13 марта 2018 года
состоялось очередное заседание Президиума Российской академии наук
Члены
Президиума заслушали сообщение «О
внедрении робототехники в отечественную медицину – проблемы и пути решения».
(Освещение
обсуждения вопроса дается с сокращениями).
Член-корреспондент РАН О.О. Янушевич. В последние 15
лет амбициозная молодая команда активно развивает роботические программы,
формирование больших баз данных — результаты представлю. Бурное технологическое
развитие в медицине робототехники и информационных технологий, создание
искусственного интеллекта поставило новые задачи перед научным сообществом
России и мировым сообществом. Поиск малоинвазивных методов сбора данных (по
слюне и другим жидкостям) о состоянии здоровья, включение в лечение
роботических систем определили формирование цифровой роботической платформы для
медицины. В соответствии с Посланием Президента РФ прорыв должен быть направлен
на качество медицинской помощи, на снижение смертности, повышение
продолжительности жизни населения. Научное сообщество должно сформировать
концепцию этого технологического прорыва, вместе с Министерством
здравоохранения сформировать программу модернизации системы здравоохранения.
Определяем
компоненты, из которых должна состоять эта платформа — применение
робототизированной техники, аддитивные биотехнологии, облачные коммуникации,
цифровое моделирование операций. Важна в этой концепции разработка конкретного
прибора, конкретного робота, конкретных компонентов, оптических систем,
дополнительных датчиков, аналитических систем. Обращаемся ко всем Отделениям,
потому что в рамках только медицинского задания, создать сложные цифровые, роботические
системы невозможно.
Формирование
«умной больницы», в которой пациент, приходя на диагностику, с использованием
анализов и больших баз данных по разным заболеваниям, по разным генотипам
человека, может уже формировать предварительный диагноз, программу
профилактики; и, самое главное, — в рамках уже проведенных исследований
моделировать индивидуальную карту применения, в том числе и роботических
систем, создания «умной операционной» и комплекса, который будет увеличивать
количество более точных диагнозов, проводить раннюю диагностику, проводить
малоинвазивные вмешательства.
На Западе
ведутся активные разработки роботов. Особенно в этом преуспела Япония. В
частности, мы сотрудничаем с Токийским университетом, где занимаются интересной
эндоваскулярной роботической программой — это будущее хирургии: через сосуды
проводить маленькие операции даже при небольших новообразованиях.
В Америке
достаточно роботических систем, направленных именно на хирургию, активно роботы
применяются и для клеточных технологий, для репликации клеток и создания пула
клеточных популяций.
Применение роботических
операций позволяет сократить кровопотери во время операций в десятки раз,
увеличивает точность проведения сложных операций, где риск возникновения
осложнений вплоть до летального исхода очень высок. Это важно и для врача: ряд
вмешательств, особенно которые длятся у пациента по времени достаточно долго,
связаны с трудным подходом к тем или иным областям. Естественно, точность
предварительной подготовки пациента, точность робота будет позволять
увеличивать точность работы хирурга. Параллельно с этой платформой должно
развиваться применение биоклеточной хирургии, использование клеточных
технологий.
Почему мы это не
сделали десять-пятнадцать лет назад? Благодаря санкциям, у нас формируется
потенциал внутреннего развития, какой в свое время был в Японии, у которой
после Второй мировой войны, мы помним, был индустриальный скачок.
Серьезные изменения произошли в российской оборонной промышленности:
параллельное их использование для гражданской промышленности, в том числе и для
медицины позволит создать преимущества для наших внутренних индустриальных
партнеров. Программа реализации концепции может быть рассчитана на семь, десять
лет и включать роботические комплексы, роботические системы, которые мы уже
сейчас используем.
В Самарском
медицинском университете создан прекрасный медицинский технопарк, в
университете «Станкин» за последние три года четыре научных коллектива создали
роботические комплексы, т.е. уже есть некий задел. Десять лет назад мы закупили
робот «Да Винчи», созданный в Америке — он помогает для проведения хорошей
хирургической операции в ограниченном пространстве. Член-корреспондент Дмитрий
Юрьевич Пушкарь за четыре года сделал отечественного робота, который по
параметрам не хуже робота «Да Винчи». Основная работа, и в том числе наших
исследователей, сосредоточена на создании периферии для систем, которые могут
самостоятельно проводить какие-то хирургические вмешательства. Так, робот
«Ломоносов», который был представлен на выставке в ноябре этого года,
самостоятельно может ставить имплант в межпозвоночный диск в остистый отросток
при грыжах. Здесь всегда есть риск отлома, риск получения достаточно неприятных
осложнений, связанных с полным параличом. Поэтому на сегодня наши исследователи
работают не просто над роботическими системами, которые помогают хирургу, а
именно над роботами, которые будут заменять хирургов в той или иной операции
или части этой операции.
В центре этой
платформы должна быть Академия наук, а в основе должно лежать взаимодействие
Отделения медицинских наук, Отделения математики и Отделения физики.
Предложения: создать рабочую группу по робототехнике
в медицине; разработать концепцию взаимодействия Отделений РАН по созданию
цифровой роботической платформы для здравоохранения; определить приоритеты для
финансирования этой программы в рамках Российской академии наук и Правительства
РФ.
Академик РАН Е.В. Шляхто. Обсуждение
робототехники это разговор о классической роботической хирургии сердца и
сосудов и об использовании нанотехнологий, биотехнологий, нанороботов, биороботов,
которые в мире стремительно развиваются — 5 млн. операций выполнено на
сегодняшний день, 875 тыс. выполнено только в 2017 г. Насколько это будет
функционально востребовано, насколько это будет безопасно, надежно, удобно в
работе и, самое главное, экономически целесообразно? По многим направлениям
появление роботов никак не изменило действующую ситуацию.
Робототехника в
медицине началась именно в кардиологии, кардиохирургии: в 2002 г. агентство по
контролю за пищевыми продуктами и лекарствами США выдало разрешение на
использование системы «Да Винчи». Реконструктивные операции на клапанах,
операции по васкуляризации миокарда, операции при врожденных пороках, при
фибрилляции и при онкологических заболеваниях сердца — та область, где сегодня
широко используется робототехника. Накоплен огромный опыт. Выполняется огромное
количество операций в Европе, в мире. 1700 только кардиохирургических операций
выполняется в США ежегодно — огромная цифра. 1601 публикация — по урологии, на
втором месте — кардиохирургия (почти 500), общая хирургия (390), дальше идут
гинекология и торакальная хирургия. Количество роботических центров в лучших
центрах колеблется от десятков до сотен. Статистика операций в митральном
клапане стремительно растет как в Европе, так и в США; статистика операций по
васкуляризации миокарда по коронарной хирургии значительно падает, и мы это
видим, — это связано именно с безопасностью. Стремительно развивается область
робототехники в аритмологии — это связано даже не с эффективностью операций, а
с безопасностью хирурга, уменьшение нагрузки рентгена на хирурга, стабильность
контакта. И у нас уже есть опыт использования робототехники именно в
аритмологии, есть несколько роботов. Первые робот-ассистированные операции в
России выполнены именно по аритмологии в Центре им. Алмазова.
У нас большой
опыт по «Да Винчи» — за восемь лет проведено более 1500 робот-ассистированных
операций в урологии, гинекологии, общей хирургии, кардиохирургии, в 2017 г. был
создан центр роботической хирургии с кафедрой урологии и роботической хирургии.
В Центре им. Алмазова есть Центр доклинических трансляционных исследований, на
базе которого создана Ветлаб, где установлен робот «Да Винчи», который
используется для подготовки кадров на всю страну. К сожалению, отечественной
робототехники, которая соответствовала бы тем возможностям, если говорить о
кардиологии и кардиохирургии, на сегодня нет.
