Версия для печати
Вернуться к списку

Исследуешь – значит молодой!

В последнее время мы все чаще сталкиваемся со словосочетанием «молодой учёный». Проводятся конференции «молодых учёных», о поддержке «молодых учёных» говорит Президент, эта категория специалистов неизменно присутствует в заявках на гранты. Однако что же она сегодня означает на деле – не всем до конца ясно. В советские годы существовал совершенно определённый критерий «молодого учёного»: таковым, согласно постановлению министерства, считался обладатель высшего профессионального образования, которому ещё не исполнилось 35 лет. Это понятие было необходимо, в основном, чиновникам для расчёта заработной платы, составления таблиц трудовых разрядов и статистических отчётов. Однако с тех пор этот критерий благополучно исчез из обращения, сохранившись сегодня только в заявках на гранты и сроках приёма в аспирантуру. Более того, при выработке определения «молодоучёности» в СССР, где существовало государственное распределение специалистов на профильную работу, не рассматривался вариант, что кандидат наук отправится торговать на рынок, чтобы прокормить семью, и не будет работать в науке. Поэтому ограничения по возрасту было вполне достаточно для критерия. Но даже если так, то всё равно возникает вопрос: правомерно ли считать «молодым учёным» доктора наук, защитившегося в 31 год и имеющего к этому времени два десятка цитируемых статей, и ставить его тем самым на одну линию со вчерашним выпускником? А как быть с историками, которые открыто называют «молодым» или «новым» поколением в сегодняшней исторической науке пятидесяти- и шестидесятилетних докторов наук? Очевидно, что советский критерий здесь не сработает.

Так кто же такой «молодой учёный» сегодня, с точки зрения самих учёных? Как они понимают это выражение? Да и вообще, нужно ли нам для чего-то отделять «молодых» учёных ото всех прочих?

Роман Борисович Казаков, историк, старший преподаватель кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института РГГУ (г. Москва):

"У представителей гуманитарных и естественных наук представления о молодом учёном разные. У историков, например, состоявшийся исследователь, который вот-вот начнёт выдавать новое научное знание, – это человек после защиты докторской диссертации. Вот он защитился, то есть достиг определённого уровня в своих наработках, который позволяет ему рождать новое знание, а потом он садится и порождает. Покажите мне физика, который в пятьдесят лет начнёт порождать новое знание. Самый продуктивный возраст у нас – это пятьдесят-шестьдесят лет. Историк и в семьдесят пять лет вполне способен совершать открытия. А пока он их совершает – он молодой.

Я вообще не очень понимаю, для чего нужна эта категория, «молодой учёный». Если для выдачи грантов – это одна категория, если для науки – другая. Наука – это огромная система, и сейчас она структурирована по-иному, нежели ещё двадцать лет назад. Государство (а зачастую и общество) просто не успевает отследить эти изменения, и не должно успевать, поэтому всё ещё использует штампы, понятные только ему самому: «молодой учёный» - «старый учёный», наука «фундаментальная» - «вузовская» - «прикладная». Вот для гуманитария, например, такого разделения нет: я чего понаисследовал, то и преподаю. Здесь преподают маститые исследователи, которые исследуют, и аспирант тоже и исследует, и преподаёт. В этой системе есть наука, и всё. И снимается проблема «молодой»-«немолодой». Исследуешь – значит молодой.

Более того, сегодня стираются постепенно грани между научными дисциплинами. Ни одна техническая наука в XX веке не смогла решить ни единой глобальной проблемы, находясь в методологическом отрыве от гуманитарного знания. Не просто так сегодня ректор Самарского университета говорит, что для развития ракетостроения ему нужны сильные гуманитарные знания. Ему нужно, чтобы его конструкторы знали не просто, как соединять детали и делать расчёты, но и понимали, что известно о том, в какой мир мы запускаем эту ракету. Постепенно приходит понимание, что только единая, целая наука способна решить какую-то проблему. По отдельности ничего не получится. А Вы предлагаете разделять на категории, сортировать, подгонять под шаблоны".

