Версия для печати

Владимир Чехонин: «Главный урок пандемии – надо поддерживать свою науку!»

Я не мог удержаться и не спросить академика сразу «в лоб»: «Первая «Биобомба» уже взорвалась! А кто, по-вашему, победит: мы или они, вирусы?» «Не знаю, – честно ответил он. – Пока они наступают, а мы обороняемся. Вернее – пытаемся обороняться, но преимущество на их стороне».

– А у нас есть шансы остановить, уничтожить их?

– Нет. Мы можем лишь жить с ними, и именно это должна и может сделать наука. Вся надежда на нее. Нашу и мировую. К счастью, мы в этой битве в первых рядах.Благодаря великим нашим предшественникам, таким как академик Спирин, которые сумели спрогнозировать будущее.Я имел счастье знать Александра Сергеевича, общаться с ним... Недавно он ушел из жизни, но его работы классические, они обогатили мировую науку. Он – наш учитель...

Согласитесь, приятно это слышать от вице-президента РАН. Если вспоминают об Учителях, верны их заветам, сохраняют традиции, – это свидетельствует о научных школах, которые еще живы в России и которые позволяют нам выживать в современном мире.

Об этом мы и беседовали с Владимиром Павловичем Чехониным.

Я сразу признался:

– Хотел прийти к вам, когда пандемия коронавируса закончится. Хотелось поговорить об ее итогах. Но у меня такое ощущение, что это наступит не очень скоро. Разве не так?

– Ситуация то улучшается, то ухудшается. Уверен, что и в следующем году пандемия не закончится. Потребуется минимум два года, чтобы ситуацию взять под эпидемиологический контроль. И многое зависит от прививочной кампании – как быстро она пойдет. Но есть одна особенность. Если мы будем прививать людей постепенно, в течение тех же двух лет – то это не решит проблему. Нужно сделать это в очень короткий промежуток времени. В течение первых четырех месяцев пандемии...

– Иначе, что– все приходится начинать сначала?

– Конечно. Образно говоря, происходит «возвращение иммунитета» на те же позиции, с которых начинали вакцинацию.

– Полтора года назад прошел президиум Академии наук, посвященный началу пандемии. Тогда ведь высказывались весьма оптимистические прогнозы, почему они не оправдались?

– Мы занимались разработкой новых методов диагностики и лечения. Причем диагностики – как антигенов, так и антител. А также созданием вакцин. Мы говорили тогда, что все необходимое для этого у нас есть – и базы соответствующие, и кадры, и опыт. Дальнейшие события подтвердили правильность этих выводов.

– К сожалению, об этой титанической работе ученых Академии наук слишком мало известно. Из общей картины вырываются фрагменты, слишком много внимания уделяется коммерческой деятельности, связанной с вакцинами…

– Время такое, когда в центре экономическая составляющая...

– Но ведь это мешает оценке реальной ситуации! Может, из-за этого и много сомневающихся в пользе вакцинации?

– Согласен... Однако наша работа идет в трех направлениях. Это разработка методов диагностики, методов лечения и методов профилактики, то есть создание вакцин.

– И как вы оцениваете состояние дел в каждой области?

– По диагностике мы решили практически все. Мы даже разработали свою «академическую» вакцину в Институте биоорганической химии имени Шемякина-Овчинникова под руководством академика Габибова. Это была большая работа. Ее завершили в короткие сроки, на нее даже получен патент. Теперь, благодаря ей, можно эффективно получать ответ на то, как «отвечает» организм на контакт с вирусом. В других научных учреждениях были разработаны специальные системы для анализа самого вируса. То есть теперь можно определять как сам вирус, так и ответ организма на него. Считаю, что эта проблема была у нас решена быстро и на очень хорошем уровне, что подтверждают и наши коллеги за рубежом.

– Как удалось это сделать за столь короткое время?

– У нас был хороший опыт по созданию диагностикумов (взвеси убитых микробов), для других инфекций. Проблем с их разработкой не было.