Сегодня мы
работаем вместе с НИИ «Робототехники» над созданием именно платформы 4.0.,
чтобы на этой базе развивать современную робототехнику, потому что нас не очень
устраивает система «Магеллан», есть недостатки в системе «Да Винчи». Надо не
копировать, это бесполезно, а создавать то, что будет в значительной степени
лучше, эффективнее того, что есть в мире.
Идет создание
кластера трансляционной медицины — это большая структура, в которой шесть
крупных центров, институтов, восемь вузов, три фармацевтических компании, центр
робототехники. В рамках кластера и в рамках кооперации в России можно сегодня продвигать
это направление под крышей Академии наук, потенциал в России сегодня для этого
есть.
Академик РАН В.Е. Фортов. Можно ли так
ставить вопрос: робот «Да Винчи» — это устройство, которое преобразует движение
руки хирурга, имеющей характерный размер порядка сантиметра — в микроны?
Академик РАН Е.В. Шляхто. Именно так. Не в
микроны, конечно. Задача робота «Да Винчи» — сгладить действие хирурга,
обезопасить от резких движений, есть возможность поворота инструмента почти на
90 градусов, семь степеней свободы, доставка инструмента туда, куда рука
человека попасть не может. Дистанционная консоль хирурга, консоль пациента.
Проект 3D. Это области хирургии, особенно в гинекологии, урологии, которые у
нас стремительно будут развиваться и развиваются. Если мы этого не сделаем,
сделают другие — «поезд» уже набирает обороты. У нас есть возможность в него
войти.
Член-корреспондент РАН Д.Ю. Пушкарь. Доклад от
кафедры урологии нашего университета, ИКТИ РАН, Технопарка г. Пензы, БТ
«Сколково». В 2012 году академик Ю.С. Осипов, президент РАН, с академиком В.Е.
Фортовым пригласили нас на заседание Президиума РАН, где рассматривалась тема
«Роботы в медицине» — что с тех пор изменилось? У нас есть российский опыт:
первая кардиохирургическая операция в 2000 году, по урологии — лидирующие
позиции, это топ-15 в мире клиник. Пять новых роботов — и все копируют «Да
Винчи».
Расширение
показаний — потому что 6 тысяч роботов. Робот — это помощник? Ответ: да, это
помощник, по статистике 95 процентов выбирают роботическую хирургию. Сегодня из
25 тысяч статей примерно 90 процентов — о роботической хирургии.
В 2015 году
объединенный профессиональный журнал «Хелс» назвал самыми главными инновациями
роботические технологии. Это аддитивные технологии и хирургия тоже. «Да Винчи»
знаменит тем, что преобразовывает движения специалиста в микродвижения и,
действительно, мы можем контролировать пространство лучше. Недостаток «Да
Винчи»? Это «мастер-слейв» система (англ.: master — хозяин, slave — раб). Это
система «хирург-раб» — больше ничего. Если хирург не умеет работать на роботе,
робот оперировать не будет. Робот имеет микроинструменты, их очень много — они
могут заменить руку? Не могут. И они дорогие.
75 процентов
операций — урология, потому что здесь анатомия и функция имеют огромное
значение: в урологии мы можем достичь пространства, и робот — тупой механизм —
может достигнуть пространства. Предстательная железа лежит как бы на сетке
нервов, и нам нужно удалить ее таким образом, чтобы эту сетку нервов не
тронуть. Мы должны оставить нервы по краям и аккуратно удалить предстательную
железу, мы сохраняем нервные пучки, тем самым обеспечиваем пациенту
продолженную потенцию и удержание мочи. Вот что мы делаем сегодня: в два раза
увеличенная скорость операций.
Полностью
изменилась ситуация — эта хирургия сегодня стала лучшей в фокальной терапии
рака простаты, мы полностью избавляем больного, сохраняя ему жизненно важные
функции. При открытых операциях, а у нас имеется более 6 тыс. открытых операций
(максимальный опыт в России) это сделать невозможно.
На сегодня у нас
имеется несколько монографий, раз в полгода мы выходим в прямой эфир на
двадцать четыре часовых пояса и показываем эту операцию в прямом эфире на весь
мир. Это очень важно.
Мы начали т.н.
«рабочий прототип»: можем ли мы довести иголку, про которую робот почувствует,
что мы не доводим ее до конца? Наш робот будет давать иголку плюс-минус 7
градусов, если он почувствует, что врач не доводит, и ему нужно второе
движение, чтобы достать. Это большое дело — мы на пути к искусственному
интеллекту.
Мы покупаем
инструменты — платим Америке, мы покупаем сервис — платим Америке.
Постановка
задачи была абсолютно непростая: это минимальная инвазивность с точностью, это
степень свободы, это два полноценных рабочих места. Готовы ли кадры? В
институте им. Алмазова — блестящий центр. Нужно было купить еще одного робота,
чтобы проводить обучение.
С чего мы начали
— мы хотели изобрести микроруку вместо инструмента; пальцы, которые могли бы
держать иголку; вторые пальцы, которые могли бы иметь лазер; третьи пальцы,
которые могли бы сжать руку в кулак и, если необходимо, отодвинуть
предстательную железу, почку и т.д. Это сегодня сделано нами. Но мы это пока не
используем — очень сложно и дорого. Потом мы пошли по пути создания гибкого
инструмента, потому что нужно зайти в такие места, куда невозможно зайти.
Изобрели инструмент, который много часов работал таким образом и был закрыт,
чтобы не было кем-то повторено. Этот аппарат сегодня подготовлен к серии
операций на животных. Перспективы для российского робота открываются, но это не
значит, что сегодня российский робот будет работать. Многие десятки операций
должны пройти, чтобы созданные механизмы изменились, стали гораздо меньше,
чтобы они могли крепиться к столу и т.д. Отличительная особенность российской
машины — возможность работы в любом пространстве, потому что механика движения
принципиально иная. Это абсолютно не робот «Да Винчи». Может быть, надо иметь
какую-то продолжительную кривую обучения для этой машины, но это покажет
непосредственно серия работ на живых животных.
Мы поставили
задачи и их выполнили: портативность — российский робот весит не более 50 кг и
может прикрепляться на обычный стол; точность до микрона, которая в урологии,
может быть, не так нужна, как в других специализациях; стоимость — он будет
немного стоить и войдет в систему ОМС, а цена «Да Винчи» — около $3 млн.;
возможность работы в маленьких пространствах. Российский робот — не аналоговая,
а цифровая машина. Мы будем использовать много энергии — используется энергия
лазера, именно за счет цифровой платформы.
Мир пошел по
трем путям. Первый путь — копирование «Да Винчи», второй путь — изменение
видимости, потому что сегодня есть новые камеры, которые позволяют видеть не
3D, а 4D и которые позволяют видеть то, что происходит сзади: дополнительная
видимость плюс дополнительная функция. Третий путь — визуализация: МРТ, КТ,
рентген непосредственно в операционном столе. Сегодня КТ изменяется, он может
быть размером с небольшой компьютер. Компьютер, работающий в ходе операции,
помогает и улучшает результат операции и делает ее более точной.
Искусственный
интеллект применяется в диагностике, но не в хирургическом роботе. Диагностика
это гистоскан, это 5 млн. простат, которые введены в «мозг» непосредственно
аппарата. Мы делаем гистосканирование простаты, и в режиме гистофьюжн мы
смотрим и сравниваем эту предстательную железу с 5 млн. простат. Искусственный
интеллект — это дополнительная диагностика, но это совершенно другой путь.
Академик РАН В.В. Крылов. Чтобы не
сложилось превратного представления о том, что роботические системы или так
называемые роботы работают в урологии или кардиологии, скажу, что, например,
одна из первых стереотоксических установок, направленная на точное попадание в
цель, была разработана нашим профессором Зерновым в 1908 году. Академик Федор
Андреевич Сербиненко в 1976 году получил Госпремию за разработку выделяемого
баллон-катетера — и с этого началась эпоха эндоваскулярной хирургии. По
предложению задач нейрохирургии были созданы современные аппараты компьютерной
томографии, магнитно-резонансной томографии и роботизированные системы.
