http://93.174.130.82/news/shownews.aspx?id=5de5cf8d-5d89-4d53-89a1-792cbeefc6ae&print=1© 2024 Российская академия наук
Письмо академика Э.М.Галимова.
Со времен конфликта с Грузией бытует формула "акция по принуждению к миру". Возникший конфликт научного сообщества с ФАНО можно назвать "акцией по принуждению к соблюдению приличий". Беспардонный приказ о моем увольнении вызвал общее возмущение.
Я благодарен многим коллегам, членам Академии, директорам институтов, выразившим солидарность с моей позицией и возмущение действиями ФАНО. Меня тронуло собрание сотрудников моего института и принятое ими обращение. Я не хотел бы большей награды за свое долгое директорство, чем это собрание. Но все же все это имело бы частное значение, если бы не отражало принципиальный конфликт, не только мой, а большинства ученых, с этой структурой.
ФАНО пока не решает задачи, поставленные перед ним Президентом страны - освободить ученых от имущественных забот, помочь им в организационных вопросах, обеспечить условия, при которых ученые могли бы сконцентрироваться на научных исследованиях.
Было ли так задумано или само получилось, но ФАНО выполняет некую надзорную функцию, так будто академию наук передали под начало полицейского управления. Оно решило, что его задача навести "порядок" в академии наук, как оно себе его представляет.
Мы дисциплинированно выполняли требования ФАНО, предоставляли всевозможную отчетность, пока не стало ясно, что это просто бумагооборот, не имеющий никакого практического выхода.
Мы полагали, что ФАНО возьмет на себя вопросы имущественные и хозяйственные, как это определил Президент страны. Однако выяснилось, что мы по-прежнему должны делать все сами в рамках отпущенных нам ранее (до ФАНО) средств, т.е. практически никаких. Опять сдавать помещения в аренду, чтобы выкроить деньги на текущий ремонт, на содержание охраны, на связь и пр. А ФАНО лишь будет давать нам разрешения и контролировать нас. При подготовке к зиме выяснилась необходимость срочного ремонта трубы теплоснабжения. В таких аварийных ситуациях раньше удавалось получить дополнительные средства от аппарата Президиума РАН. У ФАНО оказывается нет ни средств, ни даже элементарного понятия, что в подобных случаях нужно делать.
ФАНО назначило комиссию по проверке эффективности использования имущества институтом. Ничего эдакого, о чем можно было бы сказать - вот они примеры неэффективной работы ученых, проверяющая комиссия не выявила. Были найдены две основные неэффективности. В Институте есть столовая сотрудников. Одно из нарушений, зафиксированных прежней комиссией, было то, что мы не брали арендную плату за использование помещения столовой, в которой нас кормил комбинат МГУ. Полноценный обед у нас, благодаря бескорыстным труженикам кухни, стоил всего 120 -140 рублей. Если бы нам пришло в голову брать арендную плату, стоимость питания возросла бы в три раза. Другое замечание - библиотека. Библиотекари, обслуживающие наших читателей, не входят в наш штат. Это приходящие сотрудники Библиотеки естественных наук (БЕН) Российской академии наук. Так в Академии издавна было удобно организовать использование общего академического библиотечного фонда. Комиссия ФАНО указала нам, что мы неэффективно используем площадь читального зала. Мы должны брать арендную плату с БЕН. Ясно, что БЕН забрала бы своих сотрудников и сказала до свидания - ведь это мы нуждаемся в их услугах. Мы просили подсказать чиновников, как правильно оформить взаимоотношения со столовой и библиотекой, чтобы не вредить делу и не нарушать параграфы. Ответ комиссии был - это не наша функция, наша функция вскрыть нарушения.