Что касается вакцин, то в каждом из трех направлений были приличные заделы. По сути дела, на этих платформах вакцины и были созданы. Этим и объясняется не только сравнительно короткий временной отрезок работы, но и эффективность наших вакцин.

– А второе направление?

– Это получение лекарств. Данная проблема намного сложнее. Два противовирусных препарата, которые выпускались фармацевтическими фирмами и использовались при лечении Ковид-19, были по сути аналогом западных. Собственный препарат –эффективный и безопасный, был создан в Екатеринбурге, в Институте под руководством академиков Чарушина и Чупахина. По просьбе коллег из Китая, туда была отправлена партия доз этого препарата, и оттуда пришел очень хороший отзыв о нем... Я не называю специально лекарственные препараты, чтобы не вызывать ажиотаж и избежать упреков в рекламировании их. Нужно к этому относиться очень осторожно. Главное – обращаться к врачам и точно следовать их рекомендациям. Это относится ко всем заболеваниям, а к вирусным – в особенности...

- Полностью согласен с вами! К сожалению, агрессивная реклама в печати и на телевидении чаще всего наносит вред, тем более что рекламируются в больше своем«пустышки»...

– А на Урале сейчас идут испытания аэрозольной формы препарата, чтобы еще эффективнее уничтожать вирус непосредственно у «входных ворот» – в области верхних дыхательных путей. Не исключено, что до конца года этот препарат будет получен.

– Но почему о таких лекарствах молчат?

– Несколько дней назад на Бюро отделения медицинских наук РАН мы обсуждали ситуацию с такими препаратами. Причем всеми, что созданы в мире. И пришли к выводу, что они эффективны в течение трех-максимум пяти дней после появления первых признаков заболевания. После этого они не активны...

– Почему?

– Вирус уходит с поверхности дыхательных путей. Он размножается очень интенсивно, а потому справиться с ним очень трудно, подчас невозможно. Препараты уже бессильны, и нужны новые методы лечения.

– Вы провели серию встреч с известными учеными страны. На них речь шла о борьбе с Ковидом-19. Каковы главные итоги этой своеобразной «мозговой атаки» на пандемию?

– Специалисты пришли к выводу, что на сегодняшний день эффективность существующих противовирусных лекарств в лечении коронавируса, к сожалению, не очень высокая. Иное дело – биологически активные препараты, которые позволяют нейтрализовать вирус, предотвращая взаимодействие вируса и клетки человека.

– Их нужно специально создавать?

– Конечно. И такие препараты на основе высокоспецифичных антител у нас создаются как на площадке Института биологической химии в Москве, так и в других институтах. Основная идея их разработки: сформировать барьер на пути проникновения вируса в клетки. Однако до клинических испытаний еще нужно провести целый ряд исследований. Ведь это очень сложная и тонкая работа! Идет широкий поиск принципиально новых инновационных препаратов.

– То есть пандемия подтолкнула науку к поиску новых путей?

– Конечно. Пандемия открыла ряд новых направлений. Очевидно, что надо изучать коммуникацию вируса и клетки, исследовать совершенно новые механизмы такого взаимодействия. Мы озадачены тем, чтобы создавать новые фармакологические платформы, на которых можно будет быстро разрабатывать новые препараты.

– Похоже, пандемия – это своеобразное испытание и для Академии наук как общественного института?

– Безусловно. Как бы во властных структурах ни относились к Академии, но она всегда в центре событий,живет заботами и надеждами общества. Развитие общества невозможно без науки, и пандемия еще раз доказывает это. Наша наука достойно выдерживает это испытание, и хочу отметить, что государство делает все необходимое для этого. Президиум РАН выступил с рядом инициатив, чтобы усилить работы в этом направлении. Речь идет о создании специального вирусологического центра. Президент В.В. Путин сразу же одобрил эту идею. Ну а потом все ушло в правительство, в разные властные структуры, и начались как всегда разнообразные «согласования»...

– Уроки прошлого не учитываются?