Существующие
системы позволяют совершать не имитацию действий хирурга, а они направлены на
точное попадание в определенные точки. Можно ли создать роботизированную руку в
несколько микрон? Как раз в нейрохирургии в рабочую часть и нужно создавать
такую роботическую руку, чтобы она выполняла определенные манипуляции,
например, в области ствола головного мозга, в области таламуса и т.д., когда мы
должны выполнить радикальное вмешательство, достигать лучшего функционального
исхода, что важно для нейрохирургии. Но настоящие роботические системы в
нейрохирургии, в основном, предназначены для точного попадания в цель. Точное
попадание — это примерно 1 миллиметр.
Основные
компоненты роботизированных систем в нейрохирургии в настоящее время состоят из
рабочей станции системы, так называемой «нейронавигации», роботической руки,
рабочего инструмента, куда мы можем как раз вставить так называемые микронные
руки, и системы контроля выполнения операций. Роботическая система уменьшает
инвазивность вмешательства, снижает интраоперационное кровотечение,
послеоперационный болевой синдром и т.д. В настоящее время это широко
используются, например, для биопсии различных тканей, для лазерной абляции
опухолей, криодеструкции различных образований, в хирургии позвоночника.
В создании
отечественного прототипа роботизированной системы у нас сложился творческий
союз между Московским государственным медико-стоматологическим университетом,
Клиническим медицинским центром в Кусково, который является клинической базой,
«СТАНКИН» и Лабораторией компьютерных систем на базе МГУ. За основу взята
система «KUKA». Она известна. Все остальное — отечественные разработки,
особенно узловые компоненты, которые позволяют фиксировать с той точностью,
которая нам нужна, и рабочие инструменты для выполнения конкретных задач в
структуре поражения. Российская точная механика позволяет работать на таком
уровне и она превосходит аналоги, которые существуют за рубежом.
Мы пошли от
простых задач: сначала пункция различных очагов головного мозга и выполнение
простейших операций на позвоночнике, например, транспедикулярная фиксация.
Нашей группой создан автоматизированный универсальный роботический
хирургический комплекс, имитирующий движения хирурга с точностью до ста микрон.
И эти движения могут повторяться. Так мы можем подходить к определенной
структуре головного мозга, не повреждая близлежащие образования.
Создан стенд и
операционный стол с фиксирующими системами, где могут крепиться роботические
руки, можно выполнять операции на голове, на черепе, на позвоночнике. Создание
подобной платформы подтолкнет нас к выполнению подобных операций в забрюшинном
пространстве, в торакальной хирургии. Мы можем помочь ортопедам, в хирургии
повреждения тазобедренного и коленного суставов. Все это — новая роботическая
операционная, куда мы загружаем программные модули, мы ее создаем.
Коллеги уже
создали современную отечественную систему безрамной нейронавигации, которую мы
используем в симуляционном центре и имитируем различные операции на
позвоночнике, на головном мозге, на основании черепа. Мы можем с помощью
программ совмещения компьютерных, магнитно-резонансных соображений,
3Д-изображений представлять пространственные изображения тех или иных структур
и практически безошибочно к ним подходить. Это то, что существует в настоящее
время. Планируем создание рабочего инструмента, чтобы мы могли его внедрять на
носители роботизированной руки и выполнять конкретную задачу, например,
криодеструкцию или термоабляцию.
Улучшение
программного обеспечения навигационной системы с использованием МРТ
функциональной системы позволит выполнять операции, не повреждая те или иные
волокна головного мозга и не вызывать грубые неврологические нарушения.
Создание ручного универсального роботического хирургического комплекса позволит
улучшить точность ведения необходимого рабочего инструмента до 40 микрон и
меньше. Внедрение в клиническую практику, апробация и сертификация
оборудования.
Сейчас в
нейрохирургии Российской Федерации 368 отделений, работает почти три тысячи
нейрохирургов. Система нейронавигации в 189 отделениях. Это говорит об
обеспеченности подобным оборудованием. И у нас имеется широкая платформа для
создания подобной отечественной системы для реализации ее в практику.
Академик РАН И.В. Решетов. О развитии
отечественной ассистированной хирургии на примере очень важной части тела —
голова и шея. И об опыте научного консорциума, который объединяет несколько
ведущих медицинских учреждений, а также промышленных партнеров, в том числе из
военно-промышленного комплекса. Изначально задачей консорциума была стратегия:
догонять разработки, связанные с поколениями робота «Да Винчи». Т.е. создать
оригинальные роботические инструменты, которые позволяли бы полностью заменять
хирургов в сложных или вредных условиях, в частности, если речь идет о работе с
источниками излучения, где необходимо иметь крайне высокую степень свободы и
где действительно уже человеческие руки или инструменты не способны создать
движение, а также автоматизировать или полностью роботизировать те процессы,
где человеческие возможности сильно ограничены в скорости, в повторяемости
движений и в надежности.
Созданы три типа
роботов-манипуляторов, с учетом санкционных событий использована
преимущественно отечественная элементная база. Семистепенная форма свободы
манипулятора позволяет решать сложные задачи позиционирования и уже не важно, в
какую из точек человеческого организма можно ввести тот или иной лекарственный
или лечебный агент. Классическими компонентами пока являются пост управления
или пульт, соответственно — система позиционирования. Это позволяет выполнять
лечебные сценарии, заряжая роботическую машину открытым источником излучения,
радиочастотной абляцией, электропоратором и т.д.
Следующий класс
машин — те, что способны выполнять движения, которые не способна выполнить рука
человека вместе с инструментом. А именно: гибкие эндовазоскопы, которые имеют
возможности самостоятельных движений в том или ином пространстве. Здесь уже
говорилось: важно не только смотреть вперед, но оглядываться назад. Для этого
используются как встроенные, так и гибковолоконные передачи информации, опять
же — пост управления, и соответственно на различных стендовых моделях были
испытаны возможности движения подобных эндовазоскопов как в системе сосудов, в
дыхательной системе, в системе пищеварительного тракта. Машина доведена до
предклинических испытаний на крупных животных, в частности, на баранах.
Казалось бы, это
давно зарекомендовало себя как важная система в хирургии. Однако лазерная
хирургия, основанная на СО2-лазере, обретает совершенно иной смысл,
если снаряжается искусственным интеллектом. Тогда возможно полное выполнение
сценария лечения машиной, и хирургу остается только роль наблюдения за
качеством выполнения работы.
Можно ли работать
с одной клеткой? Конечно. Необходимо выстраивание буферных зон между рукой, а в
идеале — между мозгом человека, который генерирует показатели, и передачей всех
функционалов посредством машины. Есть, в том числе и в отечественном
приборостроении, манипуляторы, при помощи которых осуществляется движение одной
или группы клеток. Там работают уже другие физические принципы — не
механические. Например, т.н. «лазерный пинцет». То есть, те эффекты, которые
имеют силу воздействия, позволяют манипулировать на сверхтонких объектах. Это
сейчас является очень перспективным направлением в т.н. субмикронной хирургии.
Проводятся
многочисленные лабораторные испытания на различных фрагментах ткани человека
(кожи, мышцы, кости, слизистых), в том числе с подключением таких тестеров, как
оптически-когерентная томография, описывающая точность глубины воздействий, и,
соответственно, доклинические испытания на лабораторных живых крупных животных.
Вот показано, как идет заданное движение пучка источника энергии в сложной конфигурации
гортани свиньи.
Тут говорилось о
семи степенях свободы — речь шла о т.н. повторе количества суставов. Здесь нет
прямой аналогии в технической интерпретации. Здесь речь шла о количестве
сочленений, позволяющих создать тяжелейшую траекторию движения, в чем-то
повторяющую движения руки, как идеал.
Предложение нашего консорциума — создать
межведомственную программу по объединению лучших отечественных разработок с
целью создания условий для скорейшего внедрения в практику наших отечественных
роботических систем.
