Версия для печати

Академик Юрий Журавлев: « Мы ищем деньги на свои исследования, где только можем...»

Женьшень сделал ноги

Представитель флоры Восточной Азии, занесенный в Международную красную книгу, прославленный своими биологическими свойствами дикий женьшень, похоже, исчез из Приморского края. Если это так, то мы потеряли уникальное преимущество перед своими ближайшими соседями - Китаем и Кореей, каким располагали еще 20 лет назад. В этих странах женьшень давно стал культивируемым растением, не обладающим теми редкими свойствами, какими обладает дикий женьшень, выращенный под пологом леса. По выражению ученых, это обычная морковка.

Как такое могло случиться в крае, где женьшень всегда почитался из-за ограниченности ареала - его нет севернее Амура, был объектом исследований, выращивался для медицинских целей? Об истории женьшеня, о создании коллекций приморского женьшеня, об открытиях, сделанных дальневосточными учеными, и о будущем приморского женьшеня корреспондент деловой газеты «Золотой Рог» беседует с академиком РАН, директором Биолого-почвенного института ДВО РАН Юрием ЖУРАВЛЕВЫМ. Юрий Николаевич посвятил женьшеню две книги, к нему до сих пор идут на консультацию желающие попробовать себя в роли производителя женьшеня в крае. Правда, за последние годы не появилось ни одного сколь-либо серьезного производства. Попытка возродить плантацию женьшеня в Анучинском районе, где он традиционно культивировался в советские годы, ничем не закончилась. По словам одного из сотрудников хозяйства «Женьшень», причин несколько, в том числе человеческий фактор. Женьшенем в районе люди продолжают заниматься понемногу, частным образом. Но серьезного производства нет.

Что такое женьшень?

О женьшене и его свойствах мы наслышаны. Вот как описан дикий женьшень в научных материалах. На сайте Биолого-почвенного института представлены ссылки на исследования разных лет, посвященные этому уникальному растению.

В 1961году исследователь дикорастущего женьшеня И.В. ГРУШВИЦКИЙ сообщал, что его ареал лежит в пределах 40-48° с. ш. и 125-137° в. д. и охватывает площадь примерно в 500 тыс. км2. В то время считалось, что в природе он еще встречается на территории трех стран - России, Китая и Кореи. В Китае его запасы якобы сосредоточены в провинциях Хэйлунцзян, Ляонин и Дзилинь, в Корее женьшень растет на самом севере; в России он распространен до Хабаровска.

- Однако никакой достоверной информации о произрастании дикорастущего женьшеня в Корее не удается получить уже с 1930 года, - говорит академик Журавлев. - Грушвицкий (1961) был свидетелем сбора в лесу в Корее растения женьшеня, но не был уверен в его происхождении. Возможно, это было потомство семян, занесенных птицами с плантации.

В Китае в 30-е годы ежегодные сборы дикорастущего женьшеня составляли около 500 кг, но уже в 1950 г. было заготовлено только 150 кг, а в 90-х существенных заготовок там не производилось, сообщается на сайте. В 1991 г. в горной системе Чон-бай - в главном современном местообитании женьшеня в Китае - было собрано всего 3,5 кг дикорастущего женьшеня, следует из данных Института диких и экономически важных растений и животных. На территории Хабаровского края дикорастущего женьшеня, по-видимому, уже нет, следует из публикации ШЛОТГАУЭРА за 1993 год.

- Таким образом, природный ареал женьшеня настоящего к концу XX века сильно сократился и был представлен лишь двумя основными популяциями. Первая, и самая большая, охватывала южную половину Сихотэ-Алиня, вторая состояла из российской (Надеждинский и Хасанский районы) и китайской (провинции Дзилинь и Хэйлунцзян) частей, - рассказывает Юрий Журавлев. - Синие Горы (Спасский район Приморского края) иногда рассматривались как отдельная зона местообитания женьшеня. Несмотря на свои малые размеры, синегорская популяция тоже сохранилась к тому времени.

В природе женьшень растет одиночно или группами. Растение предпочитает зрелые густые кедровые, кедрово-чернопихтово-широколиственные, грабовые леса и сравнительно богатую, хорошо дренированную почву. В Хасанском районе Приморья, в чернопихтово-широколиственных лесах верхней части бассейна р. Кедровой раньше часто встречались «семьи» по 5-8 (Горовой и др., 1972) и даже 15-30 (Васильев, 1963) растений, а в широколиственных лесах - одиночные экземпляры. Вне ареала женьшень выращивается во многих странах Северного полушария. Есть примеры довольно высокой экологической пластичности женьшеня, утверждают его исследователи.

