Мы мужики иль только академики?

03.03.2020 22:30

Друзья и близкие - о том, каким был в жизни Жорес Алферов

Год назад, 1 марта 2019-го, не стало академика Жореса Алферова. Его вспоминали в этот день коллеги и друзья в Петербурге и Москве, на Урале и в Новосибирске, в родной для него Беларуси и во многих других странах, где теперь работают его ученики.

Пятнадцатого марта ему исполнилось бы 90 лет, и к этой дате в известной серии "Портрет интеллекта" (издательство "Людовик", Санкт-Петербург) готовится мемориальное издание "Жорес Алферов". У "РГ - Недели" есть эксклюзивное право представить несколько историй, рассказанных от первого лица друзьями и близкими академика.

В секретной комнате у Фиделя

Сохранилась фотография, где мы втроем: Жорес Иванович, я и Фидель Кастро. По его приглашению мы были на Кубе в мае 2006 года. И раньше, и потом вместе с мужем довелось во многих местах побывать, но та встреча особенно запомнилась. Фидель Кастро провел с нами часа четыре, если не больше. Он сам много рассказывал и Жореса Ивановича расспрашивал обо всем - вплоть до лампочек. Какие из них лучше, надежнее, экономичнее...

Общались без переводчика - Кастро свободно говорил по-английски, и они хорошо друг друга чувствовали. Я что-то понимала, кое-что не понимала, и тогда спрашивала у мужа. Команданте Фидель был очень к нам расположен. Беседовали в его кабинете, но в какой-то момент хозяин встал и говорит: "Пойдемте, покажу вам секретную комнату. Хочу подарок Тамаре сделать..."

И повел. А там чего только не было! Старые холодильники, приемники, кастрюли, одежда, какая-то обувь... Это была не коллекция, а, вероятно, то, что они на Кубе в разные годы выпускали. Фидель Кастро сам выбрал тяжеленный холодильник и с улыбкой спрашивает: "Нравится? Вот его вам и отправлю..."

Это, конечно, была шутка, но очень искренняя. Фидель Кастро пригласил Алферова на свое 80-летие, и Жорес Иванович всерьез собирался поехать. Но болезнь кубинского лидера помешала этим планам.

Тамара Алферова

Проводники и диэлектрики

Соединять науку с производством - это тоже наука, и не всегда прикладная. Такой вывод родился не сам по себе, а пришел из нашего общения с Жоресом Алферовым.

Еще в те годы, когда я был председателем ГКНТ - Государственного комитета СССР по науке и технике, мы много раз выезжали вместе с ним за рубеж, посещали научные центры во Франции, Японии, Корее, вместе были на "Самсунге". Интересный эпизод был в Корее, когда Жорес, пообщавшись напрямую с руководством корпорации "Самсунг", предложил послать туда сразу сто наших молодых сотрудников. С условием, что они поработают, наберутся опыта, а потом, вернувшись домой, обеспечат рывок в своей микроэлектронике. Спустя время созвонились, и он с сожалением признался: "Ты знаешь, огляделся и вижу, что отпустить сразу сто человек проблематично: в институтах и без того уже поредело..."

Этим примером я хочу подчеркнуть, что для Жореса еще в тот период, советский, было свойственно стремление сделать что-то очень существенное для страны. Мы тогда развернули большие работы в Белоруссии. Там сохранялась довольно сильная база микроэлектроники, и я видел, как много и с какой любовью он помогал землякам развивать перспективное направление.

Рано или поздно каждому из нас приходится идти на компромиссы. А людям публичным - принимать решения, которые для одних непонятны, другим откровенно не нравятся. Так сложилось, что за все время нашего знакомства с Жоресом Алферовым я ни разу ни сталкивался с ситуацией, когда бы не понимал, что он делает и почему поступает так, а не иначе.