Д.К. Киселев, генеральный директор российского
международного информационного агентства «Россия сегодня». Операция на
свинье Розе, которую нам удалось показать в Пензе — это революция в
отечественной медицине. Российская академия наук накопила огромный потенциал
независимо работающих групп в медицинской робототехнике, которые нуждаются в
объединении. Я — из журналистики, а вы — ученые, опыт науки полезен для
журналистики, но и журналистский опыт полезен науке.
Российская
академия наук по заветам В.В. Путина, который в своем Послании попросил убрать
барьеры, стоящие на пути отечественной робототехники (а именно так он и
сказал), должна сказать: «Не мешайте работать. Мы будем создавать не рабочую
группу, а роботический центр, объединяя там все». Как мы мыслим на телевидении:
нам нужно вместе с Российской академией наук быстро создать отечественного
робота. Нужно создавать роботический центр, объединять всех людей, которые
сегодня выступали, всех энтузиастов. Они станут взаимодополняющей энергией,
исчезнут дублирующие функции, которые они исполняют, идя проверенным путем, и
будут у нас отечественный робот.
Хватит нам, как
сказал член-корреспондент Д.Ю. Пушкарь, платить американцам за сервис, за
инструменты, за роботы и т.д., и наш робот войдет в систему ОМС, поскольку
операция будет стоит 150 тыс. рублей, никаких квот на высокотехнологическую
помощь. Но надо снять с себя психологический барьер перед способностью быть
первыми в мире. Если бы такой барьер был бы у Королева, не полетел бы Гагарин.
Сейчас в
Академии наук я вижу людей, у которых такого барьера нет. Они готовы.
Поздравляю с колоссальными результатами, которые мы сейчас видим. Российская
академия наук может этим гордиться!
Член-корреспондент
РАН А.В. Голанов. О применении роботизированных и информационных
систем в нейрорадиохирургии. В настоящее время методы
высокоточной стереотаксической радиохирургии и радиотерапии стали важнейшей
частью комплексного лечения широкого спектра патологии нервной системы. Эти методы
эффектно дополняют хирургическое лечение, а в ряде случаев, при отягощенном
соматическом состоянии и/или невозможности проведения радикальной операции,
являются альтернативой микрохирургической операции.
К
сожалению, у нас не так много достижений именно в развитии новых систем отечественных
линейных ускорителей. Принципиально на сегодняшний день стереотаксическое
облучение в медицине определяется путем четкого определения объема, который
необходимо облучать, используя навигацию и многопольное облучение. Это
невозможно было бы без развития систем нейровизуализации, систем фиксации,
систем автоматического планирования и нейронавигации самого облучения.
Развитие техники, программного
обеспечения, появление современных систем планирования, автоматического
позиционирования, роботизированных систем верификации и навигации во время
облучения, использование аппаратуры, созданной специально для прецизионного
облучения, совершенствование методов визуализации привели к формированию новой
дисциплины — нейрорадиохирургии. На сегодняшний день все эти нововведения
позволяют достигать очень высокой прецизионности облучения — буквально доли
миллиметров, с высоким показателем селективности и конформности облучения.
Сегодня можно отметить, что
стереотаксическая радиотерапия вышла за пределы нейрохирургии и является
методом выбора при облучении патологических процессов в других органах и
системах. Если для головного мозга — это является стандартным лечением, то для
простаты, печени, легких — это ближайшее будущее, и, скорее всего, вся лучевая
терапия будет именно стереотаксической. В ближайшее время ожидается буквально
трехкратный прирост показаний к проведению стереотаксического облучения не
только при интракраниальных, но и экстракраниальных поражениях.
В мире существует много систем
прецизионного облучения. К сожалению, у нас эти системы только разрабатываются.
У нас еще нет собственных систем, для стереотаксического облучения тех или иных
структур. Только в НИИТФА под руководством академика В.П. Смирнова ведутся перспективные работы. Но они только начались. В то
же время, в России ежегодно выявляется около 50 тысяч больных только с
интракраниальными показаниями для проведения радиохирургии, в других цифрах —
это 375 больных на миллион населения.
Что есть у нас? У нас есть опыт, который
мы в нашем отделении использовали (оно было первое в стране по радиотерапии в
хирургии). В 2005 году в Институте нейрохирургии было создано отделение
радиологии и радиохирургии, которое явилось первым центром стереотаксического
облучения в России. В настоящее время отделение оснащено уникальными системами
(«ГаммаНож». «КиберНож», системы «Новалис» и «True
Beam STX»),
позволяющие проводить прецизионное облучение образований любой локализации. За
тринадцать лет пролечено более 18 тысяч пациентов с самой разнообразной нейрохирургической
патологией. Это и различные опухоли основания черепа, хиазмально-селлярной
области, множественные новообразования различного генеза, метастазы, менингиомы
и невриномы, рецидивы злокачественных глиом, спинальных поражений и др.,
сосудистые заболевания (артерио-венозные мальформации), функциональные
заболевания.
В отделении
существует оригинальная база данных, активно используется отечественная
программа совмещения ангиографических изображений с рентгеновскими томограммами
(КТ) при планировании лучевого лечения сосудистой патологии, применяются
оригинальные разработки по автосегментации и эластичному совмещению различных
изображений. Изучаются возможности приложения машинного обучения и нейронных
сетей для оптимизации оконтуривания патологических очагов, анализа результатов
облучения, а также для прогноза различных клинических событий после
проведенного лечения. Базу данных мы используем, с одной стороны, для анализа
полученных данных, с другой — для формирования методических стандартов в
нейроонкологии.
Необходимо привлечение различных
информационных технологий. Для этого необходимо развитие медицинской
информатики, в том числе более успешное обучение медицинских физиков. Эти
технологии могут быть использованы и для развития нашей базы данных, для планирования
лечения, в том числе для использования систем совмещения изображений.
Методы искусственного интеллекта позволяют установить
внутренние связи и скрытые закономерности при наборе сложных данных разных
типов (клинических, нейрорентгенологических, биологических и физических),
автоматизировать их сбор, а также изменить стандартные подходы в
прогнозировании результатов лечения. Системы поддержки принятия решений на
основе нейронных сетей обеспечивают оптимальный выбор лечебной тактики, решая
тем самым задачу персонализации лечения.
Сегодня мы используем нейросети для
автосегментации, в том числе при оконтуривании опухолей и критических структур
головного и спинного мозга для того, чтобы оптимизировать нагрузки на мишени и
минимизировать нагрузки на окружающие ткани, которые прилегают к органам
мишени.
Важной задачей
является развитие системы организации научных исследований на основе
современных принципов доказательной и персонализированной медицины. Ключевым
процессом, обеспечивающим качество научного продукта, является планирование
исследования, которое выполняется врачами, биостатистиками и специалистами по
управлению данными совместно. Одним из преимуществ этого раздела медицины перед
другими ее областями является мультидисциплинарность команды, члены которой
имеют компетенции в области точных наук, что способствует более быстрому
внедрению современных технологий научных исследований. Актуальной задачей также
является развитие международного сотрудничества в научных проектах, что важно
для обмена клиническим и научным опытом.
Автоматическим является разработка плана
облучения, проводится анализ результатов лечения, в том числе при множественных
очагах и при множественных метастазах. Необходимо разделить продолженный рост
опухолей, если это происходит, и возникающий постлучевой некроз, который мы
хотим избежать.
В итоге метод машинного обучения сегодня
позволяет составить более точный прогноз больных, в том числе с метастазами
головного мозга, сосудистыми заболеваниями и некоторыми другими заболеваниями.
Анализ и дальнейшее развитие этих технологий позволит персонализировать
нейрохирургическое лечение и, таким образом, повысить качество лечения
пациентов и максимально повысить эффективность применения терапевтических
методик по облучению.
