Версия для печати
Вернуться к списку

АКАДЕМИК ВЛАДИМИР КОТЛЯКОВ: АРКТИКА - ПОЛЮС ПРИТЯЖЕНИЯ

- Принято считать, что наука, особенно география, должна быть подальше от политики. Но мне кажется, что сегодня самая "острая политика" - как раз география.

- Если представить географию в виде птицы, то у нее два крыла - естественно-научное и социально-экономическое. Можно сказать, это наука, которая простирается "от геологии до идеологии".

- Звучит красиво...

- Это сказано еще в те далекие времена, когда я учился в школе. От геологии до идеологии, и этим наша география отличается от западной.

Еще со времен Петра Великого география в России развивалась как наука точная - рядом с геологией, горным делом. Страна большая, ее надо было изучать, то есть описывать, систематизировать и обобщать получаемые данные. Их путь в науке начинался именно с географии. На Западе было по-другому. Там доминировало социальное крыло географии.

- Джеймс Кук открывал новые земли ради колоний?

- Конечно. Это было завоевание Земли. А наша география - это исследование собственных земель, их освоение. Абсолютно разные направления в науке, не так ли?

В 30-е годы XX столетия развернулась острая дискуссия о том, что такое география. В частности, ее социальная составляющая. Позже, уже во времена лысенковщины, у руководства страны возникла даже идея устроить нечто подобное сессии ВАСХНИЛ. Считалось, что география должна быть наукой утилитарной, обслуживать великие стройки коммунизма.

- И примеры тому были?

- Конечно. Выбирали место для Красноярской ГЭС. Надо было описать, как изменится ситуация, когда она будет построена. Причем все уже было решено, а от географов ждали лишь подтверждения правоты начальства. Было именно так - сам ездил в район строительства. К счастью, сейчас ситуация изменилась - политика начинает уходить от науки. Или наоборот.

- А вы не заблуждаетесь? Я имею в виду нынешнюю ситуацию с Арктикой...

- Обстановка горячая, и она, конечно же, с политикой связана. В советское время политика государства была четкая: Арктика закрыта для иностранцев! Для выполнения этой задачи делалось все, в том числе создание военных аэродромов. Еще во время моей юности был проект "Север-7". В нем, в частности, географам поручалось найти на льдинах площадки для приема самолетов. Мы тогда дали заключение, что это нереально. Но речь шла об очень серьезных вещах: на льдинах намечалось создавать специальные базы, чтобы не допустить иностранного присутствия в Арктике.

- Однако наши соседи всегда туда стремились...

- Конечно. Был я на севере Канады в середине 70-х. Полярная ночь, научная станция. Казалось бы, вокруг никого нет. Но вдруг вижу яркий свет. Мне объясняют: здесь расположена мощная военная база, чтобы обороняться от СССР. Так что противостояние в Арктике существовало всегда. Просто сейчас оно приобрело иные формы. В Арктике нет границ, есть только пространства. А самый близкий путь из Америки до нас - через Арктику.

- Сейчас на смену геополитике пришла экономика?

- Присутствует и то, и другое. Международные соглашения позволяют нам претендовать на те пространства, которые раньше были лишь обозначены. И не воспользоваться этим правом было бы весьма неразумно. На мой взгляд, Арктика становится объектом острейшей борьбы.

- Насколько мне известно, именно вы стояли у истоков той борьбы, дав добро на присутствие там иностранцев?

- В советские времена при выезде за границу было законом четко выполнять все инструкции. Но однажды я нарушил его: это были времена Горбачева. Ясно, что в Арктике присутствуют пять стран - СССР, Канада, США с Аляской, Норвегия и Дания. Я возглавлял делегацию на переговорах. Меня напутствовали: мы признаем только эти страны. Но на переговорах речь зашла о восьми странах. Швеция, Финляндия и Исландия тоже претендовали на равноправие. Ситуация была жесткая. И я взял ответственность на себя и заявил, что Советский Союз не возражает против такого решения. Это была сенсация!

- Как же вы решились на такое?!

- Я почувствовал себя не политиком, а ученым. Здравый смысл говорил о том, что нужно принять именно такое решение. По сути дела, именно двадцать лет назад, после моего отступничества от инструкций, началось широкое международное сотрудничество в Арктике. Причем и на материковой ее части. Это ведь огромные территории, а исследователей явно недостаточно. В то же время есть люди, которые любят Арктику, стараются познать ее. К примеру, в той же Англии есть прекрасные гляциологи, а "своих" ледников нет. Почему же их не привлекать к изучению "нашей" Арктики?! Многие зарубежные коллеги искренне благодарили нас за то, что у них появилась возможность бывать в тех северных районах планеты, которые во времена Советского Союза им были недоступны.

Сейчас ситуация меняется. Речь идет о крупнейшем проекте, в котором должны участвовать десятки стран, а нам выпадает главная роль. Я имею в виду Северный морской путь.

- Ледяные шапки на макушках планеты интересны всем...

- Не только любопытство тянет к ним ученых, но и их решающая роль в жизни планеты. Поэтому иностранцы с удовольствием принимают приглашения работать в наших экспедициях.

