Версия для печати

5 октября 2006 г. Вице-президент РАН Н.А. Платэ о позиции руководства Академии в связи с подготовленными МОН документами по стимулирующим надбавкам («Поиск» от 4-11.10.06)

Как продвигается пилотный проект совершенствования системы оплаты труда научных работников РАН? Из институтов приходят разноречивые известия: где-то зарплаты заметно возросли, а где-то, наоборот, стали меньше. У "счастливчиков" массу вопросов вызывают размеры выплачиваемых надбавок. За разъяснениями мы обратились к вице-президенту РАН, директору Института нефтехимического синтеза им. А.В.Топчиева академику Николаю ПЛАТЭ.

- Николай Альфредович, говорят, что стоя в очереди к кассе, ученые могут только гадать, сколько же им причитается. Это правда?

- К сожалению. Как всем известно, апрельским постановлением правительства наряду с должностными окладами для научных работников предусмотрены так называемые стимулирующие выплаты. Виды, порядок и условия их применения поручено утвердить Министерству образования и науки совместно с Министерством здравоохранения и социального развития и Российской академией наук. Это до сих пор не сделано.

- Тем не менее во многих институтах люди получают какие-то надбавки?

- Да, и таких институтов подавляющее большинство. По моим оценкам, процентов 80-85. Выплаты начались там, где уже прошло запланированное на этот год сокращение бюджетных ставок.

- А в остальных организациях?

- Сокращения должны быть полностью проведены до конца года. Как только это произойдет, все получат право на надбавки. В том числе и за "пропущенные" месяцы.

- Выходит, все в порядке?

- Увы, нет. Сегодня мы можем распоряжаться только частью средств, предназначенных для стимулирующих выплат. Чтобы использовать их в полном объеме, нам предлагают подписать "трехсторонний" приказ, подготовленный Минобрнауки и вроде бы согласованный с Минздравсоцразвития. Однако для нас этот документ просто неприемлем.

- Секунду, Николай Альфредович! Насколько я помню, президент РАН еще летом подписал некую бумагу министерства, касающуюся стимулирующих выплат.

- Тогда бумага была другая, и даже называлась она совсем иначе. Но сегодня я не хотел бы углубляться в канцелярские формальности. На мой взгляд, гораздо важнее содержание или, если хотите, идеология того приказа, проект которого ходит сейчас по кабинетам.

- И какова же, по-вашему, эта идеология?

- По-моему, она насквозь бюрократическая. Странным представляется сам факт того, что чиновники берутся оценивать труд ученых и сами же придумывают некие, чуть ли не с потолка взятые, критерии. При этом все сводится к количественным показателям, к голым, извините, цифрам. За публикацию в журнале с таким-то импакт-фактором начисляется столько-то баллов, за диссертацию - столько-то. Почему не меньше или не больше? Нигде не объясняется, да и как можно это объяснить?
Конечно, оцифровка очень удобна для управления. У Пети баллов больше, чем у Васи? Ну, значит, Петя работает лучше. Заплатим ему побольше. Все очень просто и очень понятно. Но такой подход годится, если у вас какое-то серийное производство с однотипными, все время повторяющимися операциями. Но речь-то идет не о конвейере, а о научной работе, не побоюсь сказать - о творчестве.

- Так вас смущают не конкретные цифры, а сам подход к проблеме?

- Именно! Еще знаменитый философ Томас Карлейль говорил: с помощью цифр можно доказать все, что угодно. Добавлю: иногда цифры ничего не доказывают. Вот вам красноречивый пример: когда в 1932 году основоположника мировой химфизики Николая Николаевича Семенова, ставшего впоследствии Нобелевским лауреатом, избрали в академики, он имел всего 19 опубликованных работ. Мало? Зато какие это были работы! Талант невозможно оцифровать, но его могут и должны по достоинству оценивать коллеги-ученые.

Что же касается отдельных цифр, приведенных в проекте приказа, то и здесь мы обнаруживаем много удивительного, если не сказать - нелепого. Например, баллы за статьи написанные в соавторстве, предполагается делить на количество авторов. Это может показаться логичным, если не знать реалий современной научной практики. Скажем, в ядерной физике сегодня большинство экспериментов проводятся командами исследователей, состоящими из нескольких десятков человек. И длятся они часто многими месяцами, а то и годами. Представьте: большой эксперимент успешно завершен, и по итогам публикуется статья. Естественно, коллективная. Она, возможно, перевернет наше представление о мире, однако авторы получат мизерные баллы и соответствующие деньги.

Или еще: баллы за монографии и учебники предлагается высчитывать, исходя из количества печатных листов. Получается, чем книжка толще, тем она лучше. Нужно ли говорить, что далеко не всегда это так?

- Ладно, убедили. Но отказываясь подписывать злополучный приказ, руководство академии тем самым отнимает у ни в чем не повинных ученых положенные им доплаты. Это ведь тоже не дело. Как же быть? Есть ли выход из сложившегося положения?

- Разумеется, есть. Как человек, полвека проработавший в науке, позволю себе замечание в адрес коллег из уважаемого министерства. С моей точки зрения, было бы правильно хотя бы немного изменить тональность разговора с научным сообществом. Все-таки язык приказов не всегда уместен. Во многих случаях можно было бы ограничиться рекомендациями. Вот, мол, господа ученые, наше видение проблемы. Просим обратить внимание.

- И обратили бы?

- Безусловно! Никто ведь не отрицает того, что при оценке научной работы следует учитывать и число публикаций, и индекс цитирования и другие количественные показатели, за которые так ратует Минобрнауки. Только не нужно их фетишизировать.

Возьмем такую ситуацию. Я - директор какого-нибудь сугубо гуманитарного института. А один из моих сотрудников, доктор наук с мировым именем, уже довольно долго работает над очень сложным и очень редким словарем. Все его результаты за много лет - один этот словарь. Еще недоделанный! И формально он в отстающих. Поддерживать такого или нет? Да я был бы последним дураком и негодяем, если бы не поддержал.

Как избежать подобных коллизий? Об этом мы много думали и спорили, в частности, на заседаниях рабочей группы, которая год назад была специально создана Президиумом РАН для выработки предложений по оценке эффективности деятельности наших научных организаций. И хотя в центре внимания тогда были именно институты, все мы прекрасно понимали: их успехи и неудачи напрямую зависят от работы отдельных исследователей. Важно и то, что в состав этой группы входили члены всех отделений РАН, представляющие самые разные области науки. В итоге непростых, а порой и очень горячих дискуссий был разработан перечень основных показателей, позволяющих судить об эффективности научной деятельности институтов.

По моему убеждению, большинство предложенных нами параметров можно и нужно использовать и при оценке персональных достижений ученых. Во всяком случае этот перечень мог бы послужить основой для дальнейшей работы. Каждому из отделений вполне по силам внести необходимые дополнения и уточнения с учетом собственной специфики. И не нужно никаких трехсторонних приказов!

В том, что это и есть оптимальное решение, лично я абсолютно уверен. Согласны с этим и очень многие мои коллеги по академии. Надеюсь, к нам в конце концов прислушаются и в министерстве.

(«Поиск» от 4-11.10.06)