«Роль ученых АН СССР в достижениях военной медицины в годы Великой Отечественной войны»

Выставка с таким названием действует в Архиве РАН с 25 августа по 30 сентября 2020 года

Мы знаем много страшных цифр войны, например, такие: тяжелые ранения составляли в среднем 23%, ранения средней тяжести — 37%, легкие ранения — около 40%. Ясно, что раненые — огромная часть личного состава армии, и это были человеческие жизни, которые надо было спасти, это также был бесценный резерв восполнения потерь для армии, но бойцов надо было вылечить. Честь и слава медикам-практикам, которые выполняли эту задачу!

Но обратимся к ученым медицинской науки — а каков их вклад? На этот вопрос отвечает выставка Архива РАН. Во время войны оперативно внедрялись новые методы лечения и реабилитации раненых, методы противостояния эпидемиям и на фронте, и в тылу. Серьезная научная работа ученых АН СССР, выполненная еще в предвоенные годы — в войну оказалась чрезвычайно востребованной.

Через год после начала войны, в 1942 году в Академии наук СССР была создана военно-санитарная Комиссия при Президиуме АН СССР (Л.А. Орбели, А.И. Абрикосов, Н.Н. Бурденко, К.И. Скрябин, А.Д. Сперанский и др.). Ученый медицинский совет Народного комиссариата здравоохранения и эта военно-санитарная Комиссия работали в тесном взаимодействии с Главным военно-санитарным комитетом (ГВСУ) при Военном совете.

Разработки отечественных ученых внесли достойный вклад — и выставка отразила деятельность многих ученых: Л.С. Штерн, Л.А. Орбели, Н.Ф. Гамалеи, В.П. Эфроимсона, С.С. Брюхоненко, жен академиков Н.В. Комаровой, А.Д. Байковой и др. Представлена объемная переписка врачей действующей армии с учеными. Экспонируются уникальные фотографии и документы из личного архива чрезвычайного и полномочного посла в Великобритании И.М. Майского об активной деятельности его жены Агнии Александровны Майской — представительнице Красного Креста, которой удавалось собирать значительные суммы и подарки для Красной Армии. Представлены копии документов, переданные для экспонирования представителями Региональной комиссии Международного комитета Красного Креста. 

Открывая выставку, директор Архива РАН кандидат культурологии Александр Викторович Работкевич сказал:

— Весь этот год — год 75-летнего юбилея — посвящён памяти Великий Победы. У нас в онлайн-формате уже прошла конференция, посвящённая деятелем науки, которые внесли свой вклад в продвижение Победы. Сегодня мы обращаемся к еще одной важной теме: как ученые-медики, которые двигали медицинскую науку, помогли приблизить светлый миг Великой Победы.

Останавливаемся у стендов и витрин, просим ответственных лиц Архива РАН прокомментировать.

Надежда Михайловна Осипова, заместитель директора по науке, кандидат исторических наук:

— В экспозиции выставки представлены уникальные архивные материалы, фотографии из фондов Архива РАН, копии документов, предоставленные Региональной делегацией Международного комитета Красного Креста в Российской Федерации, Беларуси и Молдове, а также артефакты, которые предоставили нам сотрудники Музея истории медицины Первого МГМУ имени И.М. Сеченова. Это те самые инструменты, которые использовались во время войны — смотришь на них и думаешь, что часть из них, скорее всего, используется и сегодня. Скажем, зажим кохера — точно. А вот маски марлевые: врачи всегда оперировали с масками — представив их здесь, мы как бы положили мостик ко дню сегодняшнему. Мы понимаем, насколько важно продвижение медицины вперед: сегодня нам известна борьба Института эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи, который нам делает вакцину, борьба Главного военного клинического госпиталя им. академика Н.Н. Бурденко с коронавирусом, но эти имена ученых— и у нас в экспозиции, там, где описаны события военных лет. На стендах и витринах изложены те результаты, которые были получены учеными в период войны в результате практического приложения научных теоретических решений.

