http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=fb036ad7-15c7-4d7f-b335-ece5bc16a1bd&print=1© 2024 Российская академия наук
Уже к началу 2007 года и без того нестройные ряды российских ученых должны поредеть на 7%, а к началу 2009 года - на все 20%. Такова "плата" за долгожданное повышение окладов, которое произойдет уже в мае. Фактически зарплаты должны увеличиться вдвое. В академических институтах говорят, что вынуждены идти на сокращения не только кадров, но и затрат на оборудование - чтобы высвободить часть собственных средств. Соль в том, что в 2006 году институтам придется наполовину "тянуть" повышение зарплат на себе, а помощь государства в 2007 году будет зависеть от того, насколько пилотный проект окажется успешным. Только если он окажется успешным и без его, государства, помощи, то зачем ему тратиться? О новых окладах, критериях сокращения ученых и о том, достаточно ли повысить зарплаты, чтобы российская наука стала конкурентоспособной, в интервью Накануне.RU рассказал вице-президент Уральского отделения Российской Академии наук, член совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию Валерий Чарушин.
Вопрос: Валерий Николаевич, насколько повысятся зарплаты и каковы сроки?
Валерий Чарушин: В постановлении правительства от 22 апреля сказано, что с 1 мая в РАН реализуется пилотный проект по изменению оплаты труда ученых. Предусмотрены базовые оклады для категорий научных сотрудников, то есть РАН уходит от единой тарифной сетки, привязанной к минимальному размеру оплаты труда. Согласно единой тарифной сетки, базовый оклад составлял максимум 4 тысячи рублей, с разного рода доплатами средняя зарплата ученого составляла 6-7 тысяч рублей. А у молодых специалистов – 3-4 тысячи. Низкий уровень зарплаты превратился в очень серьезную проблему для всей академической науки.
С 1 мая вводятся новые оклады. Оклад младшего научного сотрудника в 2006 году определен на уровне 4,1 тысяч, а директора научного учреждения – 9,5 тысяч. Плюс обязательные и так называемые стимулирующие надбавки.
Обязательные надбавки включают в себя надбавку за степень, например, доктор наук сегодня получает 1,5 тысячи, а с 1 ноября будет получать дополнительно 7 тысяч. Есть надбавки за вредность, совмещение и ряд других. Стимулирующие надбавки будут зависеть от результативности работы и составлять, в среднем, 60% от оклада. В итоге базовый оклад должен увеличиться примерно в два раза.
С 1 января 2007 года голые оклады еще должны увеличиться – от семи до 16,5 тысяч рублей. А с 1 января 2008 года – от 11,5 до 26,5 тысяч. То есть к 2008 году средний уровень зарплаты ученого должен составить 30 тысяч рублей. Это уже более реалистичные суммы, которые позволят сохранить научные кадры. Особенно молодые.
Вопрос: Вы говорите: позволят сохранить кадры, но ведь институтам придется за три года сократить 20% ученых?
Валерий Чарушин : Да, придется.
На 1 мая в штате РАН числилось 112,370 человек, в уральском отделении – около 7 тысяч. На 1 января 2009 года академия должна насчитывать не более 89,896 тысяч работников – эта цифра записана в постановлении правительства.
То есть каждый год надо сокращать по 7,2% кадров. В уральском отделении РАН к 2007 году должно остаться 6,251 тысяч ученых. Мы сейчас работаем над штатным расписанием.
Вопрос: По каким критериям будут отбираться кандидаты на выбывание?
Валерий Чарушин: Главный критерий – это результативность научной деятельности. В каждом институте будет создана аттестационная комиссия, которая будет рассматривать каждую кандидатуру: научные результаты за последние годы, количество научных трудов и публикаций. На это есть наукометрия, которая подсказывает, как оценить достижения в научной сфере. Например, опубликовал ученый работу, можно оценить, как ее восприняло научное сообщество. На одну работу могут быть десятки и сотни ссылок, а другая остается незамеченной. Играет роль известность и авторитетность журнала, где опубликована работа.
Вопрос: Насколько объективны эти критерии?
Валерий Чарушин: Абсолютно объективных критериев не бывает, но в совокупности они дают более-менее объективную картинку. Деятельность институтов оценивается по 13 критериям, разработанным РАН. Один или два критерия в отрыве от остальных, да еще взятые за короткий период, могут давать искаженное представление. Но за несколько лет уже видно, кто занимается наукой, а кто просто ходит в институт, изображает умственную деятельность, но результата нет никакого.
Вопрос: То есть, Вы находите правильной идею сокращения “не вполне эффективных” кадров?
Валерий Чарушин : Наша страна нуждается в ученых – 112 тысяч ученых для такой большой страны очень и очень немного. А от развития науки зависят буквально все отрасли – и образование, которое не может не опираться на фундаментальные исследования, и “оборонка” – новые военные разработки никто не продаст ни за какие деньги, и здравоохранение. Все стратегические отрасли, связанные с будущим страны, связаны с наукой.
Нет, я считаю, что сокращать ученых непра-вильно, потому что науки много не бывает. Но РАН вынуждена идти на сокращения, так как проблема зарплаты является исключительно острой. То есть, мы идем на жертвы.
Вопрос: А как быть с новыми молодыми кадрами? Выходит, что для них, по крайней мере, до 2009 года, не предусмотрены места в научных институтах?
Валерий Чарушин: Чтобы привлечь молодых специалистов, институты должны сокращать не 7% сотрудников в год, а больше. Конечно, это проблема. Почему многие уже очень пожилые ученые не уходят на пенсию? Да потому что на пенсию ученого прожить невозможно. У нас в институте еще более-менее благоприятная ситуация: средний возраст сотрудников – 42 года. А в других институтах – за 50 лет.
Вопрос: Волнение наблюдается в среде ученых в преддверии сокращения?
Валерий Чарушин: Наверное, каждый задумывается о своей судьбе, но массовых волнений нет. Мы пока обсуждаем. Обсуждаем критерии, суммы надбавок. Кстати, какой-то период стимулирующие надбавки мы будем выплачивать за счет средств института.
Вопрос: То есть, речь идет не только о федеральных деньгах?
Валерий Чарушин: Пока идет процесс реорганизации, мы будем выплачивать надбавки за счет внебюджетных средств. Все нормативные акты, связанные с аттестацией и сокращением ученых, должны быть согласованы. На это уйдет время, и аттестацию мы реально сможем провести только в сентябре.
Вопрос: Достаточно ли повышения зарплат ученым для того, чтобы российская наука стала конкурентоспособной?
Валерий Чарушин: Для того, чтобы наука успешно развивалась, необходимо также современное оборудование, которое должно обновляться каждые пять лет. За последние три года в плане покупки оборудования сделан шаг вперед. В прошлом году мы истратили на приобретение оборудования порядка 200 млн рублей – часть федеральных средств, часть внебюджетных средств институтов. Соотношение примерно два к одному.
Но мы столкнулись с серьезной проблемой: уже с этого года мы должны платить налог на оборудование. А научное оборудование стоит десятки миллионов рублей.
В этом году Институт физики и металлов, к примеру, купил электронный микроскоп за 2 млн долларов. Налог будет исчисляться сотнями тысяч. Сложилась парадоксальная ситуация: если оборудование приобретено за счет федерального бюджета, бюджет выделяет дополнительные деньги для уплаты налога. Но если потратился институт, он должен сам платить налог в течение 10 лет – таков период амортизации. Стоимость оборудования выходит в два раза дороже.
Вопрос: Собирается ли государство увеличить расходы на оборудование, чтобы институты могли экономить на покупке и на налогах?
Валерий Чарушин : Повышение зарплаты предполагает в этом году сокращение затрат институтов на оборудование. Как будет в следующем году, сложно сказать. Но вообще, когда зарплата в структуре затрат института превышает 50% - это плохо, так как любое научное учреждение должно думать о развитии. В последние два года существенно возросли возможности для обновления научной базы, сейчас мы меняем структуру внутреннего финансирования в сторону зарплаты. Ее доля в 2006 году доходит до 65%. В этом году РАН увеличили финансирование, но процентов на 20, а никак не в два раза. Причем, от успеха реализации пилотного проекта на первом этапе будет зависеть финансовая поддержка государства на втором и третьем этапах. Поэтому академия вынуждена идти на разного рода сокращения.
Вопрос: Перед учеными остро стояла проблема невостребованности научных разработок государством. Будет ли она решена?
Валерий Чарушин : Это очень важный вопрос. Раньше мостиком между фундаментальной наукой и производством являлись отраслевые институты, которых насчитывалось 6 тысяч. Их число с начала 90-х сократилось в пять раз, если не больше. А в тех, кто выжил, резко сократилась численность научных сотрудников. За примерами далеко ходить не надо. Институт черных металлов некогда насчитывал более 1000 ученых, сегодня в здании института располагается банк, а сотрудников осталось 50 человек.
Переходного звена, которое обеспечивало воплощение научного результата в продукт, сегодня нет. Сейчас пытаются академические институты создавать малые предприятия, инновационно-технологические центры, но их недостаточно.
Вопрос: Как осуществляется взаимодействие между государством и наукой?
Валерий Чарушин: Государство приглашает нас принять участие в реализации федеральных проектов. Каждый институт в той или иной мере этим занят. Это касается и нацпроектов. Нас приглашают участвовать в конкурсах Минобрнауки, Минатома. Речь идет о том, чтобы формы участия были более выражены.
Доля нашего участия в госпрограммах невысока. Это связано также с тем, что финансирование, в основном, оседает в Москве. Получить поддержку участия в федеральных программах регионам очень непросто. Научный институт с периферии имеет значительно меньше шансов, чем московский.
Вопрос: Каким Вы видите будущее российской науки?
Валерий Чарушин: Все-таки, мне кажется, что есть повод для оптимизма. Региональные власти проявляют обеспокоенность состоянием науки. 23 мая в Екатеринбурге пройдет совещание, посвященное состоянию и развитию отраслевых институтов. Обсуждается развитие технопарков, которые являют собой смесь академической и прикладной науки. Поэтому потихоньку, думаю, все наладится.