http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=f8a00c70-36cd-480f-97a9-6521e03256a4&print=1© 2024 Российская академия наук
Аннотация
«Болезнь Альцгеймера — наша плата за увеличение продолжительности жизни», — заявил известный ученый-невролог академик РАН Михаил Пирадов
Науки о мозге выдвинулись сегодня на передний край. По словам участника российско-германского форума «Науки о мозге: фундаментальные и прикладные аспекты», прошедшего 9−10 декабря 2019 года в Москве, академика РАН Михаила Пирадова, каждая четвертая научная статья в мире посвящена сегодня биомедицине, а из них две трети — нейронаукам.
«Мы сейчас знаем и научились лечить многие внутренние органы: сердце, почки, печень, — отметил академик Пирадов. — Но мы очень мало знаем о нашем мозге. Поэтому такой огромный у всех интерес».
При этом ученый весьма пессимистично оценивает возможности науки в плане изучения мозга человека. Ведь достаточно трудно изучать что-то, что не уступает тебе самому по сложности. У исследователей, говоря проще, нет форы перед объектом изучения.
«Мы можем изучить мозг лягушки, мозг слона. То есть мы можем изучить субстанции, которые слабее человеческого мозга, — подчеркнул ученый в интервью ИА REGNUM. — Но до сих пор не можем изучить, например, мозг дельфина, который по многим параметрам достаточно хорошо организован. У него два полушария работают по-разному. У нас вот они работают одновременно, а у него нет. Чтобы что-то изучать, должна быть более сильная субстанция, которая изучает более слабую. А как абсолютно эквивалентные вещи могут изучить друг друга? Никак».
Академик Пирадов известен как ученый, разработавший критерии смерти мозга. На их основании врачи определяют в определенных ситуациях, когда человек, скажем, находится в коме, без сознания, жив его мозг или нет. А потому закономерный вопрос специалисту — можно ли говорить о смерти или умирании мозга в случае нейродегенеративных заболеваний, например, болезни Альцгеймера. Ответ специалиста отрицательный.
«Память является одним из основных свойств мозга. И когда она теряется, теряется способность к обучению чего бы то ни было. В отношении смерти мозга это состояние совершенно другое: оно наблюдается только при самых тяжелых травмах, таких, как черепно-мозговая травма, тяжелые инсульты и ряд других состояний. Поэтому болезнь Альцгеймера со смертью мозга никак не соотносится».
Есть ли у ученых и врачей представление о том, что происходит в голове у таких людей? О чем они думают, если думают вообще?
Михаил Пирадов: Чем более выражено заболевание, тем меньше они могут передать свои ощущения. Что происходит у них в голове? С точки зрения нейровизуализации, нейрофизиологии, мы, неврологи всего мира, сейчас как раз это и изучаем. О болезни Альцгеймера широкая общественность услышала относительно недавно, лет 20 назад. Так как население планеты, особенно в Европе и обеих Америках, а также частично в Азии очень быстро стареет. Япония стоит на первом месте по продолжительности жизни, многие европейские страны вот-вот перешагнут рубеж 80+. Мы тоже стали сталкиваться с этой болезнью в связи с увеличением продолжительности жизни. Считается, что предельный биологический возраст человека — 120 лет. Статистика такая — треть перешагнувших рубеж 85 лет могут иметь болезнь Альцгеймера. Это наша плата за увеличение продолжительности жизни.
Почему в таком случае немало людей среди актеров, ученых и не только, которые и за 90 лет сохраняют ясность ума? Значит, нет прямой зависимости болезни Альцгеймера и возраста?
Михаил Пирадов: Зависимость все же есть: если треть населения после 85-летнего рубежа имеет это состояние. Дело в том, что многие артисты, ученые, которые вынуждены постоянно заучивать или воспринимать огромные объемы информации, они достаточно долго живут. Почему? Есть такая РНК памяти, которая тесно связана с продолжительностью жизни. И совет, который всем дают — учите иностранные языки, стихи — как раз и льет воду на мельницу увеличения продолжительности жизни за счет того, что память постоянно нагружается и работает. Сегодня долгожителями считаются люди, которые без хирургических вмешательств перешагнули рубеж в 90 лет. И вот эти люди, у которых генетическое долгожительство, имеют органы, работающие так же, как у 60-летних.
И мозг так же работает?
Михаил Пирадов: Ну, не могу сказать. Все же я мало знаю людей, у которых в 90 лет мозг работает с той же скоростью, что и в 60. Исключения, как известно, подтверждают правило.
Для нашей страны это недавно возникшая проблема, потому что даже врачи редко ставят диагноз Болезнь Альцгеймера, просто говорят — старость. Почему избегают ставить такой диагноз? И есть ли программа в Минздраве по нейродегенеративным заболеваниям?
Михаил Пирадов: Причина, что ставят редко диагноз, одна: во-первых, мы только идем к «клубу 80+». Нашим президентом поставлена задача достичь этого рубежа через некоторое время. Во-вторых, не все врачи хорошо знакомы с тем, как надо ставить такой диагноз. Сейчас две основных патологии: помимо Альцгеймера есть так называемая сосудистая деменция. Есть еще третье заболевание — болезнь Паркинсона. Сейчас Минздрав предпринимает колоссальные усилия, чтобы повысить уровень образования врачей. Думаю, что год от года этот диагноз будет ставитьсявсе чаще. И все реже будет ставиться диагноз — от старости. Что такое старость? Это понятие и неопределенное, и меняющееся. ВОЗ начала отодвигать возраст старости все выше и выше. Сейчас он поднят на очередные пять лет.
Вопрос о помощи таким людям: почему у нас плохо поставлена эта служба? В Москве только один ПВТ для пожилых людей с такими диагнозами. В других пансионатах отказывают. В программе Минздрава есть пункт об изменении положения к лучшему?
Михаил Пирадов: Если говорить о мероприятиях по уходу, лечению, то эффективной фармакотерапии пока не найдено, хотя огромное число лабораторий всего мира занимаются поиском лекарств. Что касается ухода, то это в большей степени связано с финансами. Потому что люди, которые не имеют памяти, они могут выйти из клиники и потеряться. Так что во многом это связано с финансовой стороной организации быта, мероприятий по уходу за такими больными. Если это не семья, а условия стационара, то возникает целый комплекс проблем — нужен большой штат, специалисты и т. д.
Все упирается в деньги?
Михаил Пирадов: В значительной степени.
Будет ли когда-то найдена причина болезни Альцгеймера?
Михаил Пирадов: Так нельзя говорить, потому что в свое время американцы, когда впервые Конгрессом США была объявлена Декада мозга в 1990 году, планировалось к 2000 году победить рассеянный склероз, которым болеют преимущественно молодые люди. Сейчас на дворе 2020 год, а проблема, несмотря на определенные успехи, не решена. Не всё так просто в этом мире.
То, что не всё так просто и в этом мире, и в мире нейродегенеративных заболеваний, а также в науке о мозге стало ясно за два дня российско-германского форума. Нет точного представления ни о том, как работает мозг, ни как он «ломается», ни как ему в этом случае помочь. Есть лишь надежда на генетиков, фармакологов, неврологов и, самое главное, мощь современных машин и технологий, чтобы разобраться в этом невероятно сложном объекте. Он есть у нас всех. От него мы зависим. Им пользуемся. Без него не можем жить. Но не можем его до сих пор понять.