С экспозицией актуально слились также документы из так называемого народного архива — сейчас это важное направление по архивным направлениям деятельности.

В 1945 году, как известно, была организована Академия медицинских наук СССР — практически все медики, в том числе Н.Н. Бурденко, ушли в нее, соответственно, и архивные фонды вместе с ними. В 2013 году произошло, наоборот, слияние Академий, однако до сих пор нам не передали документы Академии медицинских наук. Вопрос — как же мы сделали выставку? — На основе документов, имеющихся в нашем Архиве РАН! Тема для нас неспецифическая, поэтому приходилось искать буквально по крупицам в различных фондах — нет такого, что всё лежит вместе «на поверхности». Нужно было изучить большое количество фондов и материалов. В итоге здесь представлены только, образно говоря, «реперные точки» — документы, на которые можно акцентировать внимание посетителей, чтобы они смогли иметь представление в целом по данной теме: каким образом теоретические фундаментальные исследования смогли помочь в практических целях при лечении раненых во время Великой Отечественной войны.

Осматриваем выставку, переходим от одного экспоната к другому.

Н.М. Осипова. Теоретические исследования были использованы в экстремальных условиях — и это помогло. Мы представили тему экспозиции в разрезе фонда известного академика Лины Соломоновны Штерн, физиолога — она занималась теоретическими проблемами, но во время войны её теоретические разработки получили прикладное значение. Получила образование в Женевском университете (Швейцария), ученица Жана-Луи Прево. В 1917 году там же получила звание экстраординарного профессора. Она — первая женщина-профессор этого университета и далее первая женщина — действительный член АН СССР. В 1925 году возвратилась в СССР, она — одновременно академик Академии наук СССР и академик Академии медицинских наук, лауреат Сталинской премии. Возглавляла кафедру физиологии 2 МГУ, руководила Институтом физиологии Академии наук.

Ирина Александровна Урмина, руководитель музейно-выставочной группы Архива РАН, доктор культурологии.

— Травматический шок является тяжелым осложнением огнестрельных ранений и закрытых повреждений, ставшим основной задачей для полевых медиков в первые же дни войны (частота возникновения травматического шока составляла 10-12 % к общему числу раненых). При оказании помощи раненым большое значение имела профилактика и борьба с шоком. Проблемы шока и кровопотери стали разрабатывать еще в мирные предвоенные годы И.Р. Петров, Н.А.Федоров, А.А. Богомолец, А.А. Вишневский, А.Д. Сперанский и др. В начале войны, когда еще существовала нейрогенная теория возникновения шока, академик Л.С. Штерн предлагала воздействовать на вегетативные нервные центры и стимулировать симпатическую нервную систему, внедряя метод субокципитального введения фосфорнокислого калия в большую цистерну головного мозга, которая широко использовалась в военных госпиталях. Лине Соломоновне удается быстро внедрить этот опыт в военных полевых госпиталях. Когда пришла война и её вместе с большой группой маститых ученых увезли в эвакуацию на курорт «Боровое» Кокчетавской области Казахской ССР, она не усидела на месте и со своим институтом уехала в Алма-Ату продолжать исследования на животных. Один раз она даже побывала на фронте, больше ее не пустили. Ей, между прочим, тогда было уже 63 года. Но она вела активную переписку с фронтовыми врачами, знала результаты всех способов лечения, применения своего метода в разных ситуациях (на выставке представлены обобщенные результаты лечения и возвращения бойцов в строй, обширная переписка с врачами, работавшими на переднем крае в полевых госпиталях). Оказалось, что именно метод Лины Соломоновны оказался наиболее эффективным в военное время: возвращал раненых в строй и солдаты воевали до конца войны.