– Я выступал на совещании в правительстве и сказал, что если бы в свое время не профинансировали исследования по коронавирусным инфекциям, то сегодня ситуация была бы катастрофической. К счастью, в начале этого века к нашим рекомендациям прислушались.

– Насколько я помню, это было в 2008 году после совместного заседания двух Академий – Большой и Медицинской. Тогда они еще работали по отдельности, но тесные связи, конечно же, были. Помню, выступил академик Спирин Александр Сергеевич. Его речь поразила меня. Он прямо сказал, что начинается биологическая война...

– Он был широко мыслящим человеком. Я близко знал его, так как работал в возглавляемом им Институте белка в г. Пущино. Александр Сергеевич уже тогда предсказывал, что «биологическая война» будет пострашней атомной, так как вирусы имеют способность уничтожать человечество «исподтишка». Авторитет академика Спирина в мире был бесспорен. Он прекрасно понимал, что если мы не будем изучать биологические основы распространения тех или иных инфекций, то такое «невежество» может привести человечество к гибели. Его на всех уровнях понимали, но не в полной мере поддерживали.

– Из беседы с академиком А.С. Спириным: «Существует опасность прямой, преднамеренной разработки новых видов биологического оружия, в первую очередь вирусного, токсинного и генного. Нельзя не учитывать такие особенности этого оружия, как исключительная массовость поражения при скромности финансовых затрат и производственных мощностей для его создания, возможность скрытого производства и применения, возможность как отстроченного эффекта, так и чрезвычайно быстрого действия. Особенно опасным может быть групповой и индивидуальный терроризм с применением биологического оружия. Проблема состоит в том, что все достижения и технологические разработки генной инженерии, генной терапии и других направлений биотехнологии и биоинженерии могут быть непосредственно и прямо использованы для создания биологического оружия нового поколения»… Не кажутся ли вам эти слова великого ученого пророческими?

– В умах очень многих возникает мысль: а не искусственная ли ситуация с Ковидом-19? Безусловно, во многих мировых центрах работали с коронавирусами. Я вам определенно скажу: это не боевая инфекция. Если бы она была таковой, то характеристики ее были бы совсем иные. Это не сконструированный вирус для войны. Да, ученые с ним работали, изучали. И в Китае, и в Америке. Да и наши специалисты были знакомы с коронавирусами достаточно хорошо. Вопрос иной: если вирус «ушел» из лаборатории, то как? Этот вопрос изучает ВОЗ – Всемирная организация здравоохранения...

– Как-то зловеще звучит – «боевая конструкция»! Наверное, об этом стоит задуматься – слишком много биологических лабораторий создается в мире...

– Американцы создают такие лаборатории вокруг России, вблизи наших границ. Эти центры секретные. Известно, что в них идет работа с патогенными микроорганизмами. Нельзя исключить, что со временем там могут появиться и очень опасные вирусы, и иные биологические объекты... Конечно, такая ситуация нас беспокоит. Разработанная программа «Санитарный щит» как раз предполагает защиту от разных инфекций, которые способны угрожать нашим границам.

– Разве возможно защититься от того же комара?

– Трудно. Ведь комар способен перенести инфекцию очень быстро... Но изучаются и создаются специальные средства, которые помогают это сделать. Я хочу подчеркнуть, что такими проблемами надо заниматься, так как это потенциальная угроза для нас. Можно с юмором относиться к «проблеме комаров», но угроза-то реальная... И нынешняя пандемия это показывает весьма убедительно.

– Господи, но когда же мы будем жить спокойно?!

– Могу «успокоить» – никогда! Спокон веков возникали проблемы и вызовы, с которыми надо было бороться. В том числе и военные вызовы. И в будущем их не избежать. Значит, надо активно работать и не забывать уроки прошлого. Хочу повторить: если бы мы в начале этого века не позаботились об исследованиях коронавирусов, то сегодняшняя ситуация была бы намного печальней. Главный урок пандемии – надо поддерживать науку и доверять своим ученым!

Беседовал Владимир Губарев

Источник: Столетие