Версия для печати
Вернуться к списку

«ХОТИТЕ ПОВЫСИТЬ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ — ИЩИТЕ ПУТЬ К ДУШЕ»

Членкор РАН Георгий Клейнер убежден в необходимости гармонизации экономической системы.

В правительстве обсуждается национальный проект повышения производительности труда. Этот показатель в России самый низкий среди европейских стран. И разрыв постоянно увеличивается. Можно ли решить проблему роста производительности труда в рамках национального проекта, «Огонек» выяснял у Георгия Клейнера, членкора РАН, заместителя научного руководителя ЦЭМИ РАН, завкафедрой Финансового университета при правительстве РФ

— Почему мы все догоняем и никак не догоним Европу по производительности труда? Можно ли этот показатель повысить?

— На эти вопросы могут быть разные ответы. Например, формальный. Берете национальный доход, или ВВП, делите на количество занятых в народном хозяйстве и получаете выработку на одного работника. Если такой показатель считать критерием эффективности экономики, то очень скоро вы придете к странному результату: этот показатель может повышаться либо за счет увеличения делимого (ВВП), либо за счет уменьшения делителя (число занятых работников). Второе предпочтительнее, потому что каждый занятый работник — это лишние затраты. Нет работника — нет затрат, нет затрат — нет проблем. Таким же свойством обладают все экономические показатели, построенные как отношение производства к затратам, например фондоотдача и другие. Если ориентироваться на них как на цель, мы очень скоро придем к вымыванию работников из производства. Получается, что они эффективной экономике не нужны. Индекс производительности труда важен и необходим для аналитики, для межрегиональных или межстрановых сравнений, но он не может быть целью государственной политики.

— А может быть целью повышение производительности труда? Может решение этой задачи стать содержанием нацпроекта?

— Нацпроект — это совокупность масштабных мероприятий, имеющих конкретную цель, конкретные сроки и лицо, ответственное за результаты. Например, Олимпиада в Сочи. Построили стадионы, лыжные трассы, Олимпийскую деревню, дороги, соревнования провели успешно, подсчитали расходы и доходы, проект закрыли. То же самое можно сказать о чемпионате мира по футболу 2018 года. Если вы через 6 лет достигнете цели и производительность труда повысится, например, в 1,5 раза, вы проект закроете? С производительностью труда связано много сложных проблем. СССР отставал от США в лучшие времена по производительности труда на 40 процентов, это считалось большой проблемой, ее пытались решать, были и успехи, и провалы. Сейчас мы отстаем в разы. Сколько лет будем догонять? И каким способом? Думаю, что этот срок не измеряется годами. Что касается способов, то они связаны прежде всего с улучшением условий труда. От этих условий зависит и производительность.

— Все так плохо?

— Да, потому что решение задачи — повышение производительности труда в масштабах всей страны — будет поручено «большой четверке». Я знаком с деятельностью этих компаний. Их консультации важны, полезны и необходимы. Можно порадоваться, что они получат госзаказ. Они обладают колоссальным опытом работы в разных странах, обобщенным в методиках управления предприятиями. Но я много раз убеждался, что эти методики, эти стандартные рецепты, примененные в нашей стране, на российской почве не приживаются. Для нашей экономики это почти всегда оказывалось непродуктивно.

— Почему?

— Потому что эти методики вступают в противоречие с базовыми основами сознания, мировоззрения российских работников, инженеров, менеджеров и собственников. В западных методиках нет такой статьи, которая организовала бы их в единый ансамбль. Эти особенности слишком глубоки, они вытекают из истории развития нашего государства, общества, национальной экономики. Этот багаж, или бэкграунд, влияет на всех нас, мы все носители этих исторических особенностей. И если мы хотим улучшить производство хоть на одном предприятии, хоть в отрасли или в целом в стране, нельзя эти особенности не учитывать.

— То есть у нас не только особый путь, но и менеджмент должен быть особый?

— Экономика — это сфера отношений между людьми. Люди — не автоматы. Я когда-то сформулировал, что российский менеджмент — это путь к душам людей. Если вы этот путь отвергаете, получается инструкция по административному управлению. Поначалу кажется, что она «благотворно» влияет на производство, но это лишь кажется, потому что скоро она превращается в свою противоположность, она разваливает производственные процессы. Если вы хотите, чтобы на предприятии была высокая производительность труда, чтобы она выражалась в выпуске качественных товаров, известных или совершенно новых, которые будут отвечать спросу потребителей, надо работать с людьми, искать путь к их душе — и к конкретному человеку, и к коллективу, у которого тоже есть душа.

— Как священник в церкви?

— Скорее, здесь требуется философское понимание экономики. В ней есть четыре вида материи — живая, неживая, духовная и социальная. Они должны быть гармонично увязаны. Этой гармонии требуют все экономические системы, иначе они разваливаются, перекашиваются. Наиболее заметно это на базовом уровне экономики, то есть на предприятии — там, где создается добавленная стоимость.

— То есть речь идет не только о зарплатах, новых станках и технологиях, но и о чем-то большем, чуть ли не эфемерном?

— Намного о большем. Конечно, важны и фондовооруженность, и организация производства, и прогрессивные технологии. Мне приходилось участвовать в группах, консультировавших предприятия по организации производства. Я убедился, что недостаточно указать: склад должен находиться в этом месте, а сборочный цех — вон там, этот менеджер должен руководить вот такой группой, а тот — другой. Рекомендации такого рода решают сиюминутные проблемы, но в стратегическом плане не дают желаемого результата. И заказчик, и консультанты должны понимать, что необходимо затрачивать усилия, чтобы «собирать», а порой и перестраивать душу предприятия. Если она расплылась, не сконцентрирована, если вы не соберете ее в единую движущую силу, вы никогда не получите стратегических конкурентных преимуществ.

Понимаете, вопреки распространенному мнению, экономика — это не сумма отдельных предприятий. И коллектив завода — не простая сумма людей. Вот Иванов, Петров, Сидоров, Яковлев… Уйдет Иванов — никто и не заметит. А без Сидорова вся работа остановится, коллектив рухнет. Каждое предприятие создает места, на которых трудятся рабочие, инженеры, менеджеры. Но оно создает и инвестиционные места для собственников, которые вкладывают в предприятие капиталы. Все это должно быть взаимоувязано в производстве продукции. Так же и вся экономика в масштабах страны. Все предприятия, как и все люди,— разные, нет двух одинаковых. Одни потребляют продукцию, произведенную другими,— находятся в сотрудничестве; другие конкурируют между собой за поставщика, за инвестора. Возникает сложная система взаимоотношений.

— И именно она создает преграды для повышения производительности труда?

— К сожалению, мы эти преграды не всегда видим. В 1980-х годах партия и правительство ставили задачу повышения производительности на 1 процент в год. Предположим, каждое отдельное предприятие эту задачу выполнило. Насколько повысилась производительность в целом по стране? Нет ответа. Потому что отношения между предприятиями не учитывались. Люди перейдут с одного завода на другой, такой же по профилю, с такой же технологией, но производительность будет другой, потому что условия разные. Если мы действительно хотим повысить эффективность экономики, нам надо решать одновременно четыре задачи: коренным образом изменить управление предприятиями, изменить отношения между предприятиями, изменить отношения между предприятиями и государством, установить отношения между экономикой дня сегодняшнего и экономикой дня завтрашнего.

— Расшифруйте четвертую задачу…

— Заглядывание в завтрашний день очень важно, потому что меняет восприятие и оценки нынешнего дня. Мы стараемся добиться высокой эффективности и на отдельном предприятии, и в целом по экономике. Наивысшая эффективность достигается тогда, когда задействованы все доступные ресурсы. Как Плюшкин говорил: и веревочка в хозяйстве сгодится. Однако полное задействование плохо тем, что не остается свободных ресурсов, а значит, нет возможности развития. Поэтому часть ресурсов должна быть зарезервирована на будущее. Мы должны сейчас об этом думать. Что такое хищническое использование лесов, вод, ископаемых? Это сокращение возможностей будущего. Мы ради сегодняшней эффективности оставляем будущие поколения на голодном пайке. Но надо понимать, какое будущее мы видим, куда будет направлено наше развитие. От этого зависит правильное распределение ресурсов.

