http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=fceda3f8-15e4-4952-9587-51207d5c445b&print=1© 2024 Российская академия наук
Антон Попов - ученый-биофизик из Нальчика - понял, насколько важна популяризация науки в регионах СКФО, и начал свой необычный проект. В Кабардино-Балкарии находится одна из крупнейших подземных лабораторий по изучению нейтрино, а также Центр прогрессивных материалов и аддитивных технологий, где занимаются суперконструкционными полимерами для космической отрасли и медицины. Но, к сожалению, даже местные жители мало что знают об этом. Попов решил исправить ситуацию.
В детстве Антон мечтал стать хирургом, но понимал, что в медицинский вуз поступить не так-то просто, и сначала отучился в медколледже. А затем его мама настояла, чтобы он подал документы на биофак Кабардино-Балкарского госуниверситета, который Попов окончил с отличием.
- Мой преподаватель в вузе постоянно повышала свой профессиональный уровень и проходила курсы в научном центре Российской академии наук в Пущино, специализирующемся на биологии. Она мне посоветовала поехать учиться туда. Я принял решение поступить в магистратуру в этот центр, а потом работать в Институте теоретической и экспериментальной биофизики РАН, - рассказывает Антон.
Он сетует, что на Северном Кавказе мало интересуются наукой и плохо понимают, как функционируют лаборатории и высокотехничные производства, отсюда недофинансирование научных учреждений. Поэтому он и стал заниматься популяризацией этих направлений.
- Разработал проект, суть которого в том, чтобы далеким от науки людям рассказывать о современных разработках, но делать это не в скучных аудиториях, а в самих научных центрах или цехах. Так появился мой лекторий Science Talks, где в помещениях НИИ и на наукоемких производствах, то есть в соответствующем антураже, ученые интересно рассказывают о технологических достижениях, - продолжает Антон.
Попробовал биофизик организовывать такие лекции... в баре, и они хорошо пошли, посетителям понравилось. Затем была встреча на реальном производстве в окружении станков и аппаратуры.
- Мы поставили стулья, сделали подсветку, организовали напитки, словом, создали непринужденную атмосферу. Получилось настолько классно, что после лекции несколько часов гости продолжали обсуждать услышанное. Потом начался коронавирус, и проект поменял формат - я стал делать включения из институтов, первой в объектив попала моя лаборатория. Сейчас уже 23 стрима состоялось, причем из разных уголков России. Из Нальчика тоже было включение - из научно-образовательного центра "Полимеры и композиты" КБГУ. Последнее же состоялось из MIT - Массачусетского технологического института. Точно сделаю стрим из республиканской нейтринной обсерватории. Еще хочу сделать включение с осетровой фермы в Тырныаузе - это крутое производство рыбы и икры прямо в горах, - говорит Попов.
Антон хочет изменить стереотипное представление об ученых, которых многие видят этакими замученными ботаниками, находящимися на своей волне и общающимися с помощью непонятных терминов. На самом деле это совершенно не так. Настоящие ученые обычно с удовольствием идут на контакт и рассказывают о том, чем занимаются.
Не отказывается биофизик и от идеи развивать science-бар:
- Реализации проекта помешал коронавирус, но я за него держусь и планирую вернуться к нему, когда эпидемия пройдет. Хотел пригласить опытного спикера из Москвы с рассказом о том, как варить стекло. Еще три лектора должны представлять Кабардино-Балкарию - это сотрудник полимерной лаборатории, сотрудник нейтринной обсерватории и провизор. Жителям региона нужно поверить, что в республике тоже есть наука. Это поможет школьникам выбрать будущую профессию. Сейчас на Северном Кавказе, да и в целом в России, науке не хватает кадров и финансирования.
Попов работает в лаборатории роста клеток и тканей. Биология, по его словам, высокотехнологичная сфера, где существует прямая корреляция между финансированием и получаемыми результатами. Те же реактивы, реагенты и материалы практически полностью закупаются за границей.
- Это сильно стопорит наших ученых. За рубежом исследователь заказывает реактив и получает его на следующий день, у нас же его можно ждать два-три месяца, и это в Москве и Подмосковье, а в регионах еще дольше, - сетует Попов. - И если мы одновременно с иностранной лабораторией получим какие-то данные, то на их оценку уйдет уйма времени - наши коллеги в других странах уже проведут аналитику и проверят гипотезу. Мы же теряем много месяцев, а потом можем зайти в тупик, если гипотеза не подтвердится, хотя могли бы в это время искать уже другие пути.
Есть огромная проблема с приборной базой. Министерство образования ее понимает, но до решения далеко.
- Большинство техники для работы приобретается также за рубежом. В России делают только что-то простое, например магнитную мешалку или водяную баню. А вот планшетный спектрофлюориметр, который измеряет флюоресцентное свечение молекул, отечественные производители не выпускают. Стоит он больше трех миллионов рублей, для моей лаборатории это большая сумма. Часто такое оборудование несколько научных учреждений покупают вскладчину, потом к нему выстраивается очередь из ученых. Отсюда накладки. По-хорошему, такие аппараты должны быть в каждом центре. Но на это нужны миллиарды рублей.