Предложения. Появление и совершенствование ключевых
компетенций в сфере биостатистики, управления клиническими данными и следование
принципам, описанным в международном стандарте проведения научных исследований,
позволит обеспечить генерацию новых знаний в области радиологии и
радиохирургии.
Подготовка
соответствующих специалистов может осуществляться как на базе медицинского, так
и технического образования. Целесообразно разработать систему подготовки
медицинских физиков, инициировать системные научные исследования в области
медицинских физики, обеспечить возможность защиты диссертаций по данной
специальности в соответствующих диссертационных советах.
Необходимо
продолжить работу по созданию информационных систем для сбора, хранения,
извлечения и анализа и использования клинических и физических данных (базы
данных, медицинские информационные системы, машинное обучение, нейросети и т.д.
и т.п.), медицинских онтологий.
Отделение
радиотерапии и радиохирургии национального медицинского исследовательского
центра нейрохирургии сегодня может быть платформой для реализации крупных
грантовых научных проектов — как одноцентровых, так и многоцентровых, являясь
координатором и осуществляя научно-методическое руководство отраслью
нейрорадиохирургии.
Привлечение
дополнительного финансирования, безусловно, станет эффективным стимулом научной
активности и результативности в сфере радиологии.
Проф. С.А. Шептунов, директор Института
конструкторско-технологической информатики РАН. Представляю
Институт конструкторско-технологической информатики Отделения нанотехнологии,
информационных технологий, кафедру урологии ГСУ, Пензенский центр и т.д.
Название моего доклада: «Российская платформа — мечта или реальность?» Заявляю:
испытания, которые прошли в Пензе, позволили нам сказать — да, такая платформа
реальна. Потому что созданы основные ее элементы, прежде всего, цифровая
конфигурация, манипуляторы, контролеры. Математика, блоки управления и все
остальное — российское. Мы смогли это продемонстрировать.
Вопрос: может
быть, в мире так здорово, что уже все вопросы решены, и достаточно покупать
зарубежные роботы, чтобы было все хорошо? Оказывается, есть проблемы. Да, имеет
место большое количество внедренных роботов и активное внедрение роботов в
отдельные виды хирургии — например, в урологии в США 90% операций делается с
помощью роботов. И тем не менее: фирма «IntuitiveSurgical», которая продает
роботы «Да Винчи», утверждает, что могли сделать 4 миллиона операций, однако в
2015 году в Америке сделали на роботе 650 тысяч операций.
О чем это
говорит? Первая проблема — функциональная ограниченность, то есть робот «Да
Винчи» во многом ограничивается функционально. А те функции, которыми он
обладает, удачно пришлись впору в зоне малого таза, то есть это урология и
гинекология в какой-то части абдоминальная. Но когда возникают более сложные
операции, которые требуют большего перемещения манипулятора инструмента, то «Да
Винчи» с этим не справляется. Поэтому в этом направлении создателям еще надо
искать, искать и искать.
Второй вопрос —
есть ли там наука? Далее — как это долго разрабатывается и сколько это стоит?
Мы должны понимать масштабы тех задач, которые Президиум перед собой сейчас
может поставить. Средний срок разработки робота начинается от семи лет. Если
говорить о «Да Винчи» — приближается уже к двадцати годам. Расходы исчисляются
сотнями миллионов долларов. Потому что необходимо решить сложнейшие задачи. Это
говорит, прежде всего, о сложности того проекта, на который мы сегодня смотрим
и на который мы сегодня замахиваемся. Сейчас появляются многочисленные роботы
различной направленности: это и общая, и специализированная хирургия. Мы, как
ученые, можем в любой момент ответить, чем наш подход лучше: если наш подход в
какой-то момент потеряет приоритет, лучше остановиться — мы не сможем
конкурировать с этими мировыми гигантами.
Каким путем
пойти? Первый путь — адаптация какой-то части роботов традиционной архитектуры
для применения тех или иных видов медицины. Например, опыт того же робота
«Куки» показывает, что он активно адаптирует свою роль для операций на
позвоночнике. Тем не менее, если ставить задачу платформенного решения, мы
посчитали такой подход не очень приемлемым — есть большие ограничения,
связанные с размерами самого манипулятора, и он не позволил бы создать такую
платформенную архитектуру.
Второй вопрос —
копирование. Копировать «Да Винчи» или другие иные роботы бессмысленно, потому
что эта архитектура десятилетней давности. Копируя, мы обрекаем себя на
отставание, потому что все стремительно развивается. Иногда говорят: давайте
скопируем «Да Винчи» и будем внедрять в клиники России. — Не получается. Например,
сейчас Корея активно развивает копии «Да Винчи» и выходит на мировой рынок,
чтобы его просто опрокинуть. Но даже Китай не пошел по линии копирования. У них
было два проекта, они потратили порядка 30 млн. долларов на эти проекты, но,
сделав робот, похожий на «Да Винчи», из-за патентных дел они не смогли внедрить
его в клиники. Сейчас КПК объявляет новую программу развития этого проекта.
Кстати, в Китае
всего 35 роботов «Да Винчи», хотя там делается колоссальное количество
операций. Принято решение КПК — больше не закупать американские роботы, и в
Китае инициирована собственная программа создания роботов.
Мы прекрасно
видим все, что происходит в мире, активно этим занимаемся и имеем очень много
интересных материалов.
С чего начать? —
С постановки задач. Корректность в постановке задач сделают, прежде всего,
доктора, у которых есть колоссальный опыт. Мы просим не просто рассказать, что
им сегодня не нравится, а рассказать — о чем они мечтают, как бы они хотели,
чтобы было в будущем.
И китайский
абдоминальный доктор, который сделал более 3 тыс. операций, финские и
европейские врачи, не сговариваясь и находясь в разных концах света,
высказывают одинаковые претензии к роботам, которые сейчас существуют: большой
вес, ограниченная точность, отсутствие обратной связи.
Мы от этого
ушли, и российский имеет преимущество — он обладает абсолютно иной цифровой
архитектурой. Тот прототип, который есть у нас, обладает обратной связью, то
есть вы можете ткань потрогать в отличие от «Да Винчи», где доктор все делает на
глаз. Захватив кусок ткани и подтянув его, робот не чувствует усилия и может
порвать. Только натренированные глаза позволяют ему на это реагировать.
Роботохирургия
должна не только помогать реализовывать традиционные хирургические операции, но
привносить, прежде всего, новые возможности, новые технологии. Той
архитектурой, которую мы закладывали, мы хотели зайти за те ограничения,
которыми сегодня обладает роботохирургия. Для этого сделано комплексное
исследование, которое включило в себя задачи механики, математики, электроники,
систем управления и т.д.
Для этого
необходимо наше Отделение нано- и информационных технологий — оно может дать те
комплексы управления, которые на этих роботах нужны и крайне интересны. Эта
комплексная задача позволила нам создать принципиально новую машину, она
привносит, прежде всего, не новую железку, она привносит новые роботические
технологии, новую платформу и она абдоминально реализована. Мы приехали в Пензу
и за час собрали этот робот на столе — это большое достижение.
Проект не «висит
в воздухе», он поддерживается в рамках Совета при Президенте РФ по модернизации
экономики, все ключевые министерства тоже поддерживают.
Проект позволяет
в том числе популяризировать науку, о чем сегодня уже сказали. В рамках
выполнения этого проекта нам удалось объединить достаточно большое количество
институтов Академии наук — более десяти. Обращаясь к докторам: платформа
позволяет применять многочисленные области, и мы готовы к сотрудничеству.
Стоимость
сегодняшней доводки следующая. Чтобы получить международное испытание MDI, на
сегодня это стоит от 2 до 5 миллионов долларов. Получение полного набора
патентов — порядка 700 тысяч долларов и т.д. Если перечислять все, это выходит
на сумму порядка 800-900 миллионов рублей. Мы работаем с Минпромторгом, и
прекрасно понимаем программы, которые есть. Я вас уверяю, они с удовольствием
выделили бы деньги, но форма выделения — кредит или еще что-то не очень
эффективна на стадии проекта. В Минобрнауки такая же ситуация. Мы считаем, для
эффективности должен быть инвестор, который поверит в проект и выделит
необходимые средства.
