Версия для печати

Актуальные лженаучные тренды в России

В преддверии конференции по противодействию лженауке на журфаке МГУ публикуем краткий обзор тенденций, сложившихся в последние годы на российском лженаучном поле.

Факультет журналистики МГУ совместно с Комиссией РАН по борьбе с лженаукой объявил о проведении 29 сентября 2016 года очередной научно-практической конференции «Противодействие лженауке в современном медиапространстве». Официальная формулировка цели конференции звучит совершенно зубодробительно: «Актуализировать понимание возможностей современного информационного взаимодействия научного и медийного сообществ в контексте противодействия лженауке в российском обществе». Фейспалм, конечно, но, «актуализировать понимание» происходящего в лженаучном секторе жизни действительно нужно, потому что происходят там сложные и опасные процессы.

В августе в группе поддержки Комиссии в «Фейсбуке» как раз обсуждался вопрос о наиболее заметных лженаучных трендах последних лет. В итоге получился следующий список.

1. Втирание лженауки в доверие к власти. В течение двух десятилетий после распада СССР политическая система в нашей стране в полном соответствии с Конституцией оставалась деидеологизированной. Однако в последние годы ситуация изменилась, и это закономерно ведет к подъему паранаучных течений, спекулирующих на провластных идеологемах. Важными индикаторами тут служат демаргинализация геополитики и включение теологии в список научных специальностей. Обслуживая политический спрос на почвенническую идеологию, эти паранауки уже привели к значительному ущербу в секторе генной инженерии и мешают деятельности по сдерживанию эпидемии ВИЧ. Но еще серьезнее то, что идеологический заказ гальванизирует многочисленные псевдонаучные исследования, которые начинают продвигаться под видом уникальных отечественно-патриотических разработок. В частности, это различные вариации на тему памяти воды, эффектов сверхмалых доз, холодного ядерного синтеза, тотального экономического планирования, конвергентных технологий и многих других идей, не существующих в мировой науке или занимающих в ней маргинальное положение. В условиях идеологизации политики псевдопатриотическая риторика, окружающая эти паранаучные темы, позволяет их носителям подниматься значительно выше уровня своей некомпетентности (в смысле принципа Питера). Это неизбежно будет приводить к принятию неадекватных решений, масштаб негативных последствий которых в принципе ничем не ограничен.

2. Коррупция под влиянием наукометрической гонки. Одним из неадекватных решений, о которых упомянуто выше, стало чрезмерное внимание к наукометрии в системе управления наукой. В результате наукометрические показатели стали деградировать как инструмент оценки научной деятельности, поскольку возник спрос на их искусственную накрутку. Стали плодиться «хищные» журналы, предназначенные лишь для имитации публикационной активности, возникли фирмы, гарантирующие размещение статей в научных журналах (а иногда и сочинение этих статей), появились договорные аффилиации, взаимное цитирование и даже цитирование как форма оплаты участия в конференциях. Грамотному экономисту нетрудно было предсказать такие последствия, поскольку это прямая реализация известного уже около 40 лет закона Гудхарта, согласно которому неэкономический показатель, сделанный целью экономической политики, перестает быть достойным доверия.

3. Появление лженаучных журналов. Вплотную к «хищным» журналам и конференциям примыкают журналы, целенаправленно продвигающие лженауку, но внешне трудноотличимые от научных. Они строят свою редакционную политику на том, чтобы издавать явно лженаучные и некомпетентные работы, не имеющие шансов на опубликование в нормальных научных изданиях. Раньше такие публикации делались только на сайтах псевдоакадемий и любительских обществ. Однако буквально в последние 2-3 года появились лженаучные журналы, которые по внешним признакам (верстка, форма библиографических ссылок и т.п.) неотличимы от научных. Такие журналы «отмывают» лженауку в обход научного рецензирования. Для неспециалиста, скажем, чиновника, публикация, например, в «Журнале формирующихся направлений науки» ничем не отличается от научной статьи. То, что эта статья не рецензировалась или рецензировалась по сговору внутри круга лжеученых, неспециалисту может быть совершенно невдомек.