Основной конфликт развернулся вокруг истории с судном, которое находится в оперативном управлении ГЕОХИ. С ним были выполнены фундаментальные научные исследования, важные для науки и государства, в том числе и в постсоветское время. В 2011 году судно, в период, когда оно находилось во фрахте с Океанографическим институтом Индии, потребовало текущего ремонта. Денег на ремонт в Академии наук не было и судно стало на прикол. Следует сказать, что содержание судна в руках бюджетного учреждения вообще неразумно. Например, в тот момент у нас было выгодное предложение, благодаря имеющемуся на судне многолучевому эхолоту, - произвести сопровождение прокладки кабеля по дну Аравийского моря. Если бы могли взять кредит, то сделали бы и ремонт и заработали бы деньги для возвращения кредита. Но бюджетное учреждение не имеет права брать кредит. Институт в морских регистровых документах называется судовладельцем, но в действительности владельцем судна не является и никаких связанных с этим прав не имеет. Поскольку судно было не в работе, перестали поступать средства от фрахтователя. Начал расти долг перед агентирующими фирмами (снабжающими судно топливом, водой, экипаж пищей и т.д.). В 2012 году судну предстоял большой плановый (раз в 4 года) регистровый ремонт, на который академия наук планово резервирует деньги. Если не сделать этот ремонт, судно теряет разрешающие документы на плавание и практически выводится из эксплуатации. Вместе с руководством РАН все же было найдено решение. Российская фирма ООО ЗДА взялась провести ремонт текущий, перевести судно в док в Китай и выполнить там основной регистровый ремонт. Был проведен, как положено тендер, вся работа была оценена в 132 миллиона рублей. Фирма, что было очень важно для академии, готова была выполнить работу без предоплаты. Более того, отсрочить окончательную оплату на год после завершения ремонта. В сложившихся обстоятельствах это была неслыханная удача. Но не последнее испытание. Академия наук нашла 20 миллионов рублей на погашение долга перед агентирующими фирмами. Судно было готово к выходу из порта. Однако в этот момент с индийской стороны была затеяна провокация. Субподрядная к нашему основному агентирующему подрядчику индийская компания подала иск в суд на якобы наш долг по процентам за несвоевременные платежи. Мы были с этим совершенно не согласны, поскольку наш договор не включал никакие штрафные санкции. Тем не менее, портовые власти наложили арест на судно. При помощи нанятого индийского адвоката удалось договориться с судом об освобождении судна под залог на сумму иска. Суд и портовые власти дали месячный срок, после чего судно теряло право на выход до окончательного решения по судебному иску. Подобные дела иногда рассматриваются годами. Сумма иска составляла около 270 тыс. долларов. Это - около 8 миллионов рублей, которых ни в Академии наук, ни в институте не было. Многие ученые института имеют собственные научные гранты. Эти средства лежат на счету института, но не принадлежат институту. Институт ими распоряжаться не может. Я собрал ученых и просил их дать возможность институту использовать их средства для внесения залога. Ученые пошли навстречу. С руководством академии я договорился о компенсации этой суммы в начале следующего финансового года. Но и это не все. Залог должен быть внесен в индийский банк, а институт не имеет права открывать счет в зарубежном банке. Счет есть у российского консульства, но оно не может принимать средства со стороны без решения Министерства иностранных дел. Соответствующий Департамент МИДа в разрешении отказал. Только обращение на самый верх позволило получить разрешение. И за три дня до окончания разрешенного срока на выход судно покинуло порт в Индии и направилось в Китай. Кстати, увезя с собой 70 тонн топлива, принадлежащего Индийскому океанографическому институту. В доке порта Тяньцзинь фирма выполнила плановый ремонт. 18 ноября 2013 года судно было предъявлено морскому регистру и получены все регистровые документы. Теперь нужно было расплатиться за ремонт и выделить деньги на дальнейшую эксплуатацию судна. Как я уже упоминал, ремонтирующая фирма ООО ЗДА согласилась сделать ремонт без предоплаты, с отсрочкой окончательного платежа на год после завершения процедур, связанных с ремонтом. На встрече тогдашнего руководства Академии наук с руководством фирмы было согласовано, что приблизительно половина средств за ремонт будет выделена из бюджета 2013 года, а вторая половина из средств, которые судно должно заработать по контрактам за фрахт в течение следующего 2014 года. Но в 2013 году произошло то, что произошло. Имущественным и финансовым правопреемником Российской Академии наук стала ФАНО. Вначале руководство ФАНО вообще никак не реагировало на обращения института. Затем стало запрашивать документы. По мере того как документы предоставлялись (незамедлительно), запрашивалась (с большой задержкой) новая порция документов. При этом никаких практических действий не предпринималось. Судно продолжало стоять в китайском порту, с каждым днем простоя увеличивая долг перед агентирующей и снабжающей организациями. Институт тратил на поддержание судна и экипажа средства, предназначенные для других целей. Наконец, ресурсы были полностью исчерпаны. На судне кончилось топливо. За неуплату его отключили от берегового электричества. Судно оказалось в катастрофическом положении, угрожающем безопасности и людей и имущества. При этом Институт буквально заваливал ФАНО расчетами, просьбами и мольбой. ФАНО проявило полную неспособность заниматься реальным делом. С трудом удалось вырвать у ФАНО гарантийное письмо об оплате расходов в Китае, под которое береговые службы подключили электропитание в наступившие холода. Но реально деньги оно в обещанные сроки не перевело. Деловое доверие с китайской стороны было полностью утрачено. Судно будет выведено на рейд без топлива и возможности снабжения, что ставит под угрозу жизни людей, не говоря уже о государственном имуществе.