— Вернемся к четырем задачам. У них есть решение?

— Да. Фактически мы вплотную подошли к моменту, удобному для проведения административной реформы управления народным хозяйством на всех уровнях — от предприятия (микроуровень) до высшего (макроуровень).

— Что надо реформировать на низшем уровне, на предприятиях?

— Мы уже говорили, там трудится квартет: работники, инженеры-технологи, менеджеры и собственники. Надо изменить институциональные условия их взаимодействия, которые у нас сильно разбалансированы. Каковы права рядового работника? Нулевые. Права технического специалиста? Повыше. Но от их вовлеченности в производственный процесс, от их лояльности зависит работа предприятия и качество продукции. Какую роль они играют в принятии решений? Рабочие — нулевую, инженеры — теневую. Потому что инженеры, если хотят, могут поделиться своими соображениями по качеству, технологиям, производительности, а не хотят — оставят их в тени. А решения принимают менеджеры и собственники. Менеджеры — очень важные люди. Вопреки предубеждениям, их у нас мало. Профессионально и качественно их готовят всего несколько вузов — ГУУ, НИУ ВШЭ, РАНХиГС, Финуниверситет… Несколько тысяч человек в год, а потребность — миллионы. Но проблема не в этом, а в том, что трудно воспитать такого управленца, который бы двигал вперед прежде всего предприятие, а не только свою карьеру и свое благополучие.

Кто такой менеджер — «свой среди чужих»? Кто для него «чужие» — рабочие и инженеры? Он должен привести к процветанию предприятие или работников? Это далеко не одно и то же. Да, как правило, менеджеры такой задачи перед собой и не ставят, потому что их назначают собственники. И увольняют они же. Знаете, какая самая распространенная статья при увольнении менеджеров? По утрате доверия. Что это такое, где оно лежало и где его обронили? Непонятно. Но суть в том, что, если не «потрафил» собственнику, он может тебя в секунду уволить без объяснения причин. Кто такой собственник? Покупатель или приобретатель ценных бумаг предприятия. Да, бывают покупатели квалифицированные и не очень (которые покупают не то, что хотели). У нас собственников, в отличие от менеджеров, работников, инженеров, никто не обучает. Однако, купив акции, человек получает колоссальную власть над ресурсами — материальными, финансовыми и, самое главное, человеческими. Водитель, севший за руль автомобиля, приобретает власть над пешеходами. Нарушая правила движения, может покалечить или даже убить одного или несколько человек. От неумелых действий собственника могут пострадать сотни и тысячи людей и их семьи. Где «правила дорожного движения», которые собственник должен изучить и практически выполнять? Их нет.

Если мы говорим о повышении производительности труда, то надо в первую очередь установить нормальные отношения между людьми на производстве. Я отдаю себе отчет в том, что на страже существующего порядка стоит прежде всего Гражданский кодекс и многие другие нормативные акты. Есть еще Трудовой кодекс, но он чаще поддакивает собственнику, чем защищает права других участников экономического процесса. Беда в том, что наши люди привыкли к такому положению вещей, это уже сформировавшаяся традиция. Ограниченная ответственность собственников рождалась в 90-х годах прошлого века, она была допустима в условиях переходного периода. Но мы уже давно сформировали новый экономический уклад, а этот анахронизм остался.

— То, о чем вы говорите, затрагивает интересы огромного количества людей — и очень влиятельных.

— А вы хотите повысить производительность труда, ничего в отношениях людей не меняя? Это невозможно. Так же как невозможно движение промышленности вперед без решения второй задачи — организации отраслевого управления. Оно у нас просто сведено к минимуму. В традиционном понимании отрасль — совокупность предприятий, производящих однородную продукцию. Что должны делать два предприятия одной отрасли? Конкурировать между собой. Какое там управление! Это ристалище, где бьются насмерть. Каждый за себя и один против всех. Сильный поглощает слабого, и праздные римляне показывают победителю восклицательный знак.