Проф. Ю.В. Подураев, директор Института
автоматизации и робототехники «СТАНКИН». В нашу группу входят
представители Московского медико-стоматологического университета и МГТУ «СТАНКИН».
Мы занимаемся роботохирургией — когда хирургическое вмешательство выполняет
робот под контролем врача: разумеется — после результатов моделирования, при
наличии аппаратных и программных ограничений на движение. Врач и робот — не
станут ли конкурентами, как, зачастую, это есть в промышленности, когда роботы
вытесняют рабочих с рабочих мест. Нет. В таких системах врач и робот должны
взаимодействовать друг с другом, беря на себя функции, которые присуще каждому.
Мы выделяем критерии, которые определяют качество операции (кровопотерю,
инвазивность и т.д.) и сравниваем свойства робота и свойства хирурга как
биомеханической системы, т.е. сравниваем мануальные и роботические операции.
Там, где в разы имеются лучшие характеристики по сравнению с мануальными
операциями, это и есть перспективные точки для такого рода хирургии.
Как мы находим
роботическое решение? Сначала — оригинальная программа, информационное решение,
которое включает в себя 3Д -графику (расскажу на примере челюстно-лицевой
хирургии), когда врач использует сканы с челюсти больного. Это вопросы
визуализации операционной зоны, оригинальное программное обеспечение робота и
обработка сенсорной информации (сенсоры специально устанавливаются на роботы).
Затем обязательно мехатронное решение на рабочем органе.
Обращаю
внимание, робот состоит из манипулятора, который выполняет транспортную
функцию, но непосредственно на пациента воздействует другой рабочий орган —
носитель оригинальных идей, потому что он воздействует на больного. Пример —
функциональный хирургический комплекс для челюстно-лицевой хирургии. Задача —
резать десну больного. Мы выбрали первый критерий — поддержание стабильности
скорости реза (резка идет лазерным лучом). Только при поддержании стабильной
скорости реза мы можем достигнуть хорошего эффекта. Врач-хирург, как человек,
не имеет датчика скорости, робот же может поддерживать скорость с очень высокой
точностью — где-то в семь раз точнее роботом поддерживается скорость, что
обеспечивают малую инвазивность. То есть достигается тонкость реза,
соответственно, нет необходимости его повторения, что обычно происходит на
практике. Отсюда высокое качество операции для больного.
Другой критерий.
Чтобы резать лазерным лучом, надо поддерживать постоянный зазор в полмиллиметра
между десной и наконечником, что на глаз делать в условиях реальной операции
абсолютно невозможно. И здесь машина, будучи запрограммированной, выигрывает у
человека во много раз.
Еще пример:
роботизированный хирургический комплекс для нейрохирургии — установить в
позвонки штифты на заданную глубину. Позвонок устроен очень необычно для
машиностроения: наружная часть у него жесткая, а внутри он как губка, то есть
надо проткнуть наружный слой, но не дать этому штифту уйти вовнутрь и не
достичь опасной зоны. Машина, обладающая свойством позиционно-силового
управления, в состоянии это сделать лучше врача, лучше человека, который таким
свойством в руках не обладает.
И — пример
модного направления: биопринтинг, установка вживую стоматологических пломб
человеку, либо другим существам. Робот позволяет устанавливать пломбу с помощью
аддитивных технологий в 150-200 слоев, что врач-стоматолог сделать просто не в
состоянии. А машина может перемежевать слои как из неорганических, так и из
органических слоев, достигая небывалого качества пломбы. В итоге полученный
органоид по свойствам лучше естественного зуба, и при этом имеет шансы
прижиться.
Чтобы поставить
пломбу, манипулятор выполняет транспортное движение —достаточно грубое,
позиционирование 0,001 мм, это паспортная характеристика. Точность же пломбы
достигается за счет специального рабочего органа, который висит на конце и
включает в себя микроперемещение с помощью специальных гринделей. То есть, у
нас нет необходимости делать сложную многомерную систему, а надо добиться
точности сочетания системы грубого и точного отсчета в совокупности. То есть,
не сам манипулятор выполняет финальное движение — эти устройства, на самом
деле, есть ноу-хау.
Таковы наши
результаты. Мы используем стандартные манипуляторы — в данном случае фирмы
«Кука». Но суть не в самих манипуляторах, а в критериальности, то есть надо
добиваться высокого качества выполнения самих операций. Если необходимо
создание нового манипулятора, его стоит делать не только потому, что он должен
быть отечественным, а и потому, что он должен быть лучше существующих аналогов.
Это единственный путь добиться высокого качества хирургии.
С.А. Краевой, заместитель министра здравоохранения. Заседание
Президиума посвящено одной из основных тем, поднятых в Послании Президента —
доступность и качество медицинской помощи. Робототехника — это сленг, мне
больше нравится название «ассистирующая система», которая помогает человеку
(врачу) своевременно ставить точный диагноз; проводить качественное и быстрое
лечение с минимальными последствиями, осложнениями, либо травмирующими
воздействиями; осуществлять полноценную реабилитацию, позволяющую полностью
социализироваться гражданину, пациенту после заболевания.
Министерство
здравоохранения направление полностью поддерживает. Понимаем, что ассистирующие
системы невозможны без информационных технологий. И понимаем, что оборонные
предприятия должны постепенно переходить на выпуск гражданской
высокотехнологичной продукции. Наконец, важнейшее направление — подготовка
специалистов, обладающих современными знаниями, чтобы качественно использовать
эту технику. Готовы оказывать поддержку — и административную, и
бюрократическую, и финансовую.
А.В. Алехин, начальник управления Минпромторга. Развитие и
внедрение робототехники в промышленное производство внедрение ее в медицину —
одна из задач, которые ставит руководство перед Министерством промышленности и
торговли. Провели ряд т.н. экспериментов, частично профинансировали ряд
проектов, но понимаем, что выбранная форма финансирования, не подходит для
такого рода проектов. Государственные контракты по времени несут определенные
обязательства, как со стороны разработчиков, так и со стороны заказчика. И это
может привести к тому, что госконтракт не будет выполнен в срок, что повлечет
большие штрафы. С одной стороны, мы даем деньги на развитие, а с другой
стороны, мы их забираем в виде штрафов. Необходимо совместно с Министерством
финансов разработать дополнительный механизм финансирования такого рода
проектов. Возможно, речь идет о партнерстве, о вхождении в капитал, в том числе
и за счет частично государственных денег, но не напрямую, а, возможно, через
какой-то фонд.
Мы понимаем, что
необходимо внедрять в медицинскую практику робототехнику, но какой объем этого
внедрения должен быть через пять лет, десять лет? Есть ли эти цифры? При
текущем уровне потребления системой здравоохранения медицинских изделий у нас
90 процентов всех медицинских изделий в Российской Федерации — государственные
закупки, т.е. бюджетные средства. 90 процентов этих денег направляется на
закупку всех медицинских изделий для всех граждан Российской Федерации — для
обеспечения поликлиник, больниц. Какая доля из этого объема направлена на
робототехнику?
Это послужит
ориентиром, в том числе для предпринимателей, вкладывать деньги в этот проект в
дальнейшем. Триста миллиардов рублей, которые сегодня ежегодно тратятся
Министерством здравоохранения на закупку медицинских изделий, явно
недостаточно. Мы должны идти в экспорт, он открывает рынок, может обеспечить
эффект масштаба, что снизит себестоимость. Но для этого нужен, безусловно,
конкурентоспособный продукт.
Мы можем
подставить «плечо» под уже действующим механизмом — у нас есть российский
экспортный центр, дающий финансирование на процессы сертификации продукции за
рубежом. Можно выделить средства на частичное покрытие затрат на патентование
промышленных образцов. Но там тоже есть свои препятствия в виде регуляторики.