У ФАНО, как утверждали чиновники, не было денег. Но оно собственник. Оно может по разному решить вопрос. В отличие от института. Мы бюджетная организация. Мы не можем продать. Мы не можем взять кредит. ФАНО может. Наконец, ФАНО может убедить правительство, что на содержание флота должны быть выделены специальные средства. Это его функция. Ничего этого не было сделано.
Больше года усилия ФАНО были направлены на то, чтобы отыскать в действиях института нарушения, которые позволили бы свалить на него вину и долги. Но ничего не получилось. Сначала обвинение было построено на том, что институт якобы без санкции руководства РАН заключил крупный договор (цена договора составляла 132 миллиона рублей). Нет, оказывается с РАН было согласовано. Более того, совместно с руководством РАН были предприняты усилия по вытаскиванию судна из Индии и заключению этого фактически спасительного договора с российской компанией. Нам надо спасибо сказать, что мы в абсолютно экстремальных условиях сохранили государственное имущество. Некоторые "эксперты"подсказывали ФАНО, что сумма-де ремонта слишком велика. ФАНО призвало прокурорскую проверку. Прокуратура разобралась и пришла к выводу, что в действиях института нет искомых ФАНО нарушений. ФАНО предположило, что может судно вообще не отремонтировано и ржавое стоит в порту. Послали комиссию. Подготовка ее заняла у ФАНО три месяца. Убедились, что нет судно стоит готовое, с разрешением морского регистра к плаванию. Здесь нужно отметить следующую важную подробность. В договоре Института с ООО ЗДА было записано, что институт оплачивает работу при условии, что все пункты будут подрядчиком выполнены. Среди этих пунктов были не только ремонтные работы по судну, на также обновление и ремонт научного оборудования. Часть этих работ не была выполнена и это дало мне формальный повод не подписывать заключительный акт о выполненных работах. Это было не очень порядочно по отношению к фирме, которая спасла нас в тяжелую минуту и фактически выполнила главную часть работ. Можно было просто вычесть стоимость невыполненных работ. Но я уже знал с кем имею дело в лице ФАНО, и поэтому решил не взваливать, коль есть такая формальная возможность, на институт долг. В то же время мы предложили такой план: пусть ООО ЗДА возьмет судно во фрахт на время, достаточное для погашение долга за ремонт. При этом мы могли бы вести в некоторых рейсах научную работу, а финансовое бремя было бы снято с ФАНО. ФАНО и эту возможность упустило.
Институт обратился в администрацию Президента 3 марта 2015 года. Я благодарен администрации Президента за быстрый ответ (26 марта). В ответе содержится ключевая фраза: "Вопросы содержания и материально-технического обеспечения научно-исследовательских судов, в том числе и НИС "Академик Борис Петров", включая такие как, эксплуатация судов, их ремонт, модернизация, снабжение, проектирование, строительство и другие, находятся в сфере ответственности федеральных органов исполнительной власти и организаций-судовладельцев (в данном случае, ФАНО России)."
Именно от ответственности за перечисленные в письме от администрации Президента обязанности ФАНО все время отталкивалось, доведя дело до крайности. В параллельном письме (тоже 26 марта, но от другого Управления администрации Президента) указывалось: "В связи с Вашим обращением по вопросу НИС "Академик Борис Петров" ФАНО России подтвердило, что в доведенных до него лимитах бюджетных обязательств не были предусмотрены средства на содержание и ремонт научно-исследовательских судов." В заключении сообщалось о "выделении в 2015 г. дополнительных бюджетных средств в размере 700 млн. руб. на содержание и ремонт находящихся в федеральной собственности научно-исследовательских судов".
Из этого следует, что, во-первых, ФАНО ответственно и, во-вторых, несмотря на отчаянное положение с научно-исследовательскими судами, оно больше года не соизволяло обратиться с просьбой к Правительству о выделении необходимых средств, что оперативно было сделано как только Правительству стала понятна ситуация.
Судно больше года простояло в порту, бездействуя, хотя могло бы работать. Институт потратил на содержание бездействующего судна немалые средства. Когда наши возможности были исчерпаны (а платить должен был собственник а не мы), стал нарастать долг перед агентирующими фирмами. Потеряны впустую миллионы рублей. Потеряны из-за упорного бездействия ФАНО.
Приказ об увольнении меня я рассматриваю как месть за те неудобства, которые я причинил ФАНО, защищая интересы моего института и судна. В институт поступило распоряжение ФАНО - цитирую документ: "представить в ФАНО России информацию о периодах временного отсутствия директора Института Галимова Эрика Михайловича на рабочем месте, начиная с 1 января 2015 года с указанием причины (командировка, отпуск, временная нетрудоспособность) и приложением заверенных копий, подтверждающих документов (табеля учета рабочего времени директора Галимова Э.М., листов временной нетрудоспособности, приказов о командировании и о предоставлении отпуска)." Дело в том, что в начале января у меня случился инфаркт. Мне звонили в больницу коллеги, члены академии, в том числе руководители РАН. Только ФАНО не проявило интереса. Ну, бог бы с ним. После двух месяцев, проведенных сначала в больнице, потом на бюллетене, я начал время от времени выходить на работу (находясь на бюллетене). Провел чтения, посвященные юбилею В.И.Вернадского, сделал доклад на Форуме по "Перспективам развития авиакосмической отрасли России". Я получил также следующее предписание за подписью начальника административного управления ФАНО: "В связи с необходимостью вручения Вам запроса о представлении письменных объяснений прошу Вас лично прибыть 3 апреля 2015 года до 18 ч. 00 мин. в Федеральное агентство научных организаций по адресу: г. Москва, ул. Солянка, д 14, стр. 3, каб. 145."Наконец, в Институт был послан чиновник с комиссией, чтобы засвидетельствовать отсутствие меня на рабочем месте в течение 3-х часов. Очевидно, чтобы принять в отношении меня санкции в соответствии с КЗОТ'ом. Понятно, что в понимании чиновников ФАНО моим рабочим местом является канцелярский стол. Потом я послал копии бюллетеней в ФАНО с одновременным требованием принести извинения. Ничего подобного, конечно сделано не было.
Неудача с мониторингом моего рабочего времени не остановила чиновников. Решили зайти с другой стороны. Прислали в Институт комиссию по проверке устранения нарушений, отмеченных предшествующей комиссией. Надо сказать, что большинство пунктов, отмеченных прежней комиссией, хотя они и были вздорными, мы дисциплинированно выполнили. Даже столовую, следуя указаниям ФАНО, закрыли. Она не работала два месяца. Но всякая глупость имеет пределы. Для нормальной работы института пришлось снова открыть ее, хотя уже в новом составе. Невозможно было также оставить сотрудников института без библиотеки. Новая комиссия отметила, что нарушения по столовой и библиотеке не устранены. Но главная задача комиссии была в другом. В акте комиссии шесть страниц из восьми посвящены судну. Длинный перечень нарушений, найденных якобы комиссией, был попыткой переложить на институт и на меня лично просчеты, на сто процентов, лежащих на совести ФАНО. Комиссия прибыла явно с готовым текстом. Комиссия появилась в Институте в пятницу 10 апреля, а в понедельник 13 апреля многостраничный текст акта проверки был готов. И в качестве вывода было сказано - "укрепить руководство, уволив директора Э.М.Галимова". И в тот же день был издан приказ об увольнении без объяснения причин.
Увольнение без указания причин - имело свой скрытый смысл. Когда кто-то из моих коллег, возмущенный произволом, пытался узнать, в чем же действительная причина, делалось серьезное лицо и говорилось, что столько жутких нарушений, что лучше об этом не говорить. Люди опасливо отступались - может действительно лучше не поднимать вопрос, мало ли у кого какие скелеты в шкафу. Я утверждал, что это либо заблуждение, либо вранье. Так оно и оказалось. Имелись в виду целиком надуманные нарушения, якобы выявленные комиссией. Ясно, что они не стоят ломанного гроша. Или лучше сказать стоят в аспекте рассмотрения ответственности ФАНО.
Я требовал отменить приказ от 13 апреля, который бросал тень на меня. Кресло мне было не нужно. Я и без того готовился уйти с директорского поста. Поэтому я настаивал на том, чтобы прежде всего был отменен прежний приказ, а затем я подам заявление об освобождении меня от обязанностей директора. Но это разрушало выстроенную ФАНО конструкцию. Оно соглашалось как угодно переформулировать прежний приказ, но не отменять его. Дискуссия на эту тему с руководителем ФАНО и с участием Президента РАН продолжалась три раунда, заняло три дня. Я удовлетворен тем, что в конечном счете победил здравый смысл.
Приказ, вызвавший возмущение у меня и многих моих коллег, которые выразили мне поддержку и солидарность, был отменен. Этого потребовало и общее собрание нашего института.
Более того, руководитель ФАНО М.М.Котюков заверил меня, что проблемы, связанные с судном мы будем решать вместе. Я хочу отметить, конечный положительный итог этого противостояния. Несомненно - это шаг к взаимопониманию. В конечном счете мы все заинтересованы в развитии нашей науки.
Руководство ФАНО состоит из молодых людей, наверное, искренне желающих сделать полезное дело, по современному хорошо владеющих электронной информатикой. Многочисленные заявки и анкеты , которые они рассылают, составлены в очень удобном формате. Но деятельность ФАНО на ниве науки тогда станет полезной, когда не противодействие а помощь ученым станет ее приоритетом.