Версия для печати

Академик РАН Виктор Савиных: как слетать в космос, не потеряв гланды

Можно ли слетать в космос, не удалив гланды? Достроят ли к сроку нашу собственную космическую станцию? Могут ли гугл-карты заменить геодезические? 

Обо всём этом и многом другом главному редактору «Аргументов недели» Андрею Угланову рассказывает советский космонавт, дважды Герой Советского Союза, президент Московского государственного университета геодезии и картографии доктор технических наук профессор академик РАН Виктор Савиных.

— Здравствуйте, Виктор Петрович! Хочу начать этот разговор с вами не как журналист с академиком РАН, а как несостоявшийся космонавт с состоявшимся. Меня забраковали на этапе медкомиссии, сказав, что нужно удалить гланды, чтобы я на них не протащил на космическую станцию ненужные микробы. А пока я раздумывал, случилась перестройка, и мне, как журналисту, пришлось заняться другими делами. А вам гланды вырезали или вы с ними так и ходите?

— Так и хожу.

— Как это? Всем же удаляли.

— Наш врач прозевал. Я как-то пришёл к нему, он задумчиво что-то пишет у себя, бормочет: «Так, гланды мы тебе удалили…» А я промолчал, что этой процедуре меня ещё не подвергали. Так и проскочил. И больше ко мне с этим не приставали.

— Времена меняются. Был период героической космонавтики, когда имена слетавших в космос знали не только все советские школьники, но и за границей. Мы следили за полётами в газетах, по телевидению показывали каждый запуск. Сегодня космос стал чем-то обыденным, просто работой. Осталось ли сейчас в космосе место подвигу? Например, такому, какой совершили вы с Владимиром Джанибековым, когда спасли космическую станцию «Салют-7» от гибели? Вы прилетели на мёртвую обледеневшую станцию, смогли включить все системы и вернуть её к жизни. Есть сегодня космонавты, способные на такое?

— Я думаю, есть. Как и прежде, каждый полёт в космос — это подвиг. Просто настроиться на полёт — уже сложнейшая задача. Ведь космонавт садится в ракету, в которой десятки тонн топлива и которая в принципе может занести его куда угодно. И на тот свет тоже. Нужно учитывать и то, что нынешние космонавты готовятся к работе на космической станции, которая и по объёму, и по сложности значительно превышает те станции, на которых работали мы. Им приходится изучать и держать в голове намного больше информации, чем нам. Они ведь ещё и в американском модуле работают. Они на стажировку в Америку ездят для этого. И в Японию, и в Германию.

— Помнится, в американском модуле один раз унитаз сломался, и мы их спасли от этой катастрофы.

— Было такое дело. Не буду хвастаться, но наши унитазы значительно лучше американских. Мне, правда, самому на них посидеть не довелось, но ребята рассказывали.

— Говорят, что сейчас готовится чисто наша, российская, космическая станция, которая должна полететь в 2028 году. Специально под неё выделяется ракета «Ангара», которая недавно в очередной раз отправлялась в космос. Это реально?

— Есть у меня некоторый пессимизм на этот счёт, уж извините. Корабль, который уже раз десять показывали на авиасалоне в Жуковском, все эти десять лет переделывают, и он всё ещё не готов. А станция вообще только на бумаге. Оставшихся трёх-четырёх лет, боюсь, не хватит, чтобы её построить. Не те темпы и не те люди. Станции «Салют-1» и «Салют-2» строились Челомеем, когда мы поняли, что на Луну опоздали и, чтобы перегнать американцев, надо построить орбитальную станцию. Взяли готовый модуль, сделали из него основной блок, а к нему уже придумали стыковочные узлы и корабли, которые могли бы к этой станции пристыковаться. В 1980 году я пришёл на работу в КБ Королёва, потому что уже бывал там и делал там дипломный проект по оптическому прибору. До тех пор мы, космонавты, использовали обычный секстант, которым пользуются моряки чуть ли не со времён Колумба. А нам нужно было сделать автоматический секстант. Так что я уже знал эту «фирму». Пришёл в отдел к Савченко, который занимался оптикой. Прибор, который мы сделали, до сих пор стоит на космических кораблях, на всех «Союзах». Называется он ВСК — «визир специальный космонавта».

Космонавты-разведчики

— Я разговаривал с одним космонавтом, который не раз бывал в космосе. Он говорил, что на станции «Салют» особой работы и не было. Время экспериментов по выращиванию каких-то растений прошло. Может быть, он просто не хотел говорить, что основной работой советских космонавтов была разведка?

