АКАДЕМИК ЛЕОНИД БОЛЬШОВ: ИБРАЭ РАН ЗАЛОЖИЛ НАУЧНЫЕ ОСНОВЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ В ЯДЕРНОЙ И РАДИАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В РОССИИ

11.07.2018

Источник: REFNews, 11.07.18

---

Академик РАН Леонид Большов – председатель Научно-технического совета № 10 «Экология и радиационная безопасность» Росатома, научный руководитель Института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН – рассказал REFNews об участии Института в крупных отраслевых проектах, связанных с решением уникальных наукоемких задач в области повышения ядерной и радиационной безопасности в России.

– Леонид Александрович, поводом для сегодняшнего интервью стала недавняя научно-практическая конференция в Озерске. Конференция была приурочена к двум датам: первая – это 70-летие ПО «Маяк», вторая связана с поручением, которое ровно 15 лет назад Президент Владимир Путин дал Минатому. Речь шла о необходимости предотвратить угрозу экологической катастрофы на Теченском каскаде водоемов и заняться окончательным решением накопленных на предприятии экологических проблем. На конференции специалисты ИБРАЭ РАН представили стратегический мастер-план окончательного решения проблем ТКВ. Скажите, как часто Ваш Институт привлекается к решению стратегических задач государственного уровня.

- За 30 лет существования Института мы выполнили около десятка подобных работ. Более 20 лет мы плотно участвовали в формировании государственных программ по преодолению последствий аварии на ЧАЭС. Первый международный проект был связан с проведением экспертизы углубленного анализа безопасности первого энергоблока Курской АЭС в 2002-2004 гг. В 2004-2007 гг. в рамках программы «Глобального партнерства» ИБРАЭ разрабатывал стратегический мастер-план (СМП) по решению проблем «ядерного наследия» Северо-Запада России. В 2003 – 2015 гг. занимались разработкой сначала комплексного плана мероприятий по обеспечению решения экологических проблем ФГУП «ПО «Маяк, а позже - стратегического мастер-плана по окончательному решению проблем ТКВ. С середины 2000-х помогали готовить сначала ФЦП ЯРБ-1, затем ФЦП ЯРБ-2. К числу аналогичных по сложности задач я бы отнес также работу по оценке последствий аварии на АЭС Фукусима-1 для Российской Федерации, а также разработку системы компьютерных кодов для анализа безопасности тепловых и быстрых реакторов.

– В 2003 году, когда Президент давал поручение по ТКВ, ситуация действительно была критической?

- Да, ситуация была острой. В 1990-х гг. уровень воды в ТКВ стал расти неожиданно быстрыми темпами. И дело было не только в прекращении эксплуатации промышленных уран-графитовых реакторов. Сыграло роль и региональное повышение водности. При этом никаких реальных механизмов управления уровнем воды в замыкающем водоеме В-11 не было. Риск массированного поступления загрязненных вод в реку Течу был очень высок. В 2000 году к решению этой проблемы подключились крупные ученые - академики РАН Н.П. Лаверов, Б.Ф. Мясоедов, В.И. Осипов. Вскоре и мы оказались вовлечены в эту работу. Предлагались различные решения вплоть до строительства Южно-Уральской АЭС на загрязненных водоемах для выпаривания избыточной воды.

- Была ли у Вас тогда уверенность, что экологическую катастрофу можно предотвратить?

- Да, экстренные меры были понятны – необходимо укрепить плотину В-11, создать в ней противофильтрационную завесу и т.д. Гарантировать долговременную безопасность традиционными методами было принципиально невозможно, а решения по очистке загрязненной воды оказались очень дорогостоящими. Ключевой была цена вопроса. Мы понимали, что требуется глубокий анализ, выработка научно-обоснованной и приемлемой по социально-экономическим критериям стратегии окончательного решения проблем ТКВ.

Надо сказать, что риски гидродинамической аварии были ликвидированы на среднесрочный период уже к 2008 году. А затем последовала длительная работа, которая привела нас к видению окончательного решения при сравнительно небольших затратах.

- Расскажите о научных подходах к стратегическому планированию

- Термин «стратегическое планирование» сегодня звучит очень часто, особенно после вступления в силу в 2014 году федерального закона «О стратегическом планировании в Российской Федерации». И это понятно, стратегическое планирование должно лежать в основе всех управленческих решений.

Отличительная особенность стратегического планирования в области ядерной и радиационной безопасности – наукоемкость. Из примата безопасности следует необходимость применения научных методов оценки радиационных рисков для человека и окружающей среды. А это мы в ИБРАЭ умеем делать.