Н.М. Осипова. В документах фонда имеются личные исследования по отдельным бойцам, есть истории болезни, есть карточки шока, есть две статистических таблицы — как проходило лечение по тем или иным раненым, вот, например, большая тетрадь регистрации раненых, это март 1944 года, есть тетрадь наблюдений за состоянием раненых, есть статистические данные, распределения больных по тем или иным показателям. Есть и обратная связь — письма врачей, которые рассказывали, как проводилось лечение, какие были получены результаты. Все это показывает: метод Л.С. Штерн был не просто теоретическими изысканиями или лабораторными опытами, а, действительно, был внедрен в массовую врачебную практику войны. Об этом, кстати, сказано в «Очерке истории биологических наук» АН СССР 1945 г., там подчеркнуто, что метод Лины Соломоновны Штерн позволил вернуть в строй большое количество раненых. На этом примере мы видим, как теоретическая фундаментальная наука переходит в практическую.

В этом же Очерке был отмечен вклад Александра Александровича Богомольца, который изобрел цитотоксическую сыворотку, ускорявшую заживление ран и сращение сложных переломов с трех месяцев до 30 дней. Эти открытия мирового уровня позволили сохранить жизнь миллионам раненых во время войны.

Академик Николай Нилович Бурденко — хирург, организатор здравоохранения, основоположник советской нейрохирургии, главный хирург Красной Армии в 1937-1946 годы. Он был одновременно академиком Академии наук СССР и членом Академии медицинских наук. Вот его портрет — его в 1945 году сделал известный фотохудожник Г.М. Вайль. К сожалению, большого числа документов Н.Н. Бурденко у нас нет.

Терапевт, физиолог Сергей Сергеевич Брюхоненко (1890-1960) выявил этапность в развитии процесса умирания и создал автожектор — стеклянный резервуар — что обеспечивало автоматическую регуляцию нагнетания и отсасывания крови, а также ее согревания. Так появилась возможность поддержания искусственного кровообращения при остановленном сердце, оживления организма путем искусственного восстановления деятельности остановившегося сердца и дыхания. Это дало начало новым направлениям практической медицины: реаниматологии, кардиохирургии и трансплантологии. Свой аппарат ученый придумал задолго до того, как началась война, но удивительным образом именно это оборудование стало востребованным. Позже аппарат был заменен другой концепцией, но на то время это являлось прорывом.

И.А. Урмина. Академик Зинаида Виссарионовна Ермольева (1897-1974) — микробиолог и эпидемиолог, создательница антибиотиков в СССР, лауреат Сталинской премии первой степени. В 1942 году впервые в СССР получила пенициллин (крустозин ВИЭМ). Казалось бы, пенициллин был открыт Александром Флемингом еще в 1928 году, но он лишь установил нетоксичность культуры для лабораторных животных и человеческих лейкоцитов. Советский микробиолог З.В. Ермольева, открыв в 1942 году свой пенициллин (крустозин ВИЭМ — штамм микроскопических спор гриба с этим названием), доказала, что он более действенный при лечении людей. Она активно участвовала в организации промышленного производства отечественного пенициллина, что спасло сотни тысяч жизней советских солдат во время войны. Известно, что в 1942 году, когда Сталинград стал прифронтовым пунктом для эвакуированных, Зинаида Виссарионовна была направлена туда для предотвращения распространения холеры и полгода провела в осаждённом городе.

На выставке представлены также статьи академиков Б.Л. Исаченко, Н.Ф. Гамалеи, члена-корреспондента А.С. Серебровского, Г.М. Франка. Вот фото и дневник военного врача М.О. Герцберга, который он вел во время дежурств и описывал, как лечил пациентов — затем он стал доктором медицинских наук. Представлены документы Я.А. Росина, ученика Л.С. Штерн — он был активным читателем нашего читального зала, работал здесь с материалами.