— Не могу сказать, что это было основной работой, но мы этим занимались каждый день. Бывали случаи, когда наша разведка на земле теряла из виду американские авианосцы, поэтому искать их приходилось нам.

— А как вы это делали?

— Глазами. Их видно в иллюминатор, если знать, где искать. У них же «усы» водного следа очень большие. Пытались следить и за подводными лодками, но, когда подлодка идёт в глубине, бурунов же нет. А вот когда идёт на поверхности, то и их несложно обнаружить. Когда мы готовились к полёту, то частенько летали на Дальний Восток и над Тихим океаном наблюдали за нашими подлодками — как погружаются, как всплывают. Тренировались на своих, как говорится.

— Как так получилось, что орбита МКС построена таким образом, что станция практически не летает над Россией? Обидно.

— Орбита строится под определённым углом к экватору — 61,3 градуса. И это не только МКС. Наши корабли летали так же. Свой родной Киров я из космоса не видел ни разу. Только нашу родную реку Вятку. Я много раз говорил, что это не Вятка впадает в Каму, а наоборот — Кама в Вятку. Это из космоса прекрасно видно.

— Скажите, как в наше время может быть так, что такое большое количество людей верят в плоскую Землю?

— Не знаю, я видел, что она круглая, собственными глазами.

— Второй вопрос, который, кроме плоской Земли, обязательно задают космонавтам — были американцы на Луне или не были? Столько версий по этому поводу! Даже великий режиссёр Стэнли Кубрик перед смертью заявил, что он сам снимал эту фальсификацию века. Китайский аппарат «Нефритовый заяц» сейчас ползает по Луне как раз в тех местах, где гуляли американцы. И ничего не показывает, никаких следов. Из вредности или там нет ничего?

— Я пришёл в отряд космонавтов уже после того, как закончились все наши совместные проекты, и с американцами дела не имел. Современные космонавты все с американцами общаются, у нас до сих пор смешанные экипажи на МКС. Поэтому все наши космонавты обязаны знать английский язык, а американские — русский. Но с американцами я встречался. Например, с Томом Стаффордом, который летал вокруг Луны в модуле и ждал оттуда тех, кто спускался. Американцы всегда уходили от этих разговоров. На вопрос — были они на Луне или нет — максимум махнут рукой, мол, конечно, были. И всё. Я считаю, что такой факт скрыть или фальсифицировать невозможно. Ракеты запускались, и наши, разумеется, за ними следили. Как они гуляли по Луне, наши, конечно, не видели. Но думаю, что американцы высаживались. Слишком велика вероятность, что обман вскроется и случится грандиознейший скандал. Что же насчёт китайцев, то в моём кабинете их побывало огромное количество, когда после развала Советского Союза они начали копировать нашу технику. Копировали всё что можно, от деталей и узлов до изделий целиком.

— Генеральный конструктор НПО «Энергия» сказал мне по этому поводу, что китайцам давали всё это копировать абсолютно сознательно. Копируя скафандры, спускаемые блоки и всё остальное, они вольно или невольно вступают в ту колею развития космонавтики, которой идём мы сами. Поэтому мы можем предсказывать и предугадывать всё, что они будут делать на этом пути завтра. Идеи, заложенные советской космонавтикой, сейчас развиваются в Китае. И если бы они не копировали наше, то, вероятно, пошли бы по американской дорожке, что для нас очень невыгодно. Когда я работал на НПО «Звезда», китайцы купили у нас один скафандр «Сокол», после чего сами стали делать такие же.

Гугл-карты в работе не помощники

— Получается, американская космическая медицина гораздо более развита, чем наша. Вас после полётов, которые были значительно короче, чем нынешние, встречали с носилками.

— Я обошёлся своими ногами, хотя мой первый полёт продолжался семьдесят пять суток. Во второй раз я спускался с Васютиным. Я был командиром, а он заболел, пришлось его спускать. А я к посадке не готовился, почти три дня не спал и пролетал к тому моменту больше ста суток. В общем, плохо себя чувствовал. И из спускаемого аппарата первым достали Васютина, потом Волкова, а я вылез сам. В самолёт я по трапу взбежал довольно шустро. А там уже рухнул на пол.

