Версия для печати

В результате встряски. Чем обернется реформа РАН?

С момента вступления в силу закона о реформировании госакадемий прошло два года. С момента появления ФАНО чуть меньше. Можно сделать некоторые выводы. Главный довод в пользу перемен звучал так: надо освободить ученых от хозяйственной деятельности с тем, чтобы все свое время они занимались решением задачи, которую четко определил Петр Великий: “науки производить”.

Обратите внимание на то, что Петр не требовал, чтобы АН производила ружья, пушки, ядра и другие в первую очередь потребные для страны вещи. Что такое “науки”, Петр, судя по принятому решению, ясно понимал в отличие от некоторых руководящих наших современников.

Науки производились всегда в лабораториях, а не в Президиуме РАН или в дирекциях. Тех, кто их производил, освобождать от хозяйственной нагрузки не было необходимости, так как они и раньше перегружены этим видом деятельности не были.

Я не думаю, что реформаторы совсем уже этого не понимали. Просто, на мой взгляд, идея была сформулирована неуклюже. То, что эффективность РАН с годами падала - было ясно всем, и руководству РАН тоже. Другое дело, что это руководство придерживалось принципа, изложенного Швейком: пусть будет, как было, ведь как-нибудь да было; никогда так не было, чтобы никак не было!

Требовалась встряска со стороны. Это и последовало.

Каковы же результаты? Обратим внимание на различие производства автомобилей и производства науки. С абстрактной формально-логической точки зрения в первом случае происходит только перекодировка входной информации в виде комплектующих в готовое изделие. Во втором - создание новой информации. В первом случае что-то поступает в систему и что-то в преобразованном виде появляется на выходе. Во втором случае на входе ничего нет, а на выходе появляется что-то совершенно новое и, главное, в принципе не прогнозируемое. Ясно, что если в первом случае так называемый эффективный менеджер (само по себе частое сейчас употребление определения “эффективный” подразумевает, что есть и неэффективные) может способствовать успеху, то во втором он просто не нужен, и, кроме вреда, ничего от него ожидать нельзя. Этот факт и отразился в деятельности ФАНО. Менеджеры разного уровня только собирают неизвестно как перерабатываемую и к имуществу отношения не имеющую статистическую информацию.

Как писал в свое время Салтыков-Щедрин, всё это годится только для рассмотрения наук, но отнюдь не для распространения оных.

Распределение ученых по госзаданиям бесполезно при производстве науки, так как ни Фарадей, ни П.Капица, ни Басов с Прохоровым никакого госзадания на открытие электромагнитной индукции, сверхтекучести гелия и лазеров не получали и вообще достаточно долгое время работали по принципу Пушкина. Он, как известно, “даль свободного романа сквозь магический кристалл еще не ясно различал”.

Эффективная организация учреждений, призванных “науки производить”, должна поэтому быть такой, чтобы излишней регламентацией не задушить таких людей, а дать им довести “свободные романы” до конца. Надо понимать, что неожиданные мысли приходят в головы производящим науки ученым не только обязательно от 9 до 18 часов на рабочем месте, а и при прогулке в парке или ловле рыбы.

Читатель может спросить, означает ли это, что всем сотрудникам институтов ФАНО должна быть предоставлена возможность при желании в любое время ловить рыбу и получать деньги, которые им будут платить в надежде, что они что-нибудь да и произведут.

Здесь опять вспомним высказывание Пушкина: “ученых много - умных мало”. Они часто еще и вызывают раздражение у окружающих, как Моцарт у Сальери.

Чтобы те, которых мало, могли что-то произвести, необходимы условия как в смысле административной организации, так, это главное, соответствующей окружающей среды, прежде всего интеллектуальной. Петр Капица вряд ли бы достиг быстрого успеха, если бы не Резерфорд. Последний, как известно, низкими температурами не занимался, но благодаря своему научному уровню мог увидеть интересное в том, что только, хотя и не им, создается.

Положение очень неопределенное, и найти правильный путь по стандарту невозможно. Для этого опять-таки нужно адекватное руководство.

История показывает, что наиболее эффективно такие проблемы производства науки решаются малыми коллективами, реализующими идеи одной головы, которая создает еще и условия, для себя наиболее подходящие. Для создания таких условий нужно и государственное финансирование, и разного рода гранты. Они появляются. Но не следует забывать, однако, что для получения их необходимо указать ожидаемый результат. Заведомо можно сказать, что никто из названных выше ученых и множество других им подобных сделать это не смогли бы и никогда никакого гранта не получили бы. Гранты в принципе можно получить только на “развитие” наук, но не на “производство оных”.

Здесь пора вспомнить, что платит-то за всё главным образом государство. Оно нуждается не просто в появлении нового знания, но и, главным образом, в том, чтобы это знание при развитии превратилось во что-то государству полезное. Малые, пусть и эффективные, НИИ этой проблемы решить не могут. Нужны большие объединения.

Следствие вполне соответствует принципу Бора. Если нет малых НИИ, работающих в пределе на одну голову, но достаточно самостоятельных и с собственным (подчеркнем это!) бюджетом, то производства знания не получится. Конечно, это подразумевает и большую личную ответственность руководителя.

Если же всё поручить только крупным НИИ, где все работают по госзаданиям, то никакого нового знания не возникнет в принципе. Это уже опасно, так как автоматически приведет к отставанию от соседей. В самом деле, пока менеджеры сообразят, что за забором появилось что-то очень в перспективе полезное, и начнут создавать необходимые структуры, время будет упущено!

Надо, следовательно, соединять, на первый взгляд, несоединимое. В этом и состоит искусство управления тем, что называется наукой.

Сейчас провозглашен “принцип двух ключей”. Требуется, однако, сделать так, чтобы они открывали одни и те же ворота, на дорогу “широкую и ясную”, а не две двери в разные коридоры, заканчивающиеся тупиками.

Вопрос в том, удастся ли? Что выйдет? Поживем - увидим!

Лев Грибов, член-корреспондент РАН