4. Рост противодействия лженауке. Несмотря на то, что новая волна лженауки во многом спровоцирована текущей политикой, российская власть отчасти понимает угрозы, которые несет лженаука, и в меру своего умения пытается ей противодействовать. Тут можно отметить госзаказ на популяризацию деятельности Комиссии по борьбе с лженаукой, который выполняется журфаком МГУ, и появление премии «За верность науке» для популяризаторов с отдельной Антипремией за лженаучную деятельность. Но в гораздо большей степени борьба с лженаукой проявляется в общественно-волонтерском движении. За последние 2-3 года в соцсетях и на YouTube возникло множество популярных проектов, где разоблачаются лженаучные мифы. Некоторые из этих проектов выросли из переозвучивания на русском языке западных просветительских роликов, но в последнее время развились до создания полноценного собственного видеоконтента, как, например, канал SciOne. Из других важных волонтерских проектов можно назвать Премию имени Гарри Гудини, где претенденты на паранормальные способности могут попробовать продемонстрировать их в условиях контролируемого эксперимента; регулярно проходящие в Петергофе конференции «Лженаука в современном мире»; форум «Ученые против мифов», прошедший в начале лета (следующий назначен на 2 октября). Наконец, целый ряд молодых авторов — Ася Казанцева, Александр Панчин, Александр Соколов — выпустили книги, посвященные разоблачению лженаучных идей. Все это представляет собой здоровую реакцию на растущую угрозу лженауки, пробивающейся к власти.

5. Продвижение лженауки под видом борьбы с ней. Но у активной борьбы с лженаукой есть и своя оборотная сторона — она может быть направлена не по адресу и может использоваться для внутринаучной конкуренции (в худшем случае с привлечением политической власти). Мы знаем о таких случаях из истории. В наши дни, к счастью, нет примеров политических обвинений ученых в лженауке. Есть, однако, деятели, с одной стороны, громко выступающие против очевидных примеров лженауки и обскурантизма, а с другой — использующие заработанный на этом публичный авторитет для популяризации спорных, маргинальных, а то и вовсе лженаучных идей. И чем активнее ведется публичная борьба с лженаукой, тем больше опасность подобных перегибов. Поэтому радоваться активизации борьбы с лженаукой можно не в большей мере, чем воспалению при инфекции. Борьба с лженаукой — это экстраординарные меры в тяжелой ситуации, когда наука утрачивает подобающие ей социальные позиции.

6. Юридическая защищенность лженауки. Из-за утраты социального статуса науки в российском обществе сложилась парадоксальная ситуация, когда ограждать людей от лженаучного мошенничества становится небезопасно. Вокруг лженауки запускается бизнес и создается институт псевдорепутаций, сформированных рекламой и взаимовосхвалениями. Все это используется для обмана граждан и государственных органов. Попытки разоблачать подобную деятельность все чаще сталкиваются с юридическими контратаками, при которых жулики обвиняют ученых и журналистов в нанесении ущерба чести, достоинству и деловой репутации. Поэтому даже в случае очевидных злоупотреблений СМИ не могут открыто о них сообщать, а вынуждены ограничиваться общими словами. Для исправления этой ситуации несколько раз предлагались законодательные инициативы, но ввиду недостаточной юридической и методологической проработки они не были эффективными и в итоге отклонялись.

Яркий актуальный пример. Наглядной иллюстрацией комплексного эффекта сразу всех названных трендов служит аномальная ситуация, сложившаяся с приговором Денису Лузгину, который, несмотря на свою научную несостоятельность, был оставлен в силе Верховным судом РФ. Это первый приговор, вынесенный по единственной в российском законодательстве уголовной статье (354.1 УК), внешне направленной против лженауки, а именно против реабилитации нацизма в форме отрицания фактов (установленных Нюрнбергским трибуналом) и распространения ложных сведений (о деятельности СССР в годы Второй мировой войны). Однако появившаяся теперь практика применения этой «антилженаучной» статьи показывает, что в условиях политической идеологизации она используется как раз для отрицания научно достоверных фактов (о разделе Польши Германией и СССР, положившем начало Второй мировой войне). В выпущенном по этому поводу заявлении Вольного исторического общества особо подчеркивается некомпетентность экспертизы, положенной в основу судебного решения. Итогом стало то, что статья УК, направленная против лженауки, фактически принялась работать на ее юридическую защиту (пп. 5, 6 настоящего обзора), поскольку судебная власть откликается на идеологические, а не на научные мотивы (п. 1) и опирается при этом на неадекватные экспертные суждения, которые возникают из-за коррупции института научных репутаций (пп. 2, 3). Что же до заявления Вольного исторического общества, то это как раз яркий пример общественно-волонтерского противодействия лженауке (п. 4), проникающей во власть и наносящей тем самым серьезный ущерб.

Описанные тенденции последних лет являются достаточно нетривиальными и требуют глубокого анализа. Именно в этом и состоит задача конференции, проведение которой запланировано на 29 сентября. До 10 сентября можно подать на нее тезисы, которые будут рассмотрены программным комитетом, состоящим из членов Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и сотрудников факультета журналистики МГУ. Официальная страница конференции: http://klnran.conference.tilda.ws.

Александр Сергеев, Троицкий вариант