— А вот американцы, когда их доставили на борт корабля после приводнения лунного рейса, были все бодрячком, по палубе чуть ли не прыгали от радости. Такая вот у них чудесная космическая медицина, ни перегрузки им не страшны, ни невесомость. Это, конечно, ирония. Но давайте от космоса перейдём к другой теме. Вы являетесь президентом Московского госуниверситета геодезии и картографии. Это один из старейших вузов России, ведущий своё начало аж со времён Петра I. Как географ и картограф, видавший планету со стороны, скажите — есть ли на ней ещё белые пятна и если есть, то где?

— Я не учился на географа, я учился на оптическом факультете. И в экспедиции я не ходил. А вот студенты нашего вуза бывали везде. Но никому пока не удалось обнаружить неизвестные земли. Если и появляются в наше время новые острова, то это либо последствия каких-то извержений, либо дело рук человеческих. В Саудовской Аравии насыпали несколько островов, китайцы намывают острова, чтобы расширить свои морские владения.

— Зато в небесах много ещё нового. В своё время вы обнаружили вокруг Земли так называемый ионосферный слой. Можно его как-то с пользой использовать? Какой он толщины?

— Во время всех моих полётов мы наблюдали за ионосферой Земли и изучали её влияние на Землю или на что-то земное. Я много занимался серебристыми облаками. В околоземном космосе очень много льда, который образуется из водорода и который образует эти скопления. Их видно на высоте 800 километров, но они пока не очень хорошо изучены. А толщина ионосферного слоя, что называется, гуляет. Есть, например, «Бразильская магнитная аномалия». Над Россией такая же аномалия есть над Курском. Я их наблюдал и отправлял на Землю информацию. Георгий Михайлович Гречко занимался этим специально и работал в Институте физики Земли, я помогал ему заниматься съёмками ионосферного слоя из космоса, когда он прилетал к нам на станцию. Но сегодня этим никто толком не занимается.

— Сегодня любой пользователь компьютера может получить из Интернета подробнейшие карты любой местности. Нужна ли картография как наука в таких условиях?

— Многие сейчас делают карты. И многие делают ошибки, особенно когда по этим картам начинают что-то строить. Потому что их точность недостаточна. В этих картах, во-первых, есть искажения. А во-вторых, некоторые из таких искажений закладываются специально. Геодезическую службу у нас создал, между прочим, Ленин. Когда появились компьютеры и космическая съёмка, многие сочли, что картами заниматься больше не нужно, хватит «Гугла». А напрасно. Землеустройством у нас занимается специальный институт. Кадастр — вещь, конечно, нужная. Но, к сожалению, те предприятия, которые делали крупномасштабные карты городов, посёлков, сегодня практически исчезли. Картографию заменил кадастр. А это неправильно.

— Вы мой земляк, кировец. Своей родной области как-то помогаете или работа в Москве поглотила вас полностью?

— Я занимаюсь Кировской областью в обязательном порядке. Главное, что удалось сделать, — построить и открыть в 2018 году «Детский космический центр» в городе Кирове по адресу: ул. Преображенская, д. 14. Это произошло, когда я был депутатом Законодательного собрания Кировской области по единому избирательному округу от партии «Единая Россия». Мне удалось встретиться в Кирове с В.В. Путиным, когда он был председателем правительства Российской Федерации. Я сказал ему, что мы регулярно проводим в городе детские «Циолковские чтения», но постоянного места для их проведения не было. И уже через день председатель правительства В.В. Путин дал указание министру культуры подготовить проект и построить «Детский космический центр». Я сам контролировал его строительство, и за четыре года оно было завершено. Сегодня этот прекрасный и уникальный центр находится в Кирове рядом с музеем Константина Циолковского. В нём много моих вещей, побывавших в космосе, два настоящих скафандра: для вывода на орбиту и посадки — «Сокол» и для выхода в открытый космос — «Орлан-Д». И жемчужина центра — потрясающе красивый планетарий с самым современным оборудованием.

Есть и другие дела. Там есть село Истобинское, где в последние дни июля проходит День огурца. Считается, что истобинцы лучше всех солили огурцы. Их закладывали в бочки и бросали в реку, где они плавали до весны. Огуречные традиции там сохраняют до сих пор. В том селе есть заброшенная церковь XVII века. Вот мы и стараемся её восстановить.

Будучи депутатом, помогал землякам из моего родного Оричевского района доставать всяческие материалы, косилки, другую сельхозтехнику, с которой было сложно. Также принимаю участие в работе Вятского землячества в Москве, к созданию которого сам приложил руку.

Но главным местом моей работы все последние годы, конечно же, остаётся Московский государственный университет геодезии и картографии.

Источник: argumenti.ru.