ложь. Если вы наврали, другой человек прочитает статью – и все дальнейшие
исследования пойдут наперекосяк. В физике это случается нечасто, но бывают
скандальные случаи. Есть такое понятие «не воспроизводится» равносильное слову
«врут». Написано: смешать ингредиенты по определенной схеме, и получится
такой-то результат, а на деле не воспроизводится – автор преувеличил свои
успехи.
Мораль и репутация важны в нашем
институте. И это насаждалось отцами-основателями с самого начала, они были
очень порядочными людьми, нам повезло.
– 60 лет – это больше полувека.
Технический прогресс не стоит на месте, повсеместно внедряются инновации,
лаборатории оснащаются. Если оглянуться назад: сильно ли изменился институт и
удалось ли сохранить его первоначальный дух?
– Дух сохранился, атмосфера тоже.
Оборудование и раньше было хорошим, и сейчас нам удается его обновлять. Есть
вполне приличные нанофабрикации, электронный литограф, чистые зоны. В области
материалов у нас есть уникальные вещи. Наш институт – единственное место, где
можно работать с тугоплавкими металлами. Мы чуть ли не монополисты в области
изготовления молибденовых сплавов, которые сейчас очень нужны.
Наша сила в том, что мы многое создавали
на самодельных установках. Это важно, потому что при работе на стандартных
установках получаются стандартные вещи, а если необходимо сотворить что-то
новое, то лучше это делать на самодельной установке.
– Сейчас это практикуется?
– Практикуется. Мы создаем свои
установки. Однажды в Москве я встречался с Хироси Амано, лауреатом Нобелевской
премии за создание синих светодиодов, и он рассказал, что они совместно с Исаму
Акасаки и Сюдзи Накамурой смогли создать светодиоды, потому что не было денег
на стандартную установку: «Если бы у нас были деньги, мы бы купили эту
установку и ничего на ней бы не вырастили. Денег было мало, и мы сделали
самодельный станок». Это из той же оперы. Даже если мы покупаем стандартную
машину, мы переделываем ее, чтобы были такие возможности, которых нет у других.
– Чего бы вы хотели пожелать людям,
которые трудятся на благо института?
– Получать удовольствие от работы. А
чтобы получать удовольствие, надо получать результат. Потому что удовольствие –
это когда ты видишь что-то, чего другой еще не видел. Пусть у них будет больше
такого удовольствия.
Видео-версия интервью с академиком РАН Виталием Владимировичем
Кведером →
Источник: «Научная Россия».
Беседовала Марианна Еркнапешян.
Фотограф Ольга Мерзлякова.
Оператор Александр Козлов.