Н.М. Осипова. Еще один аспект деятельности Академии наук во время войны — военно-шефская Комиссия, которую возглавлял вице-президент А.А. Байков, в Комиссии участвовали жёны академиков — В.Л. Комарова, А.А. Байкова, В.И. Пичеты и др., они посещали госпитали, помогали раненым, в частности, для раненых было организовано, чтобы Ботанический сад выращивал фрукты и овощи. Мы видим на фотографиях — академик И.А. Орбели читает лекцию в Ереване раненым бойцам, вот в форме военный врач известный генетик В.П. Эфроимсон.

Татьяна Борисовна Авруцкая, хранитель мемориального кабинета-музея Н.И. Вавилова — Институт общей генетики им. Н.И. Вавилова РАН. Было трудно, но, все-таки, удалось напечатать буклет «Генетики войны». Генетика, как известно, пострадала, начиная с 30-х годов прошлого века, после 1948 года её вообще запретили. Интересно, что генетики, которых «гнобили», пошли на войну, а пролысенковцы все были с броней, которая, кстати, была и у ученых-генетиков. 19-летний студент биофака генетик Роман Хесин был сильно ранен и отцом, очень талантливым хирургом, спасен, второй же сын — погиб на войне. Очень известному невропатологу, главному невропатологу Ленинградского фронта Сергею Николаевичу Давыденко было 60 лет — такие ученые не только в войне прославились, но и много сделали после 1948 года, а затем и после восстановления генетики в 1956 году для того, чтобы новые молодые кадры науки узнали классическую генетику из первых рук.

Не могу не сказать о своем любимом Иосифе Абрамовиче Рапопорте, с которым я проработала 15 лет — он был трижды представлен к званию Героя Советского Союза и трижды по разным причинам не получил этого награждения. Наград у него — это вы видите на фото — было очень много. Конечно, биологи-генетики на войне очень много привнесли. Хвойный экстракт, чтобы не было цинги, выжимали из хвои и выжимку давали солдатам — никто, разумеется, не хотел её пить, поэтому давали ее с «боевыми ста граммами» — выпил это, выпил и то. Про настроения: привожу выдержки из писем дочери члена-корреспондента Александра Сергеевича Серебровского, заведующего кафедрой генетики Московского университета. Она с первого и до самого последнего дня была на войне — сначала медицинской сестрой, затем санинструктором, в последний день войны от снаряда погибла, умерла мгновенно. Вот она пишет письмо папе с мамой: «Дорогие мои, радуйтесь за меня, помните, что я бесконечно счастлива, что могу отдать делу защиты на нашей Родины всё, что в моих силах. В тылу я много и хорошо работала, но, всё-таки, не было спокойствия на душе, так как чувствовала, что могу дать больше. Теперь нужно только работать как следует, не ударить в грязь и не струсить, но этого не будет — вы ведь меня знаете». И в последнем письме она пишет: «Что бы ни случилось со мной, вы должны не печалиться, а гордиться мной, ведь не каждому выдается умереть за нашу прекрасную Родину».

Ирина Александровна Сосунова, доктор социологических наук, профессор, вице-президент Российского Общества Социологов. В поднятой на выставке теме есть личностный момент — мой дед, участник Первой мировой войны, был отравлен газами и выжил благодаря врачам, мои родители, участники Великой Отечественной войны, тоже были с ранениями и тоже выжили потому, что их вылечили военные медики. За последние 30 лет наши врачи потеряли свой великий статус, они перестали быть профессионально уважаемыми и значимыми — стали оказывать услуги как в образовании — «медицинские услуги». Ковид, конечно, изменил ситуацию и, может быть, появились новые герои, будем надеяться, что следующая ваша выставка станет им посвящена. На выставке я обратила внимание на книгу «Хирург и жизнь» Бориса Васильевича Петровского. Книга напомнила мне, что академик Геннадий Васильевич Осипов, директор Института социологии РАН, в своё время поручил мне, тогда зав. отделом, провести социально-гигиенический мониторинг, и им потом пользовались врачи. В декабре будет празднование 75-летия ООН, нужно было бы включить в план ваших мероприятий эту дату.