- Без них обойтись уже нельзя?

- Присутствие их очень полезно. Во-первых, мы воспитаны довольно "закрытыми" людьми, а совместная работа с коллегами из-за рубежа позволяет избавляться от такого состояния. И, во-вторых, плохо зная иностранные языки, мы не публикуемся в зарубежных журналах. Теперь же мы пишем совместные статьи, и это дало выход российским ученым на международную трибуну. Таким образом, наша активность и вес в мировой науке растут. На мой взгляд, благодаря такому сотрудничеству нам удалось избежать большой опасности.

- Что вы имеете в виду?

- В 90-х годах появилось опасение, что наша наука превратится в "информационную колонию". Мы располагали уникальными данными, однако о них в мире ничего не было известно, все у нас было "закрыто". Была великолепная база данных по биологии Арктики. Что греха таить, у меня в кабинете появлялись ходоки, которые предлагали продавать информацию - на Западе в ней были очень заинтересованы многие научные центры. Естественно, я выступил против...

- Странно: то ратуете за международное сотрудничество, то ничего "своего" не дам?!

- Не продам!... В этом большая разница. Я говорил, что использовать базу данных можно только в процессе совместной работы. Не просто поехать на какой-либо конгресс или в западную лабораторию и там за гроши отдать наши уникальные материалы, а работать вместе. Иначе мы превратимся в поставщиков дешевых уникальных материалов, как это случилось в других отраслях науки. Сейчас уважать нас стали больше именно за то, что мы не стали "информационной колонией" , а работаем наравне с зарубежными коллегами.

К сожалению, тут же возникла новая опасность. Я имею в виду, что сейчас мы получаем мало нового - не хватает денег, нет оборудования. В советские времена работа строилась по-иному: к работе над созданием "Атласа снежно-ледовых ресурсов мира" я привлек более трехсот человек, они работали с энтузиазмом, а... денег не получали. Но разве сегодня такое возможно? Менталитет тогда был иной...

- А сегодня Северный морской путь - актуальный проект?

- Он может быть и рентабельным, принести выгоду многим странам, в том числе в нефтяном бизнесе - по этому пути способны ходить танкеры. Но Северный морской путь требует больших вложений: нужны порты, атомные ледоколы, системы обеспечения. Кстати, из-за всемирного потепления ситуация нынче более благоприятная, чем прежде, но все равно, как и в любом проекте, чтобы получать выгоду, сначала необходимо вложить средства. Прежде всего нужно, чтобы на Север люди стремились, а не уезжали оттуда, как сейчас. Пока же Северный морской путь остается мечтой.

- Можем потерять и то, что уже есть?

- Увы! В 30-е годы началось активное освоение Арктики. Появились комбинаты, города, поселки, аэродромы, полярные станции. Расчет был как раз на то, что постепенно будет освоен весь Северный морской путь. Однако за последние десятилетия развитие Севера отброшено, чем во многом и объясняется, что в Арктику так активно рвутся наши соседи.

- Северный морской путь мог бы стать вторым транспортным коридором, соединяющим Европу и Азию, помимо железной дороги...

- Экономисты должны уметь считать. И прежде чем провозглашать те или иные проекты, нужно их тщательно изучать. Это и есть соединение географии с большой политикой. Найти наиболее выгодные транспортные маршруты, обосновать их, исследовать - все это дело географии. Ну а реализация проектов -это уже политика.

- Значит, наука без власти бессильна?

- К сожалению...

- Но вы это хорошо знаете "изнутри" , так как в конце 80-х - начале 90-х сами "ходили во власть" , не так ли?

- Это был политический романтизм. Мы, ученые, считали, что все можно сделать разумно, эффективно. Но очень быстро я понял, что наука и власть - слишком разные занятия. По крайней мере для меня. А потому я вскоре полностью вернулся в науку.

Конечно же, во власти нужны профессионалы. Чтобы стать хорошим чиновником, нужно долго и упорно учиться, потом познавать все ступеньки лестницы, идущей вверх, уметь работать с людьми и большими коллективами. Это долгий и сложный путь, который, к сожалению, для многих нынешних руководителей искусственно сокращается. А расплачиваются за их некомпетентность простые люди.

- Вернемся к географии. Понятно, что появление ГЭС было связано с экономической целесообразностью. Сейчас мы в них не нуждаемся?

- Необходимость в них есть, но к подобного рода проектам нужно относиться опять-таки взвешенно и разумно. В свое время была идея построить плотины на Оби. К счастью, удалось предотвратить их появление, иначе мы лишились бы нефтяных месторождений в Западной Сибири. Это была победа, в частности, и Института географии Академии наук, который активно выступал против плотин на Оби. А вот вторую битву мы проиграли - вопрос о строительстве комбината на Байкале.

- Мне довелось участвовать в работе комиссии по Байкалу, которая работала в 80-е годы. Было ясно, что чистота Байкала зависит не только от этого комбината, но и от городов и поселков на Селенге, где нет очистных сооружений, и от кораблей и катеров, которые ходят по Байкалу, и от людей, которые оставляют после себя груды мусора. Мне иногда кажется, что очень многие специально "переводят стрелки" на комбинат, чтобы не брать ответственности на себя.

