Версия для печати
Вернуться к списку

«ВОЙНА ОКОНЧЕНА»

Страсти по поводу реформы Российской Академии наук постепенно утихают. Похоже на то, что окончательно. Комментируя эту ситуацию во время пресс-конференции в ТАСС-Новосибирск, председатель СО РАН академик Валентин Пармон открыто заявил, что имевшее место противостояние с ФАНО завершилось, и с конца прошлого года идет восстановление отношений с упомянутой федеральной структурой. «Мы, - отметил ученый, - пытаемся понять друг друга, пытаемся собирать камни, которые были разбросаны». По его мнению, в этом сейчас заключается основной эффект действий, совершенных в Академии наук (включая и Сибирское отделение) за последние полгода.

К сожалению, Валентин Пармон не стал уточнять, кому досталась победа в этом противостоянии, однако в целом тон его выступления был оптимистичным. Он обратил внимание на то, что события, происходящие в стране, дают шанс научной общественности вернуть некогда утраченные позиции. «После долгого отстранения государства от научных дел, - разъяснил он, - оно наконец-таки стало больше обращать на нас внимания, взаимодействуя с российской наукой. Это связано со многими факторами». В частности, руководитель СО РАН сослался на то, что многие крупные компании России и в целом сама российская промышленность стабилизировалась по многим отраслям. «Ей уже недостаточно ориентации на импортные технологии и нужна помощь со стороны нашей, российской науки. Сейчас появился больший интерес к результатам взаимодействия между промышленностью и наукой, чем это было раньше», - сказал Валентин Пармон.

По мнению ученого, на изменение отношений между государством и наукой очень сильно влияет весьма непростая международная обстановка.

«Мы оказались отрезанными от многих самых современных технологий, и теперь российская наука должна сделать то, чем она занималась всегда. То есть она должна обеспечить страну своими разработками и своими знаниями. Собственно говоря, это – основные тенденции, которые теперь происходят.

И очень важным моментом является здесь то, что за последние лет двадцать, если не больше, первые лица страны обратили особое внимание на науку в Сибирском отделении. СО РАН всегда считалось самым организованным, наиболее продуктивным в системе Академии наук. И то, что 8 февраля этого года был выезд президента страны сюда в Новосибирск, где он специально встречался с учеными Сибирского отделения и проводил здесь заседание Совета по науке – это, вообще, говорит о многом», - констатировал ученый.

В общем, позиция руководства СО РАН понятна. Надо сказать, что надежды на смену государственного курса питали еще три-четыре года назад – как раз под впечатлением от осложнения международной обстановки. Последние шаги со стороны главы государства, похоже, еще больше укрепили нашу академическую общественность во мнении, что страна постепенно изживает «лихолетья» 1990-х и возвращается к благословенным временам, когда государство ставило масштабные стратегические задачи и активно вовлекало науку в их решение. Получается, что великим благом для российской науки стало упомянутое ухудшение международной обстановки. Ведь в противном случае – если следовать этой логике - у государства не было бы стимулов идти навстречу нашим ученым, пытаясь восполнить потери от западных санкций.

В принципе, именно так и трактуется причина потепления отношений между наукой и властью. Как в известной поговорке: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Лично мне неоднократно приходилось выслушивать от некоторых ученых Академгородка высказывания насчет того, будто теперь-то (ввиду санкций) государство «одумается» и сделает ставку на отечественные разработки. Пафосные декларации государственных руководителей, их недавние заявления о технологическом прорыве, об инновационном развитии как будто призваны подчеркнуть долгожданные перемены.

На мой взгляд, здесь явно переоценивается значение субъективных факторов – при откровенном игнорировании факторов объективных. Не столь уж важно, о чем мечтают и о чем заявляют первые лица страны – принципиальнее то, что они могут реально предложить нашим ученым. Будет ли увеличено финансирование научной деятельности, появятся ли государственные программы, предполагающие адекватные (а не символические, как сейчас) ресурсы на решение тех или иных задач – вот что должно нас волновать в первую очередь.

Если уж Россия решила бросить вызов западному миру, то финансирование науки, по идее, должно осуществляться на уровне западных стран. Мы уже писали о том, что в США на НИОКР выделяется средств на два порядка больше, чем у нас. Располагает ли Россия такими ресурсами, способно ли наше государство не только декларировать высокие намерения, но и изыскивать для реализации масштабных задач соизмеримые средства?

Как это ни печально, но пока мы вынуждены признать, что поддерживать отечественную науку с «американским размахом» государство либо не в состоянии, либо просто с этим не торопится. Во всяком случае, пока что ставится вопрос лишь об изменении структуры расходов на науку (при сохранении примерно тех же объемов финансирования). Чудес здесь, естественно, не произойдет. На скудном пайке никаких технологических прорывов не создается. Возможно, кто-то в правительстве надеется на чудо, но вряд ли среди ученых по этому поводу существуют какие-либо иллюзии. Ученых, конечно, пока что обнадеживают декларации первых лиц, но все же реальный вклад государства в науку будет оцениваться на основе объективного вклада в это дело.

Кроме того, ухудшение отношений с западными странами само по себе не содержит ничего благоприятного для отечественной науки. Дело в том, что изоляция никак не способствует каким-то прорывам в области познания или в создании новых технологий. Передовая наука не формируется в «собственном соку». Постоянные творческие коммуникации на международном уровне – одно из фундаментальных условий для прогрессивного роста. Кстати, наши ученые это очень хорошо понимают. Так, Валентин Пармон посетовал на то, что в некоторых странах ощущается давление на российских ученых. Выражается это, по его словам, по-разному. Иногда, например, происходят «вежливые отказы» на публикации в рейтинговых изданиях. Бывают и запреты для зарубежных компаний на взаимодействие с российской наукой. Тем не менее, ученый уверен в том, что с нашей стороны никаких «веских ответов», ведущих к усилению изоляции, быть не должно. «Это не конструктивно», - считает он.

В целом, по словам Валентина Пармона, позиция Академии наук сводится к тому, что в условиях очень сложных международных отношений особая роль должна принадлежать так называемой научной дипломатии. Это когда ученые не прекращают своих контактов, несмотря на то, что взаимоотношения на уровне верховной власти, между правительствами, могут быть очень сложным.

«Именно эти контакты, - утверждает он, - помогают дальше решать эти вопросы». Даже в самые тяжелые годы «холодной войны» возникали конструктивные взаимодействия между нашими и зарубежными учеными, которые приводили к разрядке международной напряженности и к запрету ядерных испытаний в атмосфере и под водой. «Надо, - замечает Валентин Пармон, - чтобы то же самое продолжалось и сейчас».

Иными словами, несмотря на некоторое воодушевление от державной риторики наших правителей, ученые все-таки сохраняют трезвое отношение к реальности, ясно видя границы, за которые ни в коем случае нельзя переходить. Полагаю, что конструктивный диалог ученых с властью должен сейчас происходить как раз на этой почве – на почве обсуждения текущей политики в целях вразумления разгоряченных государевых мужей от опрометчивых поступков и безрассудных решений. Полагаю, в этом наши ученые должны быть заинтересованы в первую очередь.