С целью изучения возможности произрастания женьшеня в нехарактерных для него типах леса в Приморском сельскохозяйственном институте в 80-х, 90-х годах проводились опыты по искусственному посеву семян женьшеня в дубняках, березняках, осинниках, а также в кедровниках, пройденных различного вида выборочными рубками (Гуков и др., 1991). Ученые пришли к выводу, что наибольшая степень сохранности сеянцев (до 40%) приходится на дубняки (нижние части северных и восточных склонов), причем сеянцы в этом случае обладали наибольшей массой корня. На 2-м месте оказались кедровники, пройденные выборочными рубками; здесь сохранилось 25% сеянцев. Практика выращивания женьшеня в дубовых лесах достаточно известна, однако в условиях России дикий женьшень в чистых дубняках не встречается. Зато в Северной Америке пятилистный женьшень, в принципе тяготеющий к широколиственным лесам, встречается и в кленовых, и в дубовых насаждениях. «Это небольшое противоречие, однако, может объясняться достаточно просто, например - большей доступностью приморского женьшеня для сборщиков или частыми у нас пожарами в дубняках», - комментирует Юрий Журавлев.

- Юрий Николаевич, как давно ваш институт занимается женьшенем и что можно сказать об исследованиях последних лет?

- Женьшенем наш институт занимается давно. Это была плановая тематика. В Приморском крае в годы губернаторства Евгения НАЗДРАТЕНКО даже существовала краевая программа восстановления популяции дикого женьшеня. Она должна была завершиться в 2005 году полным успехом. Но, увы, финансирование закончилось. Но за те 3 или 4 года, что нам выделялись средства краевого бюджета, мы успели создать коллекции дикого женьшеня, питомники. Впоследствии это позволило нам провести анализ диких популяций женьшеня в Приморском крае, благодаря чему наш институт стал лидером этого направления в мире. Женьшень произрастает во всех азиатских странах, но что касается сохранности диких популяций, то мы на тот момент оказались лидерами.

- А сейчас какие-то исследования институт продолжает?

- В настоящее время наши возможности сильно ограничены. Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) не дает денег на поддержание коллекций. Вы знаете, что финансирование академии наук ежегодно сокращается. 90% всего объема выделяемых нам ФАНО денег идет на выплату заработной платы сотрудникам. Но финансирование заработной платы - это еще не все, для того чтобы наука успешно работала. Надо обеспечить сами исследования. Если взять европейские страны, то там зарплата составляет менее 10% общего финансирования науки, все остальное идет на финансирование исследований.

Перед директорами институтов поставлена задача, чтобы средняя заработная плата научного сотрудника превышала среднюю заработную плату по региону. Это дорожная карта для нас. А как ее выполнить, если средняя заработная плата в крае ежегодно растет, цены растут, а финансирование науки сокращается?

- Может это отразиться на дальнейшем исследовании женьшеня, ведь то, что вы делаете, - фундаментальные исследования, которые ФАНО должно финансировать?

- Да, но кроме женьшеня у нас много других направлений, которые имеют такое же, важное, значение. Мы ищем деньги на свои исследования, где только можем. В настоящее время наш институт преобразуется в федеральный Центр исследования биоразнообразия Восточной Азии. В этой связи мы надеемся, что ситуация с финансированием улучшится. Центр объединит также заповедник «Уссурийский» и Горно-таежную станцию. Он будет заниматься исследованием лесных и не только лесных культур, оценивать возможность производства на их основе биологических препаратов, а также, возможно, их производством. В свое время БПИ получил десятки патентов на технологии производства биологически активных препаратов. Но в стране, где нет медицинской промышленности, они не нашли применения. Сейчас науке позволено создавать малые производства. Будем планировать их на базе создаваемого Центра. Однако ученым надо не только разрешать производство, но и сильно помогать.

- Раз создается такой Центр, то, по идее, на него должны выделяться и деньги. Кстати, эта инициатива идет сверху или снизу?

- Этот тот счастливый случай, когда инициатива идет и сверху, и снизу. В России создается 22 исследовательских центра, в том числе у нас на Дальнем Востоке - два, наш и Центр морской биологии, который объединит Институт биологии моря, Океанариум и Морской заповедник. Они опережают нас примерно на полгода.

А что касается дополнительных денег, то ФАНО вроде получило на все центры 4 млрд руб. на этот год. На всех это немного. Нам в этом году вряд ли что-то достанется. Обещают, что следующий транш будет больше.

- Но вернемся к женьшеню. Что дали последние исследования диких популяций женьшеня?

- Несмотря на прекращение финансирования краевой программы, мы успели обнаружить очень интересную вещь: что коренного женьшеня среди диких находок очень мало! Где-то его 70% от суммы всех находок, а где-то - 40%, остальной женьшень - пересаженный. Мы выделили коренные популяции женьшеня, перенесли их в коллекции.

- Что такое дикий и не дикий женьшень?

- Так называемый дикий женьшень состоит из женьшеня, который сам растет в лесу, и женьшеня, посаженного там людьми. Люди, которые занимались женьшеневым промыслом, найдя корень в период, когда семена зрелые, выкапывали его, а его семена тут же сеяли. Это правильный вариант, до войны поступали так практически всегда.

Позднее, когда в лес стало ходить много людей, ходить по одному и тому же месту, сборщики стали создавать укромные плантации в мало посещаемых местах. Они собирали семена в одном месте и переносили их в эти укромные места. Случалось так, что корень, выкопанный в Надеждинском или Хасанском районе, отвозили в центральную часть Сихотэ-Алиня, в Чугуевку, в Кокшаровку, там хорошие места. Мы и раньше об этом знали, но не знали масштабов такого переселения.