Владимир Эрнстович Федосов, ассистент кафедры геоботаники биологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, стажёр Института физико-химической биологии им А.Н. Белозерского, младший научный сотрудник Таймырского заповедника (г. Москва):

"Молодой учёный в биологии? Ну, биологи в данной ситуации выступают как подчинённое лицо по отношению к тем, кто требует от них этого определения, а те ставят те или иные стандарты, в зависимости от конкретной ситуации. Понятие «молодой специалист» в биологии вообще происходит из грантов, которые этим самым специалистам заявляют некие преимущества по сравнению со всей остальной частью научной общественности. Но в принципе, молодые специалисты здесь укладываются в рамки от аспиранта или соискателя, через постдоков, а верхняя планка возраста зависит от конкретного места заявки, которая указана в гранте: до 35-40 лет.

Если же абстрагироваться от официальных штампов, которые кроме как для бумаг не нужны, то лично я считаю, что молодой учёный – это стадия реализации собственных амбиций. Человек в шестьдесят лет может иметь столько же публикаций, сколько человек в двадцать лет, но при этом не будет уже перспективной фигурой для развития направления. Скорее наоборот. Молодой учёный – это, прежде всего, подающий надежды учёный. Хотя, в общем-то, для развития биологии, как науки, эта формулировка абсолютно бесполезна, если только мы не хотим подчеркнуть перспективность учёного. Но для этого можно сказать «перспективный учёный». Наука – она одна, в ней есть учёный, а учёный – это тот, кто добывает научное знание, и совершенно не важно, сколько ему лет.

Вообще, в каком-то смысле, наука – есть смысл существования общества. Поясню концептуально, с позиции теории Вернадского. Вот есть теория фрактальности, исходя из которой, Вернадский описывает жизнь в целом, как некий суперорганизм. У организма есть свойство размножения или самовоспроизводства. А согласно теории панспермии и существования жизни в космосе в целом, время существования космических тел, так или иначе, конечно. В чём есть смысл появления разумной жизни (лично, на мой взгляд), вообще жизни на Земле? Ответ на этот вопрос, по-моему, один: распространение этой жизни с одного космического тела на другое. Как гарант сохранения этой жизни после разрушения того космического тела, к которому она в данный момент привязана. И в этом контексте наука, вся наука в целом – тоже есть единый организм, и служит методом достижения нашей сверхцели. И мне потому не очень понятно, как, например, сегодня государством выделяются «приоритетные направления» в развитии науки: нанотехнологии мы будем развивать, а биологию – не будем".

Дмитрий Михайлович Вишневский, математик, научный сотрудник лаборатории вычислительных методов геофизики Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А.А. Трофимука СО РАН (г. Новосибирск):

"Я полагаю, что какое-то отделение «молодых» от «немолодых» может существовать, чтобы первые учились некоторой самостоятельности. Чтобы они могли почувствовать себя не только исполнителями под чутким руководством старших товарищей, но и ответственными за принятие решений. А также для того, чтобы результаты их исследований не блекли при сравнении с «крутыми» результатами. Для этого необходимо выделять некие суммы денег на проекты, в которых будут задействованы только «молодые» учёные. Проводить конференции среди «молодых». То есть я вижу критерий в уровне опыта, которым обладает тот или иной учёный, в том числе опыта самостоятельной работы и принятия решений. Приносит ли это разделение, и может ли приносить, существенную пользу в жизни, я не знаю, потому что близко не сталкивался с тем, как оно у нас реализуется..."

В подобном ключе было высказано множество мнений, суть которых сводилась к одному общему знаменателю: деление учёных на «молодых» и «старых», также как и разделение наук на «фундаментальные», «прикладные» или «вузовские» (а в единичных случаях – даже градации по учёным степеням и званиям), самими учёными воспринимается как вчерашний день. Эти категории используются сегодняшними исследователями только в качестве доступного (пока ещё доступного, но стремительно устаревающего) языка диалога с государством и обществом: для получения грантов или сдачи финансовой отчётности, например. «Молодой учёный» для самого учёного – это всего лишь анкетная графа. Иначе говоря, вся принятая сегодня структура науки, которая понятна обществу и государству, для самих учёных уже не несёт никакой смысловой нагрузки.

Сама же наука всё более представляется как единый живой организм, все органы которого – научные методы различных дисциплин. А каждая живая клетка – исследователь, человек, производящий новое научное знание. Один из респондентов заметил, что главная проблема отечественной науки – даже не в недостатке финансирования, а в отсутствии взаимопонимания между государством, обществом и научной общественностью:

"Я не знаю, кто такой «молодой учёный», может быть, в Минобрнауки вам это объяснят лучше. К сожалению, сегодня наука и государство у нас разговаривают на разных языках, у нас разный понятийный аппарат".