Поможет ли БАК России?
23.11.2009
Источник: STRF
Беседа с Алексеем Сисакяном, академиком, директором Объединённого института ядерных исследований
Европа готовится к запуску Большого адронного коллайдера (БАК). В прогнозах, чем грозит обернуться эксперимент, недостатка нет. Говорят о возникновении чёрных дыр, которые якобы поглотят планету, о зарождении тёмной материи и даже о нарушении хода времени, в результате чего из будущего к нам явятся наши же потомки. Накануне столь важного научного события «АиФ» встретился с Алексеем Сисакяном, академиком, директором Объединённого института ядерных исследований. К слову, этот институт в своё время создавался в пику ЦЕРНу (Европейскому центру ядерных исследований), где и построен наделавший столько шуму Большой адронный коллайдер.
Справка STRF.ru:
Алексей Сисакян родился в Москве в 1944 г. Окончил физфак МГУ им. М. В. Ломоносова. В Объединённом институте ядерных исследований работает с момента окончания университета. Прошёл путь от стажёра-исследователя до директора. Автор более 350 научных работ и трёх изобретений, а также пяти поэтических сборников. Алексей Сисакян: «В истории науки ещё не было такого открытия, которое не давало бы затем практической пользы»
Интернет придумали физики
— Длина основного кольца коллайдера — 27 километров. Затраты на его строительство — около 3 миллиардов евро. И всё ради того, чтобы учёные могли разгонять и сталкивать друг с другом элементарные частицы. Когда далёкие от науки люди слышат об этом, они за голову хватаются: неужели физикам заняться больше нечем?
- Мировое научное сообщество шло к реализации этого проекта более 20 лет. Конечно, в первую очередь установка необходима для задач фундаментальной науки, для того, чтобы полностью восстановить картину возникновения и развития Вселенной. Чтобы разрешить накопившиеся вопросы, необходим эксперимент, причём с очень высокими энергиями частиц, каких на предыдущих ускорителях достичь не удавалось. А на БАКе эти энергии будут достижимы.
Но этот эксперимент — не праздное любопытство. В истории науки ещё не было такого открытия, которое не давало бы затем практической пользы. То, чем мы пользуемся сегодня ежедневно, — телевидение, радио, компьютеры, мобильные телефоны, да хоть электрическое освещение, — существует благодаря фундаментальным работам физиков, которые проводились сравнительно недавно, от 10 до нескольких десятков лет назад.
— И какую же практическую пользу может принести Большой адронный коллайдер?
— Изучая элементарные частицы, мы ставим задачу в будущем использовать их свойства. Скажем, мы исследуем на ускорителях спин-частицы. Когда-нибудь это пригодится, например, в новых информационных технологиях. Станет возможно появление квантовых мини-компьютеров величиной с горошину и даже меньше. Для чего они нужны? Они смогут заменять какие-то участки человеческого мозга. Разве такое сейчас можно представить — делать «запчасти» для мозга? А ведь это приведёт к продлению жизни, избавлению от целого ряда болезней. Также не будем забывать о «побочном продукте» фундаментальных исследований. Лучший пример здесь — Интернет, он ведь зародился в том же ЦЕРНе. Чтобы обрабатывать результаты своих экспериментов, физикам понадобилась объединённая информационно-вычислительная система, из неё затем и вырос Интернет.
— Я так понимаю: ко всем страшилкам вокруг БАКа вы относитесь скептически. Откуда же они берутся?
— Я не исключаю, что это своеобразный пиар, и слухи распространяют некоторые наши коллеги, чтобы привлечь внимание к проекту. Смотрите, чуть более года назад основная масса населения понятия не имела об ускорителях, соударении частиц и т. д. Теперь же люди что-то знают даже про бозон Хиггса, который «отвечает» за возникновение массы частиц и который с лёгкой руки журналистов окрестили «частицей Бога». То есть к науке пробуждается интерес. Кстати, мы у себя в институте планируем эксперимент на новом ускорителе НИКА, который дополнит программу БАКа. Мы хотим воспроизвести картину, происходившую в первые миллисекунды после Большого взрыва — момента образования Вселенной. Ведь именно этот временной промежуток, хоть и столь короткий, остаётся загадкой для науки.
— Ага, значит, в Дубне, где находится институт, появится своя чёрная дыра?
- Послушайте, есть очень простое соображение, которое доказывает, что ничего страшного произойти не должно ни в ЦЕРНе, ни в Дубне, ни на любом другом ускорителе. В космосе ежесекундно происходят соударения частиц и ядер при гораздо больших энергиях. И всё в порядке, мир, как нетрудно заметить, продолжает существовать.
Изотопы против рака
— Ваш институт в новостях обычно упоминают в связи с синтезом сверхтяжёлых элементов таблицы Менделеева. Это элементы, живущие доли секунды. Неужели и от них может быть практическая польза?
— Сейчас идёт синтез 117-го элемента. До конца года рассчитываем его получить. Да, раньше рукотворные сверхтяжёлые элементы жили доли секунды. Но потом наши учёные предсказали и доказали существование «острова стабильности»: изотопы некоторых элементов живут гораздо дольше — часами, сутками и даже годами. Это позволило изучить их необычные свойства и фактически создать новую химию, химию сверхтяжёлых элементов. Не исключено, что их будут использовать в медицине для диагностики, как используют таллий, вводя его в кровеносную систему. А введение некоторых изотопов в простату может остановить развитие раковой опухоли на определённой стадии.
И опять же о «побочных продуктах». Все новые элементы мы получаем на ускорителях тяжёлых ионов. А эти ускорители уже приносят практическую пользу. С помощью ионов мы модифицируем поверхности, изготавливаем плёнки с нанопорами. Представьте, тяжёлые ионы пролетают сквозь полимерную плёнку, оставляя в ней узкие длинные поры. Получается фильтр, который обладает высокой степенью очистки. Недавно Роснано поддержало наш проект «НАНОкаскад» по созданию медицинского прибора по очистке крови.
Вообще в институте более 50 прикладных проектов. Некоторые из них, между прочим, помогают бороться с терроризмом. В аэропортах, на границах, в проходных режимных предприятий можно увидеть прибор, похожий на длинный серый ящичек. Это атомный спектрометр, он фиксирует излучение, если оно есть. Прибор служит для борьбы с контрабандой радиоактивных материалов. Сейчас мы разрабатываем другое устройство — с помощью небольшой электронной пушки можно будет выявлять присутствие любых химических веществ, в том числе взрывчатки и наркотиков. Причём определять на расстоянии, что это за вид наркотиков.
— Нынешняя российская власть много внимания уделяет возрождению науки. Что, по-вашему, нужно сделать в первую очередь?
- Наша страна — с традиционно большой, даже великой наукой. Поэтому для нас неприемлем тот путь, который пригоден для малых стран, — не делать науку у себя дома. России необходимо создавать свои «домашние» мегапроекты — строить ускорители, реакторы, обсерватории... Такие, чтобы по значимости были сравнимы с сочинской Олимпиадой. Это единственная гарантия от утечки мозгов. Ведь, какие бы бытовые условия ни создавали молодым учёным, главный стимул для них всегда — возможность реализации своих идей, желание оставить след в науке. А для этого надо работать на современном оборудовании, только так их можно удержать.