Нам необходимо регистрировать. То есть возникает вопрос сбыта, как внутри
Российской Федерации, так и за рубежом.
И еще один
момент — путь к этому сбыту, внедрение, правоприменительная практика, практика
врачей. Если мы будем очень долго проходить процесс принятия решения о
проведении клинических испытаний (это касается всего — лекарств, медицинских
изделий) на ранних фазах, то у нас не будет той огромной статистической выборки
попыток создать качественно новый и интересный рынку продукт.
Если мы все это
объединим в рамках большой государственной стратегии с разными направлениями
(нам будет поставлена четкая и правильная задача от руководства страны и
Министерства здравоохранения), то мы готовы поставить соответствующие задачи
всем промышленным предприятиям, которые находятся в нашем контуре,
научно-исследовательским институтам, которые имеют отношение к новым филиалам,
к радиоэлектронике — и добить те разработки, которых нам не хватает. Отдадим
должное: часть у нас наработана, а той части, которой у нас нет, мы обязательно
сделаем.
А.В. Коротеев, центр «ШВАБЕ». Несколько слов
о взаимодействии клинической медицины, фундаментальной науки и производства. Я
кардиохирург, занимаюсь искусственным сердцем. В начале 2000-х вместе с
Евгением Анатольевичем Никриным мы начали создавать отечественные образцы
искусственного сердца, искусственного левого желудочка. Увидел процесс создания
новой техники со стороны каждого из участников: врачей, ученых и
производственников. Понял: проблема, беда нашей медицины и нашей медицинской
промышленности в том, что, к сожалению, нет необходимого уровня взаимодействия
между клиникой, фундаментальной наукой и производством. В итоге нередко
затрачиваются миллионы на те разработки, которые затем не находят применение в
клинической практике. Уверен, эффективность наших усилий может существенно
возрасти, если врачи, фундаментальные ученые производственники будут работать,
как одна команда.
Поддерживаю
предложение о создании научно-технических комплексов: университет —
университетская клиника, научно-исследовательский институт — производство.
Клинические врачи должны ставить перед учеными и инженерами актуальные задачи.
Клиницисты должны участвовать в проектировании и, в проведении доклинических и
клинических испытаний, в отработке методики клинического применения новой
техники, в обучении будущих пользователей. А инженеры и ученые, занимающиеся
биомедицинскими технологиями, должны регулярно бывать вместе с врачами в
операционных, реанимациях для того, чтобы видеть и понимать потребности
клиницистов.
Мы начали
сотрудничать с МГУ, Сеченовским университетом, с Петербургским центром им.
Алмазова и накопили некоторый позитивный опыт. Начинаем взаимодействовать с
университетом, ректором которого является Олег Олегович Янушевич. Он видит свой
университет не как медико-стоматологический, а как медико-технологический,
некий аналог биомедицинского кластера Ахенского университета. Университетскую
клинику он видит, как инкубатор новых технологий. Именно в университетских
клиниках Стэнфорда, Ахена, Юта были разработаны технологии пересадки сердца,
пересадки легких, создания искусственных органов. Университетские клиники — это
локомотив новых технологий. Мне кажется, такой союз будет создан.
Г.В. Саврасов, МГТУ им. Баумана, факультет
биомедицинской техники. Наш опыт разработки медицинских роботов исчисляется
не одним десятилетием и сейчас мы пытаемся развивать два направления:
медицинская робототехника хирургического назначения — микророботы и
роботы-манипуляторы. Создано несколько модификаций. В чем отличие манипуляторов
от робота «Да Винчи»? Прежде всего, в том, что роботы, которые создали мы,
позволяют выполнять не только малые прецизионные перемещения, на которые
рассчитан «Да Винчи», но и большие перемещения протяженностью порядка от 300 до
1000 мм для выполнения целого ряда операций, потребность в которых в хирургии
очень высока, прежде всего, в эндовазальной хирургии, урологии, проктологии. То
есть ниши применения роботов в настоящий момент определены.
Работаем и с
Центром отделения хирургии, с кафедрой урологии, но направление связано именно
с эндохирургией, использованием роботов для выполнения больших перемещений.
Занимаемся сейчас созданием новых малоинвазивных технологий в хирургии, в
частности, для эндовазальной хирургии, для урологии.
О подготовке
кадров — больше ориентированы на подготовку инженерных кадров, будем отмечать
40-летие кафедры по выпуску биоинженеров. Темы, связанные с роботизацией,
постоянно вносим в дипломные работы, даже есть аспиранты, которые заняты этой
тематикой.
О
финансировании: роботы, которые созданы нами, прошли клинические испытания на
животных. Что касается робота-манипулятора, он прошел испытание, и произошло
это достаточно давно. Микроробот мы испытали на животных в 2009 г.,
робот-манипулятор — в 2013 г. Весь этот период мы находимся в поиске
инвесторов, которых не так сложно найти. Инвесторы постоянно появляются, но
весь интерес исчезает после того, как начинают понимать, что этот процесс
достаточно длительный (с учетом того, что это медицинское изделие). Каков здесь
выход? — Честно говоря, не могу ответить на этот вопрос. Без государственной
поддержки или создания каких-то специальных условий для инвесторов, чтобы они
были заинтересованы, не знаю, как сдвинуть эту проблему с этапа, по крайней
мере, доклиническаих испытаний.
Академик РАН В.П. Чехонин, организатор
сессии. Когда проходил первый Президиум РАН, на котором была поставлена
проблема робототехники в стране — был единственный робот у члена-корреспондента
Д.Ю. Пушкаря. Сегодня их в стране 26 и имеем доклинически испытанный робот,
который является платформой для движения вперед. Все это произошло непросто, а
благодаря взаимодействию специалистов в области фундаментальных наук,
специалистов в области техники, точной механики и, конечно, потребителей, а
также ученых в области медицинской науки. Без такого союза, без планового
создания комплексной программы, посвященной механотроники в биологии и
медицине, которая была создана после заседания Президиума 2012 г., невозможны
были бы те достижения, о которых мы говорим сегодня.
Сегодня
появилась платформа, чтобы в ближайшем будущем получить наш российский робот и
внедрить его в практическое здравоохранение — есть все условия, есть базис. Не
случайно сегодня в работе Президиума приняли участие представители Министерства
здравоохранения, Министерства торговли, которые поддерживают эти проекты.
Представитель бизнеса, который представляет «Ростех», тоже высказался с позиции
поддержки. Словом, созданы условия, чтобы организовать структуру (рабочую
группу), которая будет развивать сегодняшние наработки. Направление может быть
платформой для формирования или вхождения в Стратегию научно-технологического
развития страны, материал накоплен большой, платформа может быть в ближайшее
время рассмотрена на межведомственном совете под руководством академика А.А.
Макарова.
Академик РАН А.М. Сергеев. По составу
рабочей группы: давайте обязательно включим представителя Отделения нано- и
информационных технологий. И обязательно надо включить представителей тех
ФАИВов, которые сегодня были, и госкорпорации «Ростех».
Особо
поблагодарим Сергея Александровича Краевого за выступление. Мы много слышали
призывов к Минздраву, что он должен возглавить и обеспечить проведение
доклинических и клинических испытаний, может быть, определить и поддержать
некий госзаказ. Роль Минздрава действительно исключительно важна. Фактически
продемонстрирован прототип — интересный, обладающий массой современных
преимуществ, видимо, более дешевый. Выразим признательность коллегам, прежде
всего члену-корреспонденту Д.Ю. Пушкарю, за великолепную разработку, а также
коллегам, которые позволили эту разработку сделать и продемонстрировать.
