Версия для печати

Экономика. Наша жизнь - эксперимент над собой

Российское общество в своем развитии склонно к экстремумам. Раз за разом выбираются самые затратные решения, которые проводятся с неукоснительной решимостью.

Если кризисы, то разрушительные, если реформы, то шоковые, если революции, то сметающие с лица земли огромную часть населения, если свобода, то граничащая со всплеском самой темной энергии. Если потери - то растрата. Петровская и сталинская модернизации, Октябрьская революция, шоковая терапия 1990-х годов. Благодетельные реформы 1860-х годов, закончившиеся цареубийством и реакцией. Жизнь России - эксперимент над собой, и кризисы не исключение. Крайностям всегда есть место в стране, в которой население - лишь часть общего, а не общее частностей.

Начало XVIII века, реформы Петра I - утроение податных тягостей и сокращение населения. Октябрьская революция, 1917-1921 годы - убыль населения на 8-10 процентов. Сталинская модернизация, 1930-е годы - убыль населения на 4-5 процентов.

Триста лет реформ в России, попытки догнать Запад почти всегда происходили в экстремальных формах

Реформы 1990-х годов - убыль населения на 1,3 процента (прямая убыль, без учета не рожденных детей). И еще на всей вековой дистанции - потери населения: дома, земли, накопленное. Наши комиссионные магазины пусты в сравнении с западными. Триста лет реформ в России, модернизационные рывки, множественные попытки догнать Запад, политические перевороты - всё это почти всегда у нас происходило в экстремальных формах, с выбором не золотой середины, а способов достижения целей с наибольшими потерями.

Кто в этом виноват? Мы сами с нашей безоглядной влюбленностью в каждый новый рецепт лучшей жизни, с желанием достичь ее немедленно самыми радикальными средствами.

В России впервые за год произошло снижение цен

Никто не заставлял нас в 1990-х годах так безоглядно следовать идеям и советам, относящимся к иной реальности. Никто не принуждал пускать под откос без всяких тормозов индустриальную машину, доставшуюся в наследство. Никто не заставлял отвергать голоса осторожности, национальной выгоды. И, наконец, никто не заставлял в 1990-е годы ставить во главу угла "рыночность", то есть средство, вместо настоящей цели - сбережения населения, улучшения качества его жизни, чему должна подчиняться любая экономическая политика.

К 1990-м годам уже был накоплен мировой опыт "экономик развития". Уже были совершены "чудеса" в "азиатских тиграх" и послевоенной Европе. Рыночный фундаментализм, шоки могут сработать в малых экономиках, если они перекрываются потоком прямых иностранных инвестиций. Именно так произошло в Чили и Восточной Европе.

Но в нашем случае наводнения в западных длинных деньгах, пришедших в Россию, не было. В этом случае рыночная стихия для индустриального гиганта без денег и инвестиций - это ампутация без правил, неслыханное упрощение. Так и случилось. Мы можем только догадываться, кем бы стали, если бы в 1990-х годах нашлась "золотая середина" в экономической политике.

Но откуда эти ошибки? Иногда кажется, что мы запрограммированы на них в силу модели "коллективного поведения". Как будто перед нами уже столетия - один и тот же коллективный человек.

Он желает прислониться к государству. Все социологические замеры (накоплен их огромный объем) показывают, что только 8-12 процентов населения готовы быть в "свободном плавании", действовать независимо, с рисками, не особенно полагаясь на чьи-то сильные плечи, как бы они ни назывались - государство или крупная корпорация.

Хочешь работать - государство в каждом своем шаге тебе в помощь. Это и есть ответ на внешние вызовы

Остальные 80-90 процентов населения - это люди в разной степени, но все же вертикального подчинения, стремящиеся прислониться к чему-то сильному, обеспечивая в нем свои интересы.

Отсюда - сверхконцентрации в собственности, в вертикалях, в огосударствлении. Немногие против многих. Очень высокие конфликты интересов. Ошибки. Любовь к сильной руке. Временность имущества у низших. Вечные переделы крупной собственности. И крайняя нестабильность всей системы - любой инженер ее легко объяснит.

Почему об этом нужно говорить именно сегодня? Мы подвергаемся очень сильному внешнему давлению.

"Противостоять агрессии Ирана, России и КНДР" - стоит в заголовке билля о санкциях. Перед Россией - высокие технологические и финансовые риски. Как на них ответить? Крайностью, уходом в стальную башню? Курсом "оставим все как есть", который на длинной дорожке - тоже крайность?

ЦБ: В третьем квартале рост ВВП России ускорится до 1,8 процента

Или очень активной экономической политикой, в которой каждое решение поощряет промышленников, средний класс, всех тех, кто готов строить у себя дома на долгие времена. На всех уровнях, для любых отраслей и регионов. Помогает всем тем, кто любит изменения, новенькое, мобилен.

Приводит ощутимо - не когда-нибудь, а уже через один-два шага - к росту имущества и доходов населения, качества жизни тех, кто любит работать. К взрыву инноваций, потому что все настроено на них. Хочешь работать - государство в каждом своем шаге тебе в помощь, все для тебя.

Это и есть ответ на внешние вызовы. "Золотая середина" против крайностей - политика стимулирования, роста, восстановления большой открытой универсальной экономики вместо пусть великой, но сырьевой.

Яков Миркин, Российская газета