История под санкциями. Как отреагировала мировая наука на травлю России
24.12.2014
Несмотря на то что в прессе обсуждают скандал в российско-латвийской комиссии историков и немецкие коллеги попросили отложить традиционную встречу, ученым удалось не поддаться политическим страстям. На днях, в разгар антироссийских санкций, жестов и заявлений, было принято решение о том, что в 2017 году в Москве пройдет съезд мировой научной элиты, который будет посвящен Русской революции. И это при том, что историки - самые зависимые от вненаучной конъюнктуры люди. Последний раз випы исторической науки собирались в Кремле еще при СССР - в 1970 году... О том, легко ли сейчас дружить с коллегами, наш разговор с директором Института всеобщей истории РАН Александром Чубарьяном.
Александр Оганович, вы только что закончили свой вояж по Европе: встречались с историками Германии, Англии, Франции, Ватикана. Какие там настроения, кто предложил встретиться в Москве, как была выбрана тема?
Александр Чубарьян: В Париже на заседании бюро МКИН я от имени национального комитета историков предложил провести заседание в Москве. И бюро (это 13 человек, включая Францию, Англию, США и другие страны) единогласно приняло решение в пользу России.
А вот тему конференции, посвященную 100-летию русской Революции, задали наши коллеги. Мотивировали это тем, что им интересно знать, как новая Россия оценивает русскую революцию, которая оказала огромное влияние на весь XX век. К слову, мировая историческая наука всегда была неравнодушна к Октябрю. В советское время даже действовала комиссия по истории русской революции. Но из-за нашего, я бы сказал, не слишком активного участия, ее закрыли.
Какие у вас ощущения: политика европейских стран в отношении России сильно повлияла на ученых?
Александр Чубарьян: Исторический опыт показывает, что вопреки расхожему мнению, культура, искусство, наука меньше всего подвержены дискриминации и санкциям. Я помню, что в самые тяжелые годы холодной войны, у нас происходили регулярные встречи с американцами. За окном бушевали политические страсти, взаимные обвинения, но это не мешало смешанной советско-американской комиссии по общественным наукам мирно обмениваться мнениями по самым острым вопросам истории.
Положа руку на сердце, такое сейчас возможно?
Александр Чубарьян: Человечество переживает переломный момент: международная система отношений находится в процессе перехода в новое качество. В конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века закончилась ялтинско-потсдамская система послевоенного мира, которую многие называли "холодной войной". Она была основана на биполярном противостоянии: Советский Союз и Соединенные Штаты. И мир привык к ней, выработал некие правила игры, приспособленные к этой системе. Она отравляла международный климат, но не приводила к войне. Так вот мне кажется, что после ее краха не была создана новая система...
А либерализм - разве не новые правила игры?
Александр Чубарьян: Так многим казалось после развала СССР. Думали, что переход России на рыночные рельсы приведет к тому, что и мир станет однополярным, не будет никаких конфликтов. Но не учли очень важные вещи - наличие традиций и разных идентичностей. Новая система не включала в себя целые цивилизации: азиатскую, африканскую, латиноамериканскую... Игнорировали и меняющуюся роль России, которая не хотела автоматически включиться в западный мир. Мы все сейчас только вступаем в новый мировой порядок, в котором формируется евразийская цивилизация. А там среди лидеров - Россия и Китай. Впрочем, кто-то из моих коллег считает центром евразийского мира Казахстан. Недаром в Астане открыт мощный университет, который концентрирует вокруг себя идеи Льва Гумилева о пассионарной роли Евразии. Впрочем, жизнь показала, что и страны Европы не хотят жертвовать своей культурной идентичностью, своими традициями и своими национальными интересами ради некой общей идеи. И даже международным положением во имя общих принципов. А украинский случай - один из примеров неосторожного столкновения многонационального и национального, ущемления права нации на автономию, на родной язык, которое чревато очень большой опасностью.
И все же, как реагируют историки на эту неопределенность в мироустройстве?
Александр Чубарьян: Если бы я сказал, что политика никоим образом не касается историков, вы бы просто мне не поверили. Историю постоянно используют не в научных целях, это так. Обострение в мировых отношениях затронуло даже, как нам казалось, аполитичную сферу экономики и торговли. Что же говорить об истории! Риторика в ряде стран сейчас жестко антироссийская. Мы опасались, что отменят самую старую, уже 12 лет проходившую российско-германскую комиссию историков. Но ее лишь перенесли. Мало того, на встречу с нами в Берлин приехала госсекретарь ФРГ по культуре Моника Грюттерс, которая заявила, что совместная деятельность ученых из России и Германии важна именно сейчас, в период кризисов и конфликтов. Даже на Пушкина сослалась.