- Как вам удалось отличить дикий женьшень от пересаженного?

- Когда мы стали изучать генетическую изменчивость женьшеня, то нашли маркер, который показывает эти отличия. Мы разработали систему, получили международное признание, распространили ее на другие виды.

- Ваши коллекции поддерживаются и сейчас?

- У нас две коллекции коренных популяций женьшеня. На их месте были созданы стационары, коллекции до недавнего времени постоянно обновлялись. Женьшень в диком виде может расти 50 и 100 лет, а в условиях культивирования вырастает быстро, потом гниет и пропадает, поэтому коллекцию надо постоянно обновлять. Для обновления коллекции редких краснокнижных видов надо получать разрешение. Ежегодно мы запрашивали такие разрешения на сбор молодых корней для пополнения коллекции, всего грамм на 200-300. Но последние годы чиновники Минприроды перестали давать нам такие разрешения. Логика чиновника простая: «вдруг вы будете воровать».

- Как вы считаете, есть экономическая основа для возрождения плантаций женьшеня в Приморье?

- В конце 80-х годов 1 кг сухого дикого женьшеня стоил на международном рынке $250 тыс. Это был стимул к тому, чтобы производить женьшень под пологом леса в диких условиях. Приведу пример Кореи, которая 5% национального бюджета получает за счет выращивания и продажи женьшеня. Эту идею мы давно пытались вложить в головы людей, принимающих решения. Но интерес пропадал, когда они понимали, что хороший женьшень надо выращивать 25 лет. Ну а когда был принят Лесной кодекс, то перспектив у женьшеня просто не осталось. Срубить и продать лес оказалось проще, это быстрая выгода.

Сегодня я уже не могу пойти к губернатору и предложить восстановить производство дикого женьшеня в крае. За последние 20 лет он украден и вывезен к соседям. Китайцы научились его выращивать, и теперь они монополисты на этом рынке. А мы все потеряли. Выкрадены даже старые плантации женьшеня, которые были в заповедниках «Уссурийский» и «Кедровая падь»!

Женьшень задерживают на границе почти ежедневно. И сейчас у меня в холодильнике лежит более 30 корней, отобранных недавно на границе. Мы определили, что это дорощенный женьшень. Посадить обратно мы его не можем. Это вещественное доказательство, он должен лежать до суда. Если его посадить, то он перестанет быть вещественным доказательством. Но до суда он недолежит, он сгниет!

Госдума за последние годы приняла законы, позволяющие грабить все природные ресурсы. Численность охраны заповедников начиная с 1995-1997 годов сократилась в 10 и более раз.

- Т. е. на этом рынке мы уже никак не можем быть представлены?

- Никак. У нас были женьшеневые хозяйства, был совхоз «Женьшень», были частные производители женьшеня. Сейчас перспектива у китайцев. Они придут, арендуют у нас землю и будут выращивать женьшень.

- Женьшень занесен в Красную книгу, это препятствует его сбору?

- Он считается редким и занесен в Международную красную книгу. Но Красная книга не распространяется на искусственные популяции. Если человек вырастит женьшень из семян, которые культивируются давно, раньше такие хозяйства у нас были, то ему не надо брать разрешение на то, чтобы его выкопать. Культивируемый женьшень определяется легко. Разрешение распространяется только на дикий женьшень.

- А где же брать семенной фонд на культивируемый женьшень, если вдруг понадобится?

- У китайцев. Вот почему перспектива за ними. Они привезут сюда свои семена, арендуют землю и будут выращивать. Традиции у них есть, рабочие есть.

- Культивируемый не обязательно выращивать под пологом леса?

- Нет, культивируемый женьшень и нельзя выращивать в лесу. Под пологом можно выращивать только штучные корни. А в больших масштабах - нужно сеять поля, правда под прикрытием. Трактор садит и копает. В России такой техники нет.

- Это правда, что женьшень, выращенный искусственно, не такой ценный, как найденный в лесу?

- Да, его называют морковкой.

- А тот, что вывезли китайцы, тоже выращивается как морковка?

- Нет, они его выращивают в полудиких условиях, под пологом леса, так он сохраняет некоторые полезные качества.

Вывод удручающий. Возможно, есть надежда на программу «Охрана окружающей среды Приморского края на период 2013-2020 годы»…

Вопрос ребром:

- К вам обращается хоть кто-то, кто хотел бы создать производство женьшеня и чему-нибудь научиться у вас? Есть такие желающие?

- Ходил к нам один предприниматель. Я его консультировал. Но начинать не имея опыта очень трудно. Дело в том, что получить высокие урожаи по сравнению с китайскими и корейскими у нас невозможно. Культура производства очень низкая. Нужны большие инвестиции, и первые 3-5 лет они не будут оправданы. У нас холоднее, и женьшень будет расти дольше, у корня больше риск заболеть и пропасть. Цена такого женьшеня будет уже не $250 тыс., и даже не 25 тыс.. И потом, куда его продавать? Здесь его реализовать некуда: в каждой аптеке есть китайский.

Надежда ОКОВИТАЯ. Газета «Золотой Рог», Владивосток.