И.А. Урмина. Неожиданный для нас аспект — документы о связях Академии наук с Красным Крестом. Дело в том, что у нас есть фонд академика Ивана Михайловича Майского, который во время войны был послом в Англии. И он, и его жена способствовали передаче в Советский Союз помощи по линии международного комитета Красного Креста — медикаментов, медицинских аппаратов, санитарных автомобилей и т.д. На выставке представлены материалы и фотографии о том, как происходили сбор помощи, подготовка и передача в самые тяжелые годы войны.

Иван Михайлович написал об этом в своей книге «Воспоминания советского дипломата. 1925-1945 годы». Вот выдержки из них: «Можно было конечно возложить дела Красного Креста на одного из секретарей Посольства, но это означало бы бюрократизировать все дело, сильно приглушить скрывающиеся в нем общественные возможности. Поэтому в Посольстве показалось правильным пойти другим путем. В Англии принято, чтобы во главе фондов типа Красного Креста стояли женщины высокого положения. Поэтому представилось целесообразным и при советском Посольстве образовать фонд помощи Красного Креста СССР, поставив во главе жену посла Агнию Александровну. (Поскольку по-английски слово посол это ambassador, то в воспоминаниях ей предложено звание «амбассадрисы»). Она была оформлена в качестве главы фонда Красного Креста сначала приказом по Посольству, а потом получила санкцию Красного Креста в Москве. Разумеется, всю работу она проводила в общественном порядке».

Агния Александровна окончила гимназию в Омске — до того, как стала женой посла, была народным учителем. И при этом она справилась с ролью жены посла и представителя советского Красного Креста, совершенно достойно представляла нашу страну на любых встречах. Лондонская советская колония была, на самом деле, очень активна, об этом мало известно. Академик Майский упоминает деятельность А.А. Харламовой, жены начальника военно-морской миссии Харламова. В книге также упоминаются и адмирал Н.Г. Морозовский, который буквально «проталкивал» краснокрестные грузы с морским конвоем, с транспортом, а также сотрудники посольства и торгпредства, которые занимались размещением заказов.

Тогда, в противостоянии с гитлеровской Германией, мы с Англией были союзниками. Клементина Черчилль и жены других ведущих политиков со стороны Англии переписывались с Агнией Александровной Майской, в основном по поводу поставки лекарств, оборудования, автомобилей — все это представлено на нашей выставке.

У зарубежных представительств Красного Креста до 1943 года не было никаких уставов или нормативных положений. Поэтому, когда возникла ситуация с Великобританией, желающей помочь в Красной Армии, пришлось на ходу решать ряд задач. Например, сборы пожертвований. На выставке представлено много фотографий о встречах, на которых известные люди, например, доктор Джеффри Биверс и другие представители лондонского и английского бомонда собирали пожертвования. В Великобритании многие любили нашу страну и содействовали вновь образованному Фонду в поставках медикаментов, медицинских инструментов. Джеффри Биверс, например, контролировал качество того, что приносили и привозили англичане, и то, чтобы подаренное реально попадало в нашу страну.

Еще одна задача - как подтверждать пожертвование? — Оказывается, это было сделать не очень просто. Наш фонд Красного Креста должен был каждому дарителю прислать именную, а не трафаретную расписку. В ней нужно было обязательно написать конкретно — за что мы благодарим, изложить в тактичной форме так, чтобы письмо прямо или косвенно содействовало лучшему пониманию англичанами событий в СССР.

Далее вопрос, с которым столкнулось Посольство — использование собранных денег, потому что их оказалось много. Должна была быть разработана программа. Москва помогала с формированием таких программ. Нередко, однако, происходили осложнения, даже серьезные. Выручала очень точная связка нашей амбассадрисы с мадам Черчилль, которая приезжала в советское Посольство.