Вы знаете, у нас
создано семь межведомственных советов по Стратегии, один из них — по
персонифицированной медицине. Советы начинают работать. Если советы успеют
обсудить, а организационный совет успеет до июня месяца принять решение, то уже
со следующего года через Минобрнауки возможна организация подпрограммы. Мне
кажется, что степень готовности, которая сейчас есть по робототехнике,
достаточна для того, чтобы мы попытались выполнить эту программу. Это как
минимум. Мне кажется, что мы должны по минимуму включить вопрос, связанный с
медицинской робототехникой, в один из первых проектов, который сейчас будет
обсуждаться на межведомственном совете под руководством А.А.Макарова.
И эмоционально:
удельное отставание от Европы и США — в несколько сотен раз. Там большая часть
операций по урологии, гинекологии делается роботами, и неизбежно весь мир к
этому придет. Что касается микрохирургии — абсолютно все будет делать
робототехника. Отставание колоссальное! Поэтому мы стоим либо перед
перспективой, что у нас будет не 26 «Да Винчи», а 2 600 «Да Винчи», и мы сядем
на эту «иглу», либо у нас есть шанс, сконцентрировавшись и при активном участии
Минздрава, в рамках новой Стратегии поддержать наши современные разработки и,
прежде всего, разработку Дмитрия Юрьевича.
В обсуждении приняли участие:
ак. Г.Я.
Красников, ак. В.Е. Фортов, ак. М.П. Кирпичников, ак. А.Л. Стемпковский, ак. В.И.
Стародубов, д.ф.-м.н. В.Ф. Вдовин.
х х х
На заседании рассмотрен вопрос о присуждении Большой
золотой медали Российской академии наук имени Н.И. Пирогова 2017 года (представление
Экспертной комиссии) академику РАН Александру
Николаевичу Коновалову за фундаментальные и прикладные исследования в
области нейрохирургии, неврологии, клинической физиологии нервной системы и разработку
нового направления — микронейрохирургия.
Академик РАН
Александр Николаевич Коновалов является выдающимся нейрохирургом, ученым с
мировым именем, посвятившим свои многолетние исследования разработке
фундаментальных и прикладных аспектов нейрохирургии, неврологии и клинической
физиологии нервной системы. Он научно обосновал, развил и внедрил в практику
новое направление — микронейрохирургию, что позволило не только сделать
доступным для щадящего хирургического вмешательства практически любое
образование мозга и любую зону внутричерепного пространства, но и развить
современную клиническую физиологию и патофизиологию гипоталамо-гипофизарной
области и ствола мозга человека.
Исследованиями А.Н.
Коновалова, его учеников и сотрудников разработано современное учение о
компенсаторно-приспособительных процессах ЦНС при очаговых поражениях головного
мозга, которое лежит в основе концепции эффективной системы восстановительного
лечения. При его личном участии и руководстве в последние годы достигнуты
существенные успехи в хирургическом лечении сосудистых поражений головного
мозга, труднодоступных опухолей ЦНС (опухолей основания черепа, хиазмально — диэнцефальной
и пинеальной областей, краниофациальных локализаций), опухолей и хронических
гематом ствола мозга. За 50 лет активной хирургической деятельности им лично
прооперировано более 10 000 больных с наиболее сложной нейрохирургической
патологией.
А.Н. Коновалов
создал школу современных нейрохирургов. Под его научным руководством защищено
45 кандидатских и докторских диссертаций. Он является автором 379 научных
работ, в том числе 15 монографий, руководств, справочников и учебников,
опубликованных в отечественной и зарубежной печати. В течение 39 лет он являлся
директором Научно-исследовательского института нейрохирургии имени академика
Н.Н. Бурденко. Благодаря его усилиям, Институт оснащен современной диагностической
техникой и новыми оперативными технологиями, что принципиально изменило
лечебные возможности учреждения.
А.Н. Коновалов добился строительства и ввода в
строй в 1999 году нового хирургического корпуса на 300 коек с операционным
блоком на 14 операционных и хорошо оснащенным реанимационным отделением. По его
инициативе открылся специально построенный первый в России радиохирургический
корпус, оснащенный гамма-ножом и линейным ускорителем. Организован и
функционирует телемедицинский центр.
А.Н. Коновалов
пользуется большим авторитетом в России и за рубежом. Он является
вице-президентом Всемирной федерации нейрохирургических обществ и Европейской
ассоциации нейрохирургических обществ; президентом Ассоциации нейрохирургов
России, а также членом нейрохирургических обществ США, Европы и Азии.
Удостоен
высших отличий нейрохирургического мира — «Почетной медали» Всемирной федерации
нейрохирургических обществ, медали имени Г. Оливекрона (Швеция, Стокгольм).
Более 30 лет А.Н. Коновалов является главным редактором журнала «Вопросы
нейрохирургии имени академика Н.Н. Бурденко», членом редакционных коллегий ряда
иностранных специализированных журналов.
Награжден орденами «Трудового Красного
Знамени», «Дружбы народов», «За заслуги перед Отечеством» III и II степеней.
Ему присуждена Российская независимая премия «Триумф» и премия имени Святослава
Федорова. Он удостоен международной премии «Профессия – Жизнь», награжден
Золотым Почетным знаком «Общественное признание»; в 2013 году присвоено звание
Героя Труда Российской Федерации.
На заседании рассмотрен вопрос о присуждении Большой
золотой медали Российской академии наук имени Н.И. Пирогова 2017 года (представление
Экспертной комиссии) профессору Маджиду Самии (Madjid Samii, ФРГ) за работы
фундаментального характера в области нейроонкологии, реконструктивной
нейрохирургии имикронейрохирургии с использованием современного
высокотехнологического комплекса навигационных и мониторинговых методик.
Маджид Самии — выдающийся немецкий
ученый-нейрохирург, профессор, президент Международного института нейронаук
(Ганновер, Германия), автор более17 книг и более 500 научных публикаций в
области нейрохирургии. Он известен исследованиями в области нейроонкологии и
реконструктивной нейрохирургии. Им внесен большой вклад в развитие
микронейрохирургии с использованием современного высокотехнологического
комплекса навигационных и мониторинговых методик.
Мировое признание научных и
хирургических заслуг профессора М. Самии выразилось в избрании его президентом,
а в дальнейшем почетным президентом Всемирной федерации нейрохирургических
обществ (ВФНО), почетным президентом Континентальной Африканской Ассоциации
нейрохирургических обществ, почетным членом Ассоциации нейрохирургов России и
многих других научных обществ Европы, Америки, Азии, членом редакционных
советов мировых научных журналов, а также почетным доктором и профессором в 21
университете по всему миру. В 2011 году ВФНО учредил Почетную медаль имени МаджидаСамии
за выдающиеся заслуги в области нейрохирургии.
В настоящее время профессор Маджид Самии
является президентом международных институтов нейронаук в Германии, Китае,
Иране; президентом Совета попечителей Фонда помощи детям; почетным директором
нейрохирургической клиники госпиталя Нордштадта в Ганновере; почетным
президентом Германского общества хирургии основания черепа; почетным
президентом Германского общества по компьютерной и роботохирургии.
Профессор М. Самии ведет огромную
образовательную работу, обучая молодых нейрохирургов и выступая по различным
темам нейрохирургии в качестве приглашенного лектора и почетного гостя на
международных конференциях и конгрессах.
Особенно следует
отметить постоянное деловое внимание профессора Маджида Самии к российской
нейрохирургии.
Он способствовал организации в Москве и Санкт-Петербурге курсов
ВФНО для практических нейрохирургов, а также был активным организатором научных
Российско-Германских симпозиумов в Москве и Ганновере. Сам он неоднократно
посещал Россию как приглашенный лектор и почетный гость.
В 2008 году ему было присвоено
звание Почетного профессора Национального медицинского исследовательского центра нейрохирургии имени академика Н.Н.
Бурденко, в 2012 году М. Самии был награжден Почетным дипломом и медалью РАМН.
Члены Президиума
обсудили и приняли решения по ряду других научно-организационных вопросов.
ВИДЕО (Научное ТВ РАН, выпускающий редактор Анастасия Барашкова)
Фото - Николай Малахин