Так вот, это не имеет ничего общего с нормальной человеческой экономикой. Она — сложная система органического типа. В ней есть сильные и слабые предприятия, одни подтягиваются, другие не могут. Отраслевое управление должно создавать условия и возможности, чтобы организационно-технологический уровень всех предприятий был относительно ровным, без провалов. Чтобы он был высоким, для этого нужно прилагать усилия. Прежде всего нужно восстанавливать разрушенную отраслевую прикладную науку. Механические действия по повышению производительности труда без науки не дадут никакого результата. Реформа административного управления должна затронуть и отраслевой сектор.

— Поставить каких-то отраслевых управляющих?

— Когда-то у нас было понятие «генеральный конструктор». Я не хочу сказать, что все наше экономическое пространство должно быть засеяно генеральными конструкторами. Но есть критические направления, критические технологии, которые должны развиваться под опекой людей, обладающих знаниями, опытом, организационными способностями и патриотизмом. Люди, которым и должно быть доверено право управлять отраслями как совокупностью однородных предприятий.

— Как были Королев, Туполев…

— Да. Я в свое время работал в Институте электронных управляющих машин. Директором там был Борис Николаевич Наумов. Его имя не так известно, как Королева. Но единая цепочка производства от идеи до промышленного исполнения была под его неусыпным контролем.

— Некоторые считают, что эти вопросы решит рынок и цепочка сложится сама собой…

— Может быть. Лет так через пару миллионов. Я думаю, институт генеральных конструкторов — это, по сути, и есть отраслевое управление. У генерального конструктора должен быть институт, организация людей, которые ему помогают. Но это опять же требует изменения организации управления народным хозяйством.

— А как же рынок, который мы столько лет выстраивали?

— Рынок — это воздух. Когда мы разговариваем, нас разделяет воздух, но без него у нас не получился бы разговор, мы не услышали бы друг друга. Так же и в экономике. Без рынка не будет связи между отдельными субъектами экономики. Достаточно ли рынка, чтобы эти связи сами организовались в нужные нам цепочки? Нет. Для этого следует приложить сознательные усилия. На это и должен быть нацелен огромный штат чиновников, который у нас сейчас есть. Они должны стремиться к этому, а не подменять главной цели, которую я обозначаю как путь к душе, своими бюрократическими выгодами.

— Чиновник — к душе?

— Забавно: когда мы объясняем руководителям подразделений, что они должны найти путь к сердцу своих подчиненных, они реагируют по-разному, но никто никогда не сказал, что это глупость. Попробуйте сказать министерскому человеку, что он доложен думать о душах руководимых им людей, предприятий. Он вас просто не поймет. Он привык к другому стилю: я сказал, а вы должны исполнять. Никакой эмпатии, нет даже попытки поставить себя на место того исполнителя. Эти элементарные основы менеджмента там, наверху, напрочь отвергаются.

Мы сейчас говорили о плохой организации управления на предприятиях. Но что происходит на министерском уровне? Почему у нас такая структура правительства? Почему в ней столько вице-премьеров? Научных обоснований я не вижу. Создается впечатление, что структура создана для того, чтобы обеспечить достойные места для некоторых людей.

Этот вопрос, безусловно, должен находиться в сфере организационной науки. И административная реформа должна начинаться с разработки концептуальных научных основ организационной структуры управления в сегодняшней России. Тогда, возможно, появятся принципиально новые, необходимые сегодняшнему дню решения. Скажем, можно организовать управление на макроуровне по принципу проектов, создать проектный офис. Однако одного проектного офиса недостаточно. Экономика должна развиваться непрерывно в пространстве и во времени. Поэтому на том же уровне должен быть и другой офис — процессный, регулирующий в постоянном режиме взаимоотношения между субъектами. Третий — организационный, который будет курировать вопросы создания и развития субъектов экономики. Можно по-разному организовать руководство экономикой. Но надо, наконец, чтобы вопрос был поставлен и решен управленческой наукой.