Во всех случаях, когда Агния Александровна апеллировала к миссис Черчилль, та ей охотно помогала, амбассадриса обращалась также к членам английского правительства, к лидерам тред юнионов — и практически всегда в конце концов добивалась успеха. Вот характерный случай. На фотографиях в экспозиции министр продовольствия Вольф Джулдтон передает Агнии Александровне 1500 фунтов, собранные работниками его ведомства. А в тот момент из Москвы пришел запрос на поставку в СССР 200 тонн глюкозы. Половину этого количества Посольство уже обеспечило. Агния Александровна знала, что глюкоза есть в Министерстве продовольствия. Поэтому, принимая от лорда чек, она пожаловалась, что никак не может достать нужные 100 тонн глюкозы. Он пообещал урегулировать вопрос и действительно, спустя несколько дней недостающее количество глюкозы было получено. Однако лорд из-за этого своего шага имел большие неприятности, потому что, как оказалось, имевшиеся в министерстве 100 тонн глюкозы были в тот момент последним запасом в Англии, которая получала глюкозу из США. Однако лорд Вольф Джулдтон посчитал неудобным нарушить слово джентльмена, данное жене союзного посла. И выполнил своё обещание — несмотря ни на что.

Вот еще выдержка из книги: «Интересно, что, когда Клементина Черчилль приехала в нашу страну, уже сам Черчилль пошутил: вы возьмите мою Клементину в какие-то свои советские организации, уж больно она вас любит».

На открытии выставки выступила Вероника Выборнова, которая представляет международный комитет Красного Креста, региональную делегацию Красного Креста в Российской Федерации, Беларуси и Молдове, она — руководитель историко-архивного отдела и выставочных проектов МККК. В экспозиции выставки много моментов, которые связаны с основными направлениями работы старейшей гуманитарной организации, созданной еще в 1863 году. Организация Красный Крест создавалась как помощь раненым на поле боя в сухопутных сражениях, причем, это касается не только жертв вооруженных конфликтов, но и ситуаций насилия. Если говорить относительно медицинской проблематики войны — то это то, что было связано со страданиями людей от голода. Нужно говорить о блокадном Ленинграде, о страшном голоде в Греции зимы 1941-42 годов — как о неприемлемом средстве ведения войны, которое категорически запрещается в международном гуманитарном праве. Нужно говорить о положении заключенных военнопленных и заключенных концентрационных лагерей. Здесь на планшете — лишь малая толика того, что удалось увидеть делегатам международного комитета Красного Креста, когда они стали посещать лагеря для военнопленных. Есть фантастические материалы о последствиях «марша смерти», который в конце марта-в апреле 1945 года был совершён в лагерях Освенцим, Штуттгоф, Бухенвальд, Дахау, Заксенхаузен. Тогда фашистами было принято решение выгнать и отправить в неизвестность, т.е. в небытие всех оставшихся в живых узников. И только тогда международному комитету Красного Креста было разрешено по договоренности с уже сдавшимся немецким командованием, отвечавшим за концентрационные лагеря, сопровождать эти колонны, бросать какую-то еду, а в белые грузовики международного Красного Креста подбирать и тех, кто остался жив, и тех, кто уже неживой. Эти страшные фотографии — сильные свидетельства первых моментов освобождения концентрационных лагерей. Наши делегаты входили в концлагеря вместе с союзными войсками.

До сих пор очень актуальна для международного комитета Красного Креста и для всего движения Красного Креста и Красного Полумесяца проблема использования ядерного оружия. Наши делегаты оказались в Хиросиме в первые же дни после совершения бомбардировки — там одновременно погибло 70 тысяч человек. А через несколько дней одновременно в Нагасаки — 39 тысяч человек, не считая десятков тысяч, которые скончались там впоследствии. Далее за десятилетия свыше 340 тысяч жизней унесла лучевая болезнь. Мы считаем, что нужно привлечь внимание общественности, медицинской общественности, дипломатов, политиков к тому, что практически нет никакой возможности облегчить страдания людей от этого страшного оружия — речь идет только о возможности контроля его запрета, о договоре о запрете ядерного оружия. Это чрезвычайно актуально для современного мира.

