http://93.174.130.82/news/shownews.aspx?id=98221556-efc6-47dd-a30e-71180cf67eca&print=1© 2024 Российская академия наук
По мере развертывания экономического кризиса становится все более очевидным тот факт, что его главные негативные последствия лежат в социальной сфере. За последние месяцы населению пришлось столкнуться не только с обвальным ростом цен, но и с падением реальных доходов, задержками с выплатой зарплат, заметным ростом безработицы. И еще предстоит почувствовать на себе бюджетную экономию в таких сферах, как здравоохранение и образование. О социальных проблемах страны «НИ» рассказал признанный эксперт в этой области, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук, доктор экономических наук Евгений ГОНТМАХЕР.
– Евгений Шлёмович, власти много говорят о социальных приоритетах бюджета, но, судя по последним урезаниям расходов, создается впечатление, что сейчас, как и в советское время, социальная сфера финансируется по остаточному принципу. Так ли это?
– Конечно, все последние годы социальная сфера страдала от недофинансирования. Но проблема еще и в том, что правительство все время промахивается с экономическими прогнозами. Все те учреждения, которые мы относим к «социалке», финансируются, как известно, из бюджета – либо из федерального, либо из региональных и муниципальных. Туда поступают налоги от производства, от добычи полезных ископаемых и других источников. Вопрос в том, как ими эффективно распорядиться, в том числе в интересах здравоохранения, образования, культуры, пенсионного обеспечения. В «Стратегии 2020», написанной в свое время по заказу президента специалистами Высшей школы экономики и Академии госслужбы и народного хозяйства, был четкий тезис: нужно поэтапно увеличивать долю расходов на здравоохранение и образование из бюджетного сегмента, формировавшегося ранее для обороны и всей правоохранительной системы. Как говорится, из песни слов не выкинешь, но не странно ли, что ныне об этом никто не вспоминает? Да, кризис на дворе, который не был запланирован. Но наш властный истеблишмент игнорирует классическую истину: когда страна попадает в кризис, она организует спасение прежде всего самого ценного – человеческого капитала. В США, когда там в 2008 году начался кризис, правительство форсировало реформу здравоохранения, нисколько не сокращая затрат на него, и увеличило поддержку образования.
– А если вспомнить наш, российский кризис образца 2008–2009 годов, все ли уроки из него извлечены?
– Начнем с того, что тогда денег в стране было намного больше, чем теперь. Повышались через валоризацию (переоценку выплат. – «НИ») пенсии, это факт неоспоримый. Другой, не менее важный момент – государством выделялись десятки миллиардов рублей предприятиям на сохранение рабочих мест, и люди не оказывались в своей основной массе выброшенными на улицу. То есть рост безработицы тогда наблюдался, но он был очень небольшим. Сравните с сегодняшним фоном, когда лейтмотивом в информационных сводках стали сообщения о том, что то там, то здесь работников либо сократили, либо уговорили на увольнение «по соглашению сторон». У работодателей банально нет денег платить зарплату работникам на прежнем уровне и в прежних объемах. Так что кризис, который был 6–7 лет назад, представлял собой процесс, что называется, «упал – отжался». Сегодняшний – это настоящий кризис, который пришел всерьез и надолго, что бы ни говорили наши государевы мужи про полтора – два года, которые «надо потерпеть». По подсчетам специалистов, экономический рост остановился по крайней мере на пять лет. Сейчас же мы и вовсе видим спад ВВП.
– И на что в условиях экономического спада может рассчитывать «социалка»?
– Для того чтобы мы реально догоняли развитые страны, нам в год требуются не менее 5% роста экономики. Но при нынешней экономической модели это невозможно даже в самых радужных снах. И я думаю, что министр экономического развития Алексей Валентинович Улюкаев с этим согласится. Поэтому «социалке» больше денег при любых – даже самых оптимистических?– раскладах не прибавится. Пенсии – да, вероятно, будут поддерживаться. Ведь это особая тема для власти, поскольку пенсионеры – традиционно активный электорат на выборах, а они уже совсем не за горами – 2016-й и 2018-й годы. Свежий пример: в этом году произошла индексация пенсий, что, конечно, хорошо. Но, согласитесь, темпы инфляции для нашего российского пенсионера, особенно живущего в провинции, куда выше, чем объявленные 11,4%. В то же время по реальной заработной плате трудоспособной части населения в марте текущего года к марту 2014-го – минус почти 10%. Это зафиксировал Росстат в среднем. А значит, для кого-то падение зарплаты оказалось гораздо большим.
– Будет ли, на ваш взгляд, и дальше происходить оптимизация бюджета и какие статьи могут попасть под секвестр?
– Нет, ускорения оптимизации уже не будет, пик ее пройден. В любом случае даже многие проправительственные источники и комментаторы признают происходящее в последнее время ухудшение по трем параметрам – соблюдение социальных стандартов, поддержание качества и уровня жизни. За этим следует деградация человеческого капитала. Разумеется, для выхода из ситуации надо принимать принципиальные решения. Одним из них я продолжаю считать сокращение расходов на оборону. Еще и потому, что громадные вложения в военно-промышленный комплекс, предусмотренные нашим бюджетом, не могут быть эффективно освоены по причине нехватки квалифицированного персонала – как управленческого, так и рабочих рук.
– Безработица в стране за последние месяцы выросла, число зарегистрированных в службах занятости людей превысило один миллион. Но в масштабах нашей страны это совсем немного. Как относиться к этой статистике?
– По безработице, я считаю, те цифры, которые публикуются, ни о чем не говорят. Безусловно, фактор социальной напряженности сегодня – латентная безработица, когда многие не регистрируются в центрах занятости, имея непостоянные, случайные заработки. У нас сейчас увеличилось количество номинально занятых, работающих неполный рабочий день и получающих 10–15 тысяч рублей в месяц. То есть по внешним признакам люди работают, но, в сущности, они – лишние на рынке труда.
– В минувший четверг стало известно, что на заседании правительства принято решение отказаться от моратория на действие накопительного компонента пенсий. Как вы оцениваете этот шаг?
– Да, 23 апреля произошло событие, с которым всех, кто действительно ратует за социально ориентированную рыночную экономику, можно поздравить – премьер-министр Дмитрий Медведев подтвердил сохранение обязательности накопительной части пенсий. Позитив здесь не столько в том, что эти деньги станут инвестициями. Главное, что у человека появляется возможность «порулить» собственным будущим. То есть у него в контексте пенсионных планов вырисовывается выбор – куда двигаться, в какой фонд вложить свои средства. В связи с этим я не устаю повторять: если человеку дать возможность выбирать, в какой фонд или инвестиционную компанию ему нести свои деньги, то рано или поздно он проявит сознательный выбор и на избирательном участке. А это уже, согласитесь, не одна лишь экономика. Ведь право выбора является ценностью универсальной.
Полит.ру