Об авторе: Андрей Геннадьевич Ваганов – заместитель главного редактора «НГ», ответственный редактор приложения «НГ-наука».

Возможно, это последняя попытка государства найти эффективный формат взаимодействия с Академией наук

Вчера, 26 сентября, президент РФ Владимир Путин утвердил академика Геннадия Красникова президентом Российской академии наук на пять лет. Красников был выбран на Общем собрании РАН 20 сентября. В 2013 г. на утверждение Владимира Фортова на этом посту, президенту РФ потребовалось около месяца.

Учитывая весь бэкграунд новейшей истории Российской академии наук (в 2017 году правительство не согласовало кандидатуры на выборы президента РАН сразу двоих: академиков Алексея Хохлова и Валерия Черешнева; буквально накануне самих выборов главный претендент, действующий на тот момент президент РАН Владимир Фортов, был вынужден снять свою кандидатуру; да и в 2013 году его утверждение в должности президента РАН проходило очень тяжко), не лучше было бы, если бы правительство/президент своей волей (но не своевольно) сами назначали президента РАН? Что сейчас и происходит по факту, но обставлено многими архаическими ритуалами вокруг выборов. И это только лишний раз подтвердили выборы нового президента РАН 20 сентября 2022 года академика Геннадия Красникова.

Логика государства очевидна. «Российская академия наук создана государством как высшее научное учреждение России», – было записано в Уставе РАН 1992 года. А государству нашему, как известно, имманентно присущ реформаторский комплекс. Академии наук вплоть до 2013 года так или иначе удавалось уклониться от чрезмерных проявлений этого комплекса. (Пошло ей это на пользу или нет – другой вопрос.) Но бесконечно этот спарринг с властью продолжаться не мог. Экономические же методы борьбы всегда предпочтительнее любых дворцовых интриг. Владимир Путин еще в 2001 году был уже предельно откровенен: «В конечном итоге наша общая цель – «развернуть» академию лицом к государству и обществу, сделать ее более эффективно функционирующей. Ведь воспроизводство самой себя не есть базовая цель РАН».

В итоге в актуальном на сегодняшний день уставе статус РАН обозначен более витиевато: «Академия является государственной академией наук, организацией науки, осуществляющей научное руководство научными исследованиями в Российской Федерации и проводящей научные исследования, юридическим лицом – некоммерческой организацией, созданной в форме федерального государственного бюджетного учреждения». В общем – ФГБУ наравне с другими, но никак не «высшее научное»…

Парадокс, однако, в том, что непонятно, зачем вообще государству в нынешнем его состоянии РАН – оно все равно не знает, что делать с этим багажом (impedimenta – то, что мешает в дороге: так древние римляне иронично называли багаж). По образному выражению Сальвадора Дали, «жить – это прежде всего участвовать». Политика, проводимая до последнего времени в отношении Академии наук, как раз и направлена была на то, чтобы максимально лишить ее этой возможности – участвовать. Нет субъекта политики – некому в ней и участвовать. Вот последний пример, подтверждающий сказанное.

Постановлением правительства РФ от 17 сентября 2022 года Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт» реорганизован путем присоединения к нему ФГБУ «НИИ физических проблем им. Ф.В. Лукина, ФГБУ «Институт химических реактивов и особо чистых химических веществ» и ФГБУ «Институт молекулярной генетики». Тут уж никуда не деться, но возникают аллюзии с другим ФГБУ – «Российская академия наук»…

Основатель современной химии Лавуазье, пытаясь в 1793 году остановить ликвидацию Академии наук в Париже, предостерегал революционный конвент, что «иностранные державы не ждут ничего лучшего, как воспользоваться этим обстоятельством». «Если депутаты допустят, – взывал Лавуазье, – чтобы ученые, которые составляли Академию наук, удалились в деревню, заняли иное положение в обществе и предались бы более прибыльным профессиям, организация наук будет разрушена, и полувека не хватит на то, чтобы воссоздать поколение ученых».

Очень скоро, в мае 1794 года, Лавуазье будет гильотинирован. Сегодня времена, конечно, более вегетарианские. Но к предупреждению Лавуазье все-таки стоило бы прислушаться.

По косвенным признакам (разговорам в кулуарах сентябрьского Общего собрания РАН и после него) выбранный президент РАН, академик Геннадий Красников, специалист именно в прикладной науке, высоких (высочайших!) полупроводниковых технологиях, как раз и попробует заинтересовать государство в необходимости Академии наук. Недаром в своем выступлении, уже по итогам выборов, академик Красников выделил главную цель и мотив выдвижения своей кандидатуры на выборах президента РАН: «Мы вышли из системы принятия государственных решений». Также он неоднократно подчеркивал, что академикам надо успокоиться и не пытаться изменить статус РАН: с ФГБУ – на государственную академию наук.

Момент удобный: страна, государство как никогда нуждаются в высокопроизводительных цифровых технологиях. Именно в этой сфере сосредоточены научно-технологические интересы Геннадия Красникова. А накануне выборов Красников встречался с председателем правительства Михаилом Мишустиным. В общем, понятно, в какую сторону требуют от Академии наук рывка. Возможно, Красников заручился и какими-то гарантиями материально-финансовой поддержки ожидаемого рывка.

В экспертном сообществе, да и в самой Академии наук сейчас высказываются очень осторожные опасения: не превратится ли РАН при новом президенте в учреждение сугубо прикладной науки, зависящей от крупных корпораций и финансово-промышленных структур. В некую «Академию российских наук» (изумительная оговорка тогдашнего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, которую он сделал в 2004 году, выступая с трибуны Президентского зала Российской академии наук). Кстати, накануне сентябрьского Общего собрания действовавший на тот момент президент РАН Александр Сергеев заявлял, что применение характерных методов черного пиара в информационной кампании вокруг выборов на пост президента РАН говорит о том, что поставить академию под свой контроль стремятся некие бизнес-структуры.

Рывок – это всегда подразумевает высокую степень непредсказуемости последствий. (Кстати, обратим внимание, что «рывок» теперь плавно перетек в экспертной риторике в «борьбу».) Скажем, в 1970 году расходы на науку из госбюджета и других источников составляли 4% от ВНП; в 1980-м – 4,8%, а в 1988 году СССР вкладывал в аналогичный заявленный рывок 6% ВНП. Не помогло ни науке, ни государству…