Но мало просто оценить и ранжировать риски, сравнить разные технические решения по их снижению и выбрать те, которые соответствуют стратегическим интересам страны и целесообразны с экономической точки зрения. Часто камнем преткновения является отсутствие или научная необоснованность нормативно-правовой базы, особенно в сфере заключительных стадий жизни ядерно- и радиационно опасных объектов. Нужен комплексный научный подход, использующий все инструменты управления безопасностью: нормативно-правовое регулирование, организационно-технические мероприятия, специальные технические элементы обеспечения безопасности и надежности, прогнозирование влияния возможных, в том числе экстремальных, природных факторов и явлений на безопасность конкретного объекта.

- Какие еще ваши стратегические наработки оказались востребованными?

- Приведу два примера.

На Северо-Западе по поручению Минатома мы взялись за решение задачи международного масштаба. Во время «холодной войны» в этом регионе была сосредоточена мощная советская группировка атомных подводных лодок (АПЛ) и создана береговая инфраструктура. В середине 1980-х руководство страны приняло решение о массовом выводе из эксплуатации АПЛ и объектов обеспечивающей инфраструктуры. В это время страна переживала глубокий экономический спад. Из-за недостаточного финансирования работ по утилизации АПЛ, ухудшавшегося технического состояния хранилищ, зданий и сооружений радиационные риски быстро возрастали. Заинтересованные страны предложили донорскую помощь. Из-за масштабности и многоплановости задачи страны-доноры и Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) пришли к соглашению с Минатомом о необходимости разработки Стратегического мастер-плана (СМП) по окончательному решению экологических проблем до начала практической деятельности. Работу под научным руководством академика А.А.Саркисова предлагалось выполнить с привлечением независимых организаций и международных экспертов, не принимавших участия в данной работе для оценки качества СМП.

Уже первые наши результаты дали инвесторам понимание, в какие проекты нужно вкладывать средства в первую очередь, и какое место эти работы занимают в общей картине. Европейский банк реконструкции и развития буквально за год поднял инвестиции в работы по реабилитации Северо-Запада с 20-30 млн долларов в год до 150 млн в отдельные годы. Так мы помогли открыть двери для реализации программы Глобального партнерства. Далее, по мере подъема экономики России, все большие средства пошли из федерального бюджета.

- А второй пример?

Пример совсем свежий – это разработка СМП по обоснованию безопасности пункта глубинного захоронения РАО (ПГЗРО) в Красноярском крае.

На начальном этапе создания такого объекта требуется разработка научно-технических основ и инструментария для обоснования долговременной безопасности объекта и оптимизации его характеристик. Масштаб, наукоемкость, разнородность и взаимосвязанность возникающих при этом задач таковы, что ни одна организация в отдельности ни в одной стране не обладает всеми необходимыми компетенциями.

В 2016 году Росатом признал целесообразным консолидировать вопросы научно-технического сопровождения создания ПГЗРО в Красноярском крае в формате стратегического мастер-плана, ИБРАЭ был определен головной организацией.

В 2017 году мы подготовили Стратегический мастер-план исследований в обоснование долговременной безопасности глубинного захоронения РАО.

В СМП НКМ четко определены мероприятия первых лет, включая разработку и постоянную актуализацию соответствующей базы знаний и комплексной модели ПГЗРО.

Горизонт планирования работ - 2070 год, когда можно будет ставить вопрос о закрытии объекта. Недавно (28 марта 2018 г.) стратегия создания ПГЗРО с обоснованием безопасности по СМП утверждена генеральным директором Росатома А.Е. Лихачевым.

Есть и другие примеры. В заключение хочу сказать, что именно ИБРАЭ заложил научные основы стратегического планирования в сфере ядерной и радиационной безопасности в России.

Что касается проблем ТКВ, подробнее об этом расскажут ведущие специалисты ИБРАЭ РАН.

Игорь Линге: Подходы к решению проблем ядерного наследия в России формировались на Урале

Заместитель директора по информационно-аналитической поддержке комплексных проблем ядерной и радиационной безопасности Института проблем безопасного развития атомной энергетики Российской академии наук (ИБРАЭ РАН), заместитель председателя НТС № 10 «Экологическая, ядерная и радиационная безопасность» Госкорпорации «Росатом» Игорь Линге рассказал об участии Института в выполнении Поручения Президента Российской Федерации от 16 марта 2006 г. о решении проблем, накопившихся в области ядерной и радиационной безопасности, связанных с прошлой деятельностью.

– Игорь Иннокентьевич, какова, по Вашему мнению, роль ТКВ в развитии работ по наследию в России?

Заявленная тема конференции, возможно, кому-то покажется слишком узкой, значимой только для Маяка. Мне думается, это не так. Теченский каскад водоемов действительно является единственным в своем роде объектом, но он сыграл роль уникального ключа, с которым наша страна подошла к решению общих проблем ядерного наследия.

- Когда ИБРАЭ РАН подключился к работам по ТКВ?

Я впервые узнал о проблемах на Маяке в 1986 году, после того, как начались работы по ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС. Коллеги с Южного Урала рассказали в общих чертах о серьезном загрязнении реки Теча, о крупной аварии в 1957 году и накопленном уральскими специалистами большом опыт реабилитации загрязнённых территорий. Это была информация самого общего характера, поскольку все материалы по Маяку были засекречены и недоступны для исследователей, работавших в сфере радиационной безопасности.

Дальше, уже работая в ИБРАЭ, я часто пересекался с уральскими коллегами с «Маяка» и с Урала в Госкомчернобыле России. Это прежде всего генеральный директор Виктор Ильич Фетисов, который достаточно мощно лоббировал программы по ликвидации последствий крупных радиационных аварий на Маяке. Затем, уже летом 1992 года мы помогли уральским коллегам сформировать соответствующую федеральную целевую программу. При этом плотно взаимодействовали с директором нового Института промышленной экологии Уральского Отделения РАН Виктором Чукановым. На этом этапе мы были полностью ориентированы на Чернобыль, но параллельно пытались глубже вникнуть в южно-уральскую проблематику. Речь шла о радиационно-загрязненных участках на территории трёх областей – Свердловской, Челябинской и Курганской, где была загрязнена река Теча и где проходил Восточно-уральский след от аварии 1957 года.

В 1994 году стартовало российско-американское сотрудничество по изучению радиационных эффектов, в первую очередь на Южном Урале. Координационный комитет в тот начальный период возглавил директор ИБРАЭ РАН Леонид Большов. Мы включились в это сотрудничество, занимались загрязнением Течи, реконструкцией доз и т.п. Позже уже я участвовал в работе большого авторского коллектива, готовившего к выходу монографию «Крупные радиационные аварии: последствия защитные меры», которая впоследствии стала культовой для всех специалистов по радиационной защите. В 1998 году руководители авторской группы академик Леонид Ильин - директор Института биофизики, и Виктор Губанов, с 1989 года возглавлявший Комитет по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, а в дальнейшем руководивший Департаментом безопасности и ЧС Минатома России, предложили мне взяться за реализацию предложенного Международным институтом системного анализа (IIASA, Лаксенбург, Австрия) проекта по сравнительному анализу подходов к решения задач ядерной и радиационной безопасности на реке Клинч-ривер в США и на реке Тече. Вся эта деятельность позволила нам глубоко погрузиться в «маяковскую» проблематику и увидеть серьезные научно-значимые проблемы, где мы могли бы помочь уральским коллегам. В 2002 году ИБРАЭ возглавил научную часть работ по подготовке комплексного плана решения экологических проблем ПО «Маяк».

- Расскажите, к каким выводам вы пришли при сравнении решений, реализованных на Маяке и в Хэнфорде.

Я достаточно много разбирался в состоянии водоёмов ТКВ, истории его появления и т.д. Вместе с Владимиром Карамушкой из ВНИПИПТа мы занимались оценкой стоимости сооружения и эксплуатации этого объекта и показали, что реализованный на Маяке вариант обращения с ЖРО был не самым худшим. Но не оптимальным, лучше было бы обойтись без первичного загрязнения Течи. Изучив американский опыт, мы увидели, что можно искать лучшие решения, отступая от общих правил.

Например, в ходе работ по созданию ядерного оружия в США в 50-е годы была загрязнена ртутью значительная территория вблизи р. [Якорь] Клинч-ривер. В 80-е годы существенно ужесточились нормативы на загрязнение окружающей среды. Чтобы выполнить новые требования, было предложено снять верхний слой почвы с значительной территории в пойме реки. Поскольку река была популярна у рыбаков, охотников, туристов, изуродованные берега заметно снизили бы поступления от туризма, поэтому было найдено другое решение. Исходя из того, что туристы бывают на реке эпизодически и остаются там недолго, занимаясь вполне конкретными видами деятельности, норматив на содержание ртути для данной территории был увеличен в три с лишним раза. Это позволило обойтись вывозом гораздо меньшего объёма грунта и сохранить первозданный облик реки.

- Вы считаете, что можно было найти аналогичные решения для ТКВ?

Да, обоснованное с научных позиций смягчение гигиенических регламентаций могло бы во многом способствовать реабилитации загрязненных территорий на Южном Урале. Однако решения такого рода обязательно должны анализироваться комплексно, поскольку могут привести и к негативным последствиям тоже. Примером такой ситуации является сохранение действия ВДУ-93 на территории Юго-западных районов Брянской области в условиях введения на территории России гораздо более жестких СанПиН-96 [99], создавшее реальные дискриминационные барьеры для производимой в этих районах продукции.

- Расскажите подробнее про принятый в 2002 году комплексный план решения экологических проблем ПО «Маяк».

Комплексный план разрабатывала межведомственная рабочая группа, созданная по распоряжению министра по атомной энергии А.Ю. Румянцева. В состав группы входили представители Минатома, Минздрава, Минприроды России, Госатомнадзора, а также ИБРАЭ РАН. Эта работа началась в 2000 году. Исходным условием было продолжение использования ТКВ для нужд предприятия при безусловном обеспечении безопасности. Подготовленный документ состоял из двух частей: – первая часть объемом около 20 страниц включала план и программу работ на перспективу до 2025 года, вторая часть – это около 150 страниц обосновывающих материалов.

ИБРАЭ сыграл решающую роль в организации работы межведомственной группы. Михаил Иванович Солонин, который в те годы был первым заместителем министра, лично координировал разработку комплексного плана и буквально вчитывался в каждую страницу текста. Александр Агапов, с 2002 года руководивший ДБЭЧС Минатома, позже обеспечил учет основных положений комплексного плана при формировании ФЦП ЯРБ. Оба эти деятеля уже ушли из жизни, и заслуживают всяческого уважения уже только за эти дела, хотя за каждым из них много других значительных достижений.

На Маяке работу по комплексному плану возглавил Юрий Глаголенко, тогда он был первым заместителем генерального директора и опирался на специалистов технического отдела во главе с Александром Абрамововым. Хочу также отметить Евгения Дрожко, который отвечал за экологическую безопасность предприятия, и начальника лаборатории по охране окружающей среды центральной заводской лаборатории Юрия Мокрова.

- В марте 2003 года Президент России В.В. Путин дал Минатому поручение сделать все возможное для предотвращения экологической катастрофы на ТКВ. Почему проблемы ТКВ привлекли внимание политического руководства страны?

Весной 2003 года после нескольких лет аномально высокой водности в регионе уровень воды в замыкающем водоеме (В-11) Теченского каскада достиг абсолютного исторического максимума и вплотную подошел к критической отметке. Именно тогда Президент России В.В. Путин дал Минатому поручение разработать комплекс дополнительных мер, направленных на предотвращение угрозы экологической катастрофы на ТКВ. К этому времени комплексный план был близок к завершению уже готов, и работа закипела.

- Катастрофу удалось предотвратить?

Да, удалось. На ТКВ был выполнен комплекс инженерных мероприятий по укреплению построенной в 1960-х годах оконечной плотины П-11. Плотина была укреплена так, что способна выдержать даже семибалльное землетрясение. Благодаря этому минимизированы риски прорыва оконечной плотины ТКВ на среднесрочную перспективу.

Нужно отдать должное Сергею Кириенко. Когда в конце 2005 года он пришел к руководству отрасли, работы по обеспечению безопасности ТКВ приобрели необходимые темпы и масштаб. Ранее в ранге полномочного представителя Президента в Приволжском федеральном округе он координировал масштабный проект по уничтожению химического оружия. Его подход к решению этой задачи характеризовался конкретностью и сильным финансовым обеспечением. Он хотел знать про каждую установку, каждый химический боеприпас, включая его номер. После этого требовал от своей команды закрыть все позиции по каждому номеру, и успешно решал задачу адекватного финансирования работ.

После назначения Кириенко главой Росатома первые стратегические документы, к которым он обратился, были проект программы развития атомного энергетического комплекса и проект федеральной целевой программы по ЯРБ. Обе эти программы были наполнены конкретным содержанием и получили сильное финансовое обеспечение.

- Расскажите о роли ИБРАЭ в подготовке федеральной целевой программы по ЯРБ.

ИБРАЭ плотно занимался этой работой с конца 2005 года. Весь 2006 год прошёл в обсуждении форматов новой программы и в начале 2007 года мы вышли на предварительное согласование с министерством финансов перечня объектов и финансовых параметров программы. Работа была очень напряжённая и в начале апреля 2007 года Правительство одобрило общий объем финансирования Программы в течение 2008-2015 годов на уровне 18 миллиардов рублей в год. Напомню, что ФЦП, которая реализовывалась в 2001-2006 годы, финансировалась в объёме несколько сот миллионов рублей в год и практически не предусматривала работ капитального характера, демонтажных работ крупных объектов и т.д.

- Как Вы оцениваете прогресс в части решения проблем ТКВ, достигнутый за годы реализации ФЦП ЯРБ?

Хочу отметить несколько ключевых моментов.

К концу 2010 г. был решен принципиальный вопрос о статусе ТКВ. Ростехнадзор выдал лицензию на эксплуатацию ТКВ в качестве объекта использования атомной энергии. Это позволило снять острое внимание региональной общественности и правоохранителей к фактам превышения радиационных нормативов, установленных для питьевой воды, в воде реки Теча, которая много десятилетий назад была выведена из хозяйственного использования.

В 2012 г. решением Правительства России, исходя из научно обоснованных позиций, была увеличена граница отнесения жидких сред, содержащих радиоактивные вещества, к жидким радиоактивным отходам с 10 до 100 уровней вмешательства. Так были сняты значительные неопределенности относительно завершающих стадий жизненного цикла ТВК.

К 2015 году была завершена модернизация гидротехнических сооружений, запущены две очереди общесплавной канализации, введены в эксплуатацию пороги-регуляторы. Все технологические, нетехнологические и большая часть хозяйственно-бытовых сточных вод с промплощадки «Маяка» отведены на хранение в объекты использования атомной энергии, изолированные от открытой гидрографической системы. К этому же времени были завершены работы по ликвидации открытой акватории технического водоема В-9 – озера Карачай.

- Какое будущее у ТКВ?

Перспективы окончательного решения проблем ТКВ определяются сроками прекращения размещения ЖРО в ТКВ, процессами самоочищения водоемов В-10 и В-11 и процессами естественного радиоактивного распада. Были просчитаны разные варианты. Эта работа выполнялась специалистами ПО Маяк, Гидроспецгеологии, НИЭП и ИБРАЭ РАН в рамках реализации ФЦП ЯРБ и была завершена к 2015 году. Итогом стал стратегический мастер-план. Надо сказать, что в этой работе ИБРАЭ РАН играл роль головной организации. Мы показали, что как пройти весь путь до окончательного решения вопроса по основным водоемам, то есть освобождения их от радиационного контроля. На это потребуется около двухсот лет. Задача вывода накопленных вод из категории ЖРО может быть решена гораздо быстрей. При определенных условиях может хватить и двадцати лет.

Сергей Уткин: Теченский каскад водоемов – риски просчитаны, стратегия окончательного решения проблем понятна

О будущем ТКВ и стратегических подходах к окончательному решению проблем этого уникального объекта рассказывает заведующий Отделением анализа долгосрочных рисков в сфере обеспечения ядерной и радиационной безопасности ИБРАЭ РАН, д.т.н. Сергей Сергеевич Уткин.

- Сергей Сергеевич, на конференции в Озерске Вы выступали с докладом «Стратегии обеспечения долговременной безопасности ТКВ». Какие стратегические цели вы ставите?

На рубеже 2200 г. водоемы В-10 и В-11 должны получить статус обычных водных объектов, которые не нужно контролировать на радиоактивное загрязнение. Водоемы В-3 и В-4 должны быть преобразованы в приповерхностные пункты захоронения РАО с обязательным регулярным радиоэкологическим мониторингом. И, главное, река Теча за пределами Маяка должна быть возвращена во все виды хозяйственного водопользования. Это произойдет намного раньше 2200 года.

- Что нужно делать, чтобы достичь такого конечного состояния?

Главное - полностью прекратить техногенное поступление радиоактивно загрязненных вод в ТКВ. Это позволит перевести водоем в состояние ускоренного самоочищения и существенно снизить риски сверхнормативного поступления радиоактивных веществ в окружающую среду даже в условиях естественных колебаний уровня воды в В-11. Мы рассмотрели три базовых варианта управления водно-химическим режимом ТКВ.

Первый вариант - активная скоординированная эксплуатация гидротехническими сооружениями ТКВ на основе данных мониторинга и результатов компьютерного моделирования. Второй вариант – многолетний непрерывный отвод значимых объемов (до 10 млн м3/год) дебалансных вод за счет очистки воды в водоеме В-11. Третий - активное использование запаса вод ТКВ для экономически выгодной деятельности. Например, строительство АЭС позволит существенно повысить объемы испаряемой воды и превратить ТКВ в полностью управляемый объект.

Сроки окончательного решения экологических проблем по всем вариантам примерно одинаковы – около 200 лет. Наиболее опасный – начальный период, когда теоретически еще невозможно полностью исключить превышение установленных нормативов на поступление радиоактивности из ТКВ в окружающую среду. Этот период можно сократить на несколько десятилетий за счет инвестиции в строительство ядерно-энергетической установки или установки по очистке воды.

- Какие социальные и экономические эффекты у этих вариантов?

Затраты на управление гидротехническими сооружениями с помощью современного научного инструментария оцениваются нами на уровне 5 млрд рублей на весь период. Это около 50 млн рублей в год. Это инвестиции в безопасность, другой экономической отдачи эти средства не дадут. Социальный эффект будет слабоположительным.

Вариант с установкой по очистке воды потребует в несколько раз больших вложений. При этом можно будет использовать дополнительно до 10 млн кубометров чистой воды в год. Новые технологии очистки ЖРО – это ноу-хау, которое тоже может дать экономический эффект.

На строительство ядерного энергетического комплекса, использующего воду ТКВ для охлаждения, потребуется на порядки больше инвестиций. Экономический эффект будет довольно типичным для атомных станций при сроке окупаемости более 20 лет и значительных неопределенностях при выводе из эксплуатации. Что касается социального эффекта, в этом случае он, определенно, положительный.

- Какая стратегия, по Вашему мнению, самая реалистичная?

Приоритетной мы считаем первую стратегию. Её можно считать разумно умеренной. И, что самое главное, она уже сейчас подтверждена финансированием. Две другие стратегии, как показывает практика, сильно зависимы от инфраструктурных рисков.

Для реализации первой стратегии нужна согласованная эксплуатация гидротехнических (ГТС) сооружений, и, конечно, своевременная их модернизация. Да, при неблагоприятном климатическом режиме радиационные риски будут несколько выше, чем в других вариантах. В этом случае для стабилизации уровня воды в пределах регламентных значений требуется активное управление ГТС на основе результатов научного прогнозирования.

Приоритетная стратегия наименее затратна, наименее зависима от экономической и политической конъюнктуры, при этом наиболее понятна и проработана. Фактически она реализуется в настоящее время и дает принципиально лучшие результаты по сравнению с ситуацией, когда никакие меры управления не осуществляются.

- Поясните роль научного прогнозирования.

Чтобы исключить сверхнормативное воздействие ТКВ на население и окружающую среду в условиях повышенной или пониженной водности, нужно понимать все составляющие водного баланса. В ИБРАЭ мы создали специальный расчетно-мониторинговый комплекс «ТКВ-Прогноз», в котором интегрировали все накопленные знания об уникальном природно-техногенном объекте, каким является ТКВ. Имея такой инструментарий, мы можем по результатам текущих наблюдений за параметрами, определяющими уровень опасности системы, прогнозировать уровень поступления радиоактивного стронция в Течу при разных уровнях водности, а также в экстремальных ситуациях. Такой прогноз необходим для согласованного изменения режимов эксплуатации гидротехнических сооружений.

- Расскажите о том, как применяется СМП ТКВ на практике

15 февраля 2016 г. генеральный директор Росатома утвердил СМП ТКВ и одновременно с ним направления первоочередных мероприятий по целому ряду направлений. Среди них – поддержание эксплуатационной безопасности; реализация технических и организационных мероприятий, направленных на снижение и прекращение размещения в ТКВ всех видов жидких отходов, включая создание установок очистки; управление уровнем В-11 за счет эксплуатации порогов-регуляторов уровня воды на обводных каналах; создание противофильтрационных завес на участках боковых дамб с повышенной фильтрацией; снижение воздействия на ТКВ при экстремальных значениях водности и, наоборот, проработка вариантов подпитки водоемов и обводных каналов в периоды низкой водности; комплексные радиационные обследования загрязненных участков реки Течи и работы по их поэтапному возврату в хозяйственное использование; развитие существующей системы мониторинга и так далее.