В Женеве, в нашей штаб-квартире есть свыше 800.000 единиц хранения изобразительных материалов — это гравюры, картины, рисунки, фотографии, плакаты, они охватывает период множества войн с середины XIX века вплоть до сегодняшнего дня: Сирия, Ливан, Йемен. Связано это с защитой и оказанием помощи жертвам войн и ситуаций насилия по всему миру. Мы готовы и предоставляем весь материал и информационную поддержку бесплатно. Эпидемия Ковид сейчас тоже очень большое испытание, Ковид коснулся не только тех стран и жителей, где нет войны, но и особенно жестоко тех стран, где идут сражения, очень тяжелые уличные бои — там мы вплотную оказываем помощь.

Мне хотелось бы сделать подарок библиотеке Архива РАН — издания, которые мы делали совместно с нашими партнерами, а партнеров у нас огромный перечень и это солиднейшие государственные учреждения. Мы сделали репринтное издание первого отредактированного перевода на русский язык книги Жана Анри Дюнана — воспоминания про период, с которого начался международный комитет Красного Креста. Второе издание «Плен глазами очевидцев» 1914-18 гг. — в этой книге два доклада о посещении лагерей для военнопленных. Делегаты международного комитета побывали на территории России, осмотрели лагеря для военнопленных, а сестра милосердия Наталья Ржевская (урожденная Шаховская) побывала в Германии, посмотрела, как там содержатся военнопленные российской императорской армии. Эти отчёты были переведены на русский язык, опубликованы и предоставлены широкому кругу читателей. Такого больше после Первой мировой войны не было никогда и не будет более, потому что все подобные документы международного комитета Красного Креста конфиденциальные, не для широкой публики. Здесь есть и фотографии о положении пленных с той и с другой стороны — уникальное издание. Наконец, к 2019 году мы издали книгу, посвященную гуманитарной операции, которая объединила практически всех людей в мире — это эвакуация детей из Испании во время Гражданской войны 1936 года. Эвакуировано около 40 тысяч детей, в Советский Союз приехало 3 тысячи детей, и мы совместно с Госархивом Российской Федерации составили набор уникальных фотодокументов, регистрационных карточек для детей, меню столовых из детских домов и других материалов.

И.А. Урмина. Красный Крест хранит удивительные, совершенно нераскрытые до конца истории. Например, лагеря Шталаг — это общее название лагерей германских вооружённых сил для военнопленных из рядового состава во время войны. Наши пленные врачи, по сути, спасали людей и делали это совершенно бескорыстно, сами являясь узниками. Очень мало про это было опубликовано. На стендах выставки — копии документов, переданные для экспонирования представителями Региональной комиссии Международного комитета Красного Креста (МККК) об условиях содержания военнопленных врачей в Шталагах.

В 1945 году торжественно отмечалось 220 лет Академии наук — у нас лежит альбом, посвященный этому событию и Очерк развития биологической науки в Академии наук за весь период ее существования. Мы обязаны говорить о войне, о том, что было 75 лет назад, потому что сегодняшняя молодежь и даже среднее поколение не просто не знают этого, но некоторые и не считает нужным знать.

Участников выставки приветствовала госпожа Янет Веррейзер — советник по культуре и образованию Посольства королевства Нидерландов в Москве. Личными воспоминаниями о поучительных сюжетах в поисковой работе в Федеральной службе по охране культурного наследия поделился А.В. Работкевич. Названы имена многих коллег, названия отделов и подразделений Архива РАН, которые всемерно помогли в подготовке и организации выставки.

Сергей Шаракшанэ