«Кризисы возникают отчасти потому, что инвесторы в определенный момент не могут найти сферу применения своим средствам – освоенные технологии уже работают, и прибыль снижается, тогда как новых еще нет», – пояснил Сергей Глазьев, представляя свой последний труд. В результате, по его словам, появляются такие явления, как финансовые «пузыри», а затем их крах. Однако нынешний кризис дает шанс странам возродиться в новом качестве. «Антикризисные средства развитых стран сегодня концентрируются в сфере НИОКР – научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок, – отмечает экономист. – Чего, увы, пока не скажешь о России». Тогда как именно сейчас, в самом начале конкуренции альтернативных технологий, есть шанс захватить лидерство на перспективных направлениях применения, например, в нанотехнологиях, и тем самым «оседлать» соответствующие восходящие потоки новой длинной волны экономического роста. «На наш взгляд, только опережающее, до крупномасштабной структурной перестройки мировой экономики, освоение Россией нанотехнологий и других производств ядра нового технологического уклада позволит обеспечить высокие и устойчивые темпы экономического роста в долгосрочной перспективе», – уверен он, отмечая еще и такие сферы, как био- и информационно-коммуникационные технологии, исследование новых материалов и т.д.

Тем более что у России, как считает Глазьев, есть все предпосылки для этого: наличие научных кадров, устойчивых коллективов, имеющих систематический опыт разработки инженерно-сложных изделий и доведения их до необходимого уровня качества; участие российских ученых в международном научно-техническом сотрудничестве, повышающее доступность для них результатов передовых исследований и т.д. А государство могло бы существенно повлиять на реализацию имеющихся предпосылок. Оно может поддерживать собственную фундаментальную науку, пусть даже по более узкому фронту исследований.

В международном разделении труда для России остается все меньше привлекательных ниш.

Впрочем, близкий к правительству ЦМАКП и его ведущий эксