В 2024 году Российская академия наук будет отмечать 300-летие со дня своего основания. Объединенная редакция порталов Indicator.Ru и Inscience.News опубликовала серию материалов, посвященных будущему юбилею. В 2023 году мы будем отмечать 275-летие очень важного события в истории российской науки. В октябре 1748 года в Петербурге усилиями Михаила Васильевича Ломоносова открылась первая научная химическая лаборатория, и этот факт можно считать отправной точкой развития химии как науки в России.

Нельзя сказать, что лаборатория, созданная при Академии наук в 1748 году, была самой первой химической лабораторией в России вообще. Еще в XVII веке в Москве появились аптеки, в которых были свои лаборатории для производства лекарств, в первую очередь – из соответствующих растений. В них даже были два класса «химиков» и «лаборантов» – «алхимисты» и «диштиляторы».

Разумеется, были простейшие лаборатории при металлургических заводах, в массе своей появившиеся при Петре I. В 1718 году в России вообще появился первый химический завод (Савелова и братьев Томилиных), который производил купорос, крепкую водку (азотную кислоту), серу, а затем и другие вещества. В 1720 году при Берг-коллегии построили первую лабораторию химического анализа. Так что технологические и аналитические лаборатории ко времени Ломоносова были, но научных лабораторий не было. Более того, при основании Академии и в первые десятилетия ее существования химия, пожалуй, была в самом плохом состоянии. Помните, мы писали о том, что выдающийся нидерландский врач и химик Герман Бургаве (к слову, автор одного из самых современных тогда учебных курсов по химии, потом его трудами пользовался сам Ломоносов) сообщил, что в их краях найти химиков, отвечающих требованиям Петра, трудно. И такое известие из Европы было не одно.

К счастью, в 1731 году с рыбным обозом в Москву из Холмогор прибыл 19-летний сын зажиточного помора Василия Ломоносова Михаил. Он сбежал из дома отчасти оттого, что его мачеха терпеть не могла его пристрастия к книгам, отчасти оттого, что отец решил остепенить своего выбивающегося из общей картины сына и женить его. Первые четыре года Михаил получал образование в Славяно-греко-латинской академии в Москве (и немного – в Киево-Могилянской академии в Киеве), а затем, в 1735 году, был отобран в студенты Академии наук и в январе 1736 года зачислен в Академический университет. В том же году его с несколькими товарищами отправили в Германию для обучения горному делу. И уже там Михаилу Васильевичу стало ясно, что без собственной химической лаборатории развитие химии в Академии – а значит, и в России – невозможно.

Михаил Васильевич Ломоносов.

Во время обучения за рубежом Ломоносов не только работал в лабораториях своих наставниках, но и старался ознакомиться с другими химическими учреждениями в Европе. В своем письме директору Академии Иоганну Шумахеру (ох, сколько же потом будет «боданий» с тем же Шумахером по поводу лаборатории) от 16 ноября 1740 года Ломоносов пишет, что в Германии он смог «поговорить с некоторыми искусными химиками, осмотреть их лаборатории и взглянуть на рудники в Гессене и Зигене». Мы знаем, что в то же время (1740–1741 годы) Ломоносов подружился с выдающимся немецким химиком и металлургом Иоганном Андреасом Крамером, автором замечательного труда Elementa Artis Docimasticae, и даже жил у него – как раз во время написания этой книги.

В Петербург Ломоносов вернулся с конкретными мыслями и планами по созданию химической лаборатории. Уже через полгода после возвращения, в январе 1742 года, только получив позицию адъюнкта в Академии, он подал прошение (первое из многих) об основании лаборатории. Его проигнорировали.

В мае 1743 года Ломоносов пишет следующее прошение: «подал я, нижайший, в Академию наук предложение о учреждении химической лаборатории, которой еще при Академии наук не было, где я бы, нижайший, мог для пользы отечества трудиться в химических экспериментах, однако на оное мое предложение не учинено никакого решения». При этом Ломоносов добавляет, что с удовольствием бы не беспокоил Академию такой мелочью и сам бы содержал лабораторию на собственные деньги – так ведь Академия ему еще и не платит, зарплату задерживает до невозможности, чем ввергла его «в крайнюю скудость и почти в неоплатные долги». На это Канцелярия Академии наук ответила – через два месяца. Правда, ответ Ломоносова не порадовал – «денег нет».

Иоганн Даниэль Шумахер.

В марте 1745 года – новое прошение – и новый отказ. Однако Ломоносов не сдавался. В июле он стал профессором химии, что означало, что в рядах Академии наук появился первый русский действительный академик в области естествознания. И в июле же в Канцелярию академии приходит уже коллективная жалоба на фактического главу Академии: во всех академиях химическая лаборатория есть, а мы чем хуже? И чем тогда вообще занимается директор Академии Шумахер? Шумахеру пришлось оправдываться: да, виноват, лаборатории до сих пор нет, и «при Академии никакая наука так худого успеха не имела, как химия».

Четвертое представление было подано 25 октября 1745 года, и оно было, наконец, поддержано Академическим собранием – единогласно. Правда, хитрый Шумахер сумел бюрократически пустить это прошение по замкнутому кругу документооборота. Казалось, он победил. Но Ломоносов пошел напролом – и при поддержке академиков вышел напрямую на Сенат. Дело сдвинулось с мертвой точки: оттуда запросили, какие прошения подавал Ломоносов в 1742, 1743 и позже – и почему это ничего до сих пор не сделано. В итоге 1 июля 1746 года последовал именной указ Елизаветы Петровны о строительстве лаборатории. Однако снова – бюрократия, Шумахер, «денег нет»…

Какое-то время Ломоносов мог заниматься химией в Физическом кабинете Академии наук, лаборатории своего друга, академика-физика Георга Рихмана (в 1753 году он погибнет от шаровой молнии, внезапно возникшей в результате его экспериментов с атмосферным электричеством). Однако в 1747 году эта лаборатория пострадала в пожаре Кунсткамеры – и Ломоносов остался без какой-либо возможности. И снова бесконечная борьба.

Разрез лаборатории Ломоносова. 1748 год. Wikimedia Commons.

В итоге стройка началась лишь летом 1748 года, а 12 октября Михаил Васильевич смог отрапортовать: первая российская научная химическая лаборатория готова к работе. Именно с этой даты мы можем отсчитывать дату начала химии как науки в нашей стране. И не только. Интересно, что если посмотреть за историей лаборатории Ломоносова как научного учреждения, то можно проследить ее эволюцию до сегодняшнего дня. Менялись здания, руководители, но до 1918 года химическая лаборатория Академии наук оставалась единственной химической исследовательской организацией Академии. Через год эту лабораторию возглавил выдающийся физикохимик Николай Курнаков.

Николай Семенович Курнаков.

В 1934 году Лаборатория общей химии АН СССР, в которую превратилась лаборатория Ломоносова, слилась с Институтом платины, Институтом физико-химического анализа и физико-химическим отделом Лаборатории высоких давлений АН СССР, образовав Институт общей и неорганической химии и параллельно – вместе с Академией наук – переехав в Москву. ИОНХ РАН существует и поныне, оставаясь одним из самых передовых химических институтов Академии наук, так что труд и борьба Ломоносова дали свои плоды – как в виде отдельного большого института, так и в виде всей огромной российской химической науки.

Здание Института общей и неорганической химии имени Н. С. Курнакова РАН.

Источник: Inscience.News.
Текст: Алексей Паевский.