— А кто будет выстраивать отношения с будущим? Писатели-фантасты?

— У меня была совместная статья с Александром Захаровым, вице-президентом ИК «Еврофинансы», называлась «Конструирование будущего — задача настоящего». Это дело общественных наук. Ученые видят связи между явлениями и перспективы развития. Явления исчезают, связи остаются. Из них и может выстраиваться будущее. У нас общественные науки всегда были на последних местах, вне развития. Поэтому мы плохо представляем себе будущее, живем одним днем.

— И какая здесь связь с экономикой?

— В нашей истории отсутствие видения будущего уже много раз превращалось в отставание от развитых стран. Наши инженеры и ученые изобретали радио, телевидение, самолеты, вертолеты, паровозы… И все это отвергалось. Оно возвращалось к нам, проделав петлю на Западе, где организационно-экономический механизм принимал эти изобретения и доводил их до массового потребления. К нам они приходили в качестве импортируемых технологий, товаров, услуг. А сейчас у нас вообще беда с наукой, особенно с наукой об обществе. В самой РАН своего будущего не знает никто — идет ли речь о лаборатории или институте. Поэтому и образ будущего разбивается у нас на осколки.

— Наше отставание от развитых стран по производительности труда — это результат утраты управления в экономике?

— Есть две стороны. Одна действительно касается организации управления. А вторая касается самих работников. Знаете, этот вопрос на Западе много лет задают и формулируют его так: это у вас народ такой безрукий или устроено что-то неправильно? Я думаю, народ у нас талантливый. Больше того, мы показываем прекрасные результаты, когда речь идет о единичных, уникальных продуктах. Можем создать один выдающийся КамАЗ, который выиграет автогонку, провести один чемпионат мира по футболу, построить один Крымский мост… Но когда речь идет о массовом продукте, тут мы теряем к нему интерес и, как следствие, теряем качество. Это еще один повод, чтобы скептически относиться к таким обобщающим показателям, как производительность труда: там, как в общем котле, смешиваются и высокие достижения, и механическая повседневная работа. Если выбрать правильную стратегию развития, в которой мы ориентировались бы на использование творческих, духовных достижений, то мы могли бы сравняться с Западом. Конечно, человек и страна не могут жить только творческими продуктами, только произведениями науки, литературы, искусства, как не могут жить только за счет продажи углеводородов. Нам надо организовать гармоничное развитие всех отраслей экономики. Но пока такая задача перед людьми, перед страной не ставится.

— Как же не ставится? Вот готовый нацпроект, даже и деньги на него уже выделены…

— Каждый национальный проект должен стать источником вдохновения для страны. Видели соревнования по бегу с препятствиями? Бегун перед каждым барьером делает вдох. Вдохновение — от слова вдох. Без вдохновения невозможно преодолеть препятствие. Вдохновение должно охватить всех нас, граждан этой страны, если мы видим путь, понимаем цели, разделяем их, если цели достижимы и оснащены тем, что называется «дорожной картой».

Это вопрос стратегического планирования развития страны, которое пока у нас не очень получается. Если у корабля нет цели — не будет ему попутного ветра, любой ветер будет мешать его движению. Тогда мы получаем ситуацию, в которой все окружающие нас силы враждебны и мешают нам жить.

Движение страны, ее развитие — это не путь из точки А в точку Б. Нет точки Б. Невозможно описать в точных координатах, куда мы придем. И документы, в которых пытаются это обозначить, часто готовятся людьми, которые не понимают особенностей развития социально-экономических систем. Национальный проект — замечательная категория, но не для решения задачи повышения производительности труда в масштабах страны. Производительность труда — это вершина айсберга, в толще которого находятся и национальное богатство России, и институты, и отечественные традиции, и психология участников хозяйственной деятельности. Надо понять, какой должна стать экономика в будущем. Но такая тема должна исследоваться наукой, обсуждаться экспертами, политиками. Затем ее надо вынести на общественное обсуждение. В конечном счете она должна стать основой для нового мировоззрения общества. Следствием этого и станет повышение производительности труда.