Память - вот что всех сближает. Это я почувствовал на конференциях по Первой мировой войне, которые в этом году прошли во многих странах мира. Во Франции говорили о роли русского фронта в спасении французской армии. В Англии - о союзнических обязательствах. В Риме меня посадили в президиум, где сидели только госсекретарь Ватикана и организатор конференции.
И способ политических кругов Ватикана показать свое неодобрение действий Евросоюза?
Александр Чубарьян: Может быть. Ученые стараются быть объективными, это мы почувствовали и в Англии на конференции "Россия и Британия, культурное взаимодействие в 20-м веке". Думаю, что даже название говорит за себя, особенно на фоне антироссийских статей в британской прессе за окнами особнячка в центре Лондона, где расположилась Британская академия наук. Какие санкции страшны людям, которые пишут и обсуждают такие темы, как "Шекспир в России" или "Влияние картины меняющегося мира на структуру английского и русского языка". К слову, Британская академия попросила меня передать руководству РАН проект нового соглашения о сотрудничестве.
Между тем в прессу просочилась скандальная история в российско-латвийской комиссии историков. Писали о том, что состоялось заседание латвийской части, на котором единогласно было принято решение приостановить свое членство в комиссии.
Под предлогом накалившейся международной обстановки...
Александр Чубарьян: Эта информация шла из СМИ. Мы не стали никак реагировать, ожидая официального письма. Вот оно наконец пришло. Мой сопредседатель написал, что они просят нас отодвинуть заседание комиссии на более поздний срок.
То есть его жесткие высказывания в СМИ - выдумки журналистов?
Александр Чубарьян: Не думаю. Я ответил, что принимаю к сведению их пожелания, но выражаю недоумения по поводу той кампании, которая развернулась в прессе, и тех интервью, которые были даны.
Наверное, самым плодотворным в последние годы у российских историков было сотрудничество с Украиной. Изданы книги "История Украины" для России и "История России" для Украины. Директора институтов истории стран СНГ часто собирались в Киеве...
Александр Чубарьян: В прошлом году такое заседание проходило уже рядом с бушующим Майданом...
В этом году директора встретились в Москве. Из Киева кто-нибудь приехал?
Александр Чубарьян: Из института истории НАН - нет. Но в Киеве есть другой НИИ. Он называется Институт мировой истории. Это около 150 человек, по стандартам других стран СНГ - большой. У нас был его представитель. К слову, приехал в Москву и вице-президент Грузинской академии наук, и ученые из Литвы, из Эстонии. Всех заинтересовала острая тема научного симпозиума "Что такое советский период в нашей общей истории". А вот латыши не приехали, хотя я их и приглашал.
В будущем году мы все будем отмечать 70-летие победы в Великой Отечественной войне. Наверняка, кто-то из ваших коллег-директоров уже заявил, что в такой войне их страны не участвовали... Не кажется ли вам, что к науке такая постановка вопроса не относится?
Александр Чубарьян: От молдаван я услышал, что они воевали только во Второй мировой, три года назад. Украина официально заговорила об этом совсем недавно. У прибалтов есть разные оценки. Мы договорились, что юбилейная конференция будет называться "К 70-летию Победы над фашизмом в годы Великой Отечественной и Второй мировой войн. Я думаю, что мои коллеги не все разделяют эти новые подходы. Но им возвращаться домой. Поэтому нужно соответствовать тем настроениям, которые там царят.
Отрицая Великую Отечественную, они хотят подчеркнуть, что не воевали на стороне Советского Союза? Законный вопрос: на чьей стороне они тогда воевали?
Александр Чубарьян: Один эстонский историк определил эту войну как нацистско-советскую. Следуя его логике, они воевали и на стороне СССР, и на стороне фашистской Германии. И это ответ тем украинским историкам, которые оправдывают Бандеру.
Хотя я бы не сказал, что на Украине есть какое-то развернутое концептуальное обоснование вопроса национал-освободительного движения. Есть просто лозунг, в большой мере конъюнктурный. ВОВ для украинцев - тема очень щепетильная. Ведь при освобождении Киева и форсировании Днепра погибло полмиллиона человек. По отношению к ним просто безнравственно отрицать их участие в этих сражениях.
Опубликовано в РГ (Федеральный выпуск) N6565 от 24 декабря 2014 г.