Николай Лаверов, академик (1930-2016)

В 1996-м, когда был аспирантом ФТИ им. Иоффе, я женился. Условия для молодой семьи - комната в коммунальной квартире. Случилось так, что примерно через год освободилась еще одна из комнат в той же коммуналке. И все соседи, как это бывает, заявили на нее свои права. В тот момент Жорес Иванович Алферов, еще не нобелевский лауреат, но уже академик и директор ФТИ им. Иоффе, стал ходатайствовать перед администрацией Выборгского района за одного малоизвестного ему молодого сотрудника. Чтобы прибавили его недавно образовавшейся семье квадратных метров. И что вы думаете? Помогло! Нам с женой отдали ту освободившуюся комнату, и это послужило стартом к решению жилищного вопроса. За что я, как человек, с детства обитавший в питерских коммуналках, чрезвычайно благодарен Жоресу Ивановичу. Был тогда и остаюсь сейчас.

В гостях у Жореса и Тамары на их даче в Комарово довелось бывать в разное время - и летом, и зимой. Очень горжусь, что однажды пришлось поработать сантехником - вместе с хозяином отогревали паяльной лампой и развинчивали замерзшие трубы.

Трубы замерзли не в жилом доме, а в отдельно стоящем домике, где Жорес устроил бассейн. Он туда всегда приглашал и говорил: "Юра, очень полезен для здоровья бассейн". И мы с ним плавали. А в тот раз случились сильные морозы, и трубы прихватило. Куда деваться: мы мужики иль только академики? Полезли в подпол, стали разбираться. Картина еще та: ученые мужи с паяльной лампой, фонарем, ключами и Тамара Георгиевна - с горячим чаем. А на дворе уже ночь...

Не знаю, сколько бы мы провозились, не подоспей на выручку кто-то из местных парней - ему это дело знакомо, он все быстро исправил. Но и мы тоже... Участвовали!

Жорес Алферов был легок на подъем. Однажды так совпало, что я работал в Париже - открывалась выставка в ЮНЕСКО, и в те же дни проходила научная конференция, в которой участвовал Жорес. Он узнал, что я в Париже, звонит: "Где ты сейчас?" - "В мастерской, работаю. Давай увидимся. Куда подъехать?" А он в ответ: "Я сам приеду, диктуй адрес". Оказалось, у него один свободный час, все бегом. Я готов был к нему приехать. А он: "Нет, хочу работы посмотреть, что ты делаешь". Он любил искусство. Уважал труд других. Это такие тонкости, которые не объяснишь, это от сердца идет. Для него творческий процесс в науке и искусстве был единым пространством мысли и чувства. И это нас особенно сближало.

Уговорить академика Алферова на интервью всегда было не просто, а перед своим 85-летием он словно выставил броню: я все уже сказал.

- Поговорим о вашем брате - Марксе Алферове, - предложил я. - И таких же, как он. Многие из них могли бы стать известными людьми, да война лишила их всего...

- Разговор действительно не юбилейный. Но уж если начали...

И в деталях, словно только вчера встречался с очевидцами, рассказал о жуткой мясорубке, которая случилась в феврале 1944-го на поле между украинскими деревнями Хильки и Комаривка. Часть окруженной немецкой группировки прорвалась из котла. Уходили через Хильки, где держала заслон 202-я стрелковая дивизия, а в ее составе взвод лейтенанта Маркса Алферова.

О том, как и когда он отыскал могилу брата, я знал из записок академика Захарчени. А тут из первых уст случилось продолжение.

- Вместе с Роджером Корнбергом, сопредседателем Научно-консультативного совета фонда "Сколково", мы проводили в Киеве выездное заседание. Когда научную повестку исчерпали, я предложил поехать на братскую могилу в Хильки. Коллеги согласились. Приехали, положили цветы к обелиску, люди со всей деревни собрались. А потом перебрались в Комаривку, в школу. А что такое сельская школа? Туалет снаружи, а в классных помещениях - идеальная чистота, здесь же музей Тараса Шевченко и музей 202-й стрелковой дивизии. Перед зданием - шеренга пихт, и возле каждой - фотография командира Красной армии. В том числе и пихта имени Маркса Алферова. Посмотрев на все это, Корнберг сказал: "Жорес, вас нельзя было делить, вы - один народ..."

За язык его никто не тянул, дал понять академик Алферов. Коллега из США все прочувствовал сам.