- Все это правильно, но строительство комбината на Байкале, безусловно, стратегическая ошибка...

- Как и нефтепровода на севере Байкала?

- К счастью, эту беду удалось отвести благодаря Академии наук. Удалось убедить Президента России, что надо изменить проект. В.В. Путин согласился с учеными, и нитка нефтепровода была отодвинута на север.

- О Байкале должны заботиться не только ученые...

- Это верно. Но пока властвуют деньги, подобное будет происходить. А потому надо быть бдительными при появлении новых проектов. В них меркантильные, сиюминутные интересы могут преобладать над разумом. Именно таким проектом в прошлом была идея создания Нижнеобского моря, из которого часть стоков сибирской реки предполагалось направить в южные районы страны. Мол, таким образом можно напоить засушливые казахстанские степи. На первый взгляд проект был заманчив, но детальная проработка показала, что экономический ущерб, нанесенный стране, был бы огромен. Я вновь упомянул об этом проекте потому, что сейчас вновь о нем заговорили. Мол, ради укрепления дружбы между двумя государствами - Россией и Казахстаном. Разговоры об этом идут на высоком уровне. Хочу предупредить: проект по своей сути катастрофичен.

- А что сейчас делать?

- Изменять характер экономики. Нужна ее диверсификация. Слово не очень красивое, но емкое. Тот же Север возьмем. Если все там упрется в нефтегазовый комплекс, то ничего хорошего не будет. Необходимо развитие разных отраслей. Каких именно? Это и есть главная забота географов. Мы должны обосновывать их появление на Севере, в других районах страны. В частности, есть проблема местных народов. Как их сохранить? Как они будут развиваться и жить в новых условиях? На подобные вопросы должны ответить географы. Мы много говорим о биоразнообразии, но есть и этноразнообразие. Уникальные народы уходят, сокращаются, исчезают. Ничего в этом хорошего нет.

На Севере живут много разных народов. Но они неустойчивы как социально, так и экономически. Их губит алкоголь, которого они никогда не знали раньше, да и поголовье оленей сокращается. Роль географии - не только в изучении окружающего мира, но и в активной его защите. Это понимается во властных структурах, но в реальной жизни практически не учитывается.

- Вы даете чиновникам какие-то рекомендации?

- Конечно. По каждому проекту даем свое заключение. Но люди у власти сегодня слишком уж часто обращаются к западному опыту, а он в условиях России часто неприменим, так как есть собственные традиции, национальные особенности. Экономисты этого не учитывают, считая, что их методы универсальны. Но в реальности это не так.

- География, таким образом, весьма актуальная наука, и очень обидно, когда с ней не считаются.

- "Обидно" - не то слово. Мне кажется, что надо искать более гневные определения.

- Знаю, что большую роль в вашей работе играют космические съемки...

- Безусловно. География уже не может существовать и развиваться без съемок с орбит. Большинство космических аппаратов так или иначе связаны с нашей наукой.

- Символично, что взлет географии начался с Международного геофизического года, во время которого был запущен и первый искусственный спутник Земли!

- Произошел переворот. Даже не в научных достижениях, а в наших головах. Мы увидели то, что раньше просто невозможно было увидеть. На станции "Салют-6" мы сделали специальную программу по изучению льда. Космонавты изучали гляциологию. Во время наземных тренировок летали на вертолетах - мы разработали для них специальный курс занятий. Они изучали ледники, привыкали к ним, потом вели наблюдения с орбиты. В частности, из космоса были проведены съемки ледников Патагонии. Их там очень много, и они своеобразные. А снимков Южной Америки тогда практически не было. Патагония практически всегда закрыта облаками. Нам феноменально повезло, что во время полета наших космонавтов выпало целых десять дней, когда не было облаков. Космонавты провели прекрасные съемки. Мы увидели совершенно уникальные картины, причем в динамике. Когда проходила международная конференция по ледникам, я предложил организаторам прочитать лекцию по ледникам Патагонии. Они очень удивились: мол, откуда мне они известны? Но удивились несравненно больше, когда я показал им наши снимки. Аргентинцы и даже американцы ничего подобного раньше не видели...

- А сейчас?

- С появлением новейших технологий, методов и аппаратуры мы начинаем отставать. Появилась возможность изучать гравитационные силы - к сожалению, не на наших спутниках. Выяснилось, что масса материков изменяется. Со спутников начали контролировать изменения очертаний суши, океана. За счет чего же меняется масса материка? Конечно же, за счет ледников... Сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь сравнивать данные, которые мы получили во время наземных измерений, с космическими. Надеюсь, удастся найти точный ответ, насколько реально меняется климат на планете.

- Новые проекты в космосе есть?

- К счастью, власть начинает понимать их необходимость. Программа "Арктика" будет реализовываться с помощью новых космических средств. У нас появятся два спутника на полярной орбите, они будут поставлять оперативную информацию, которую можно использовать в разных областях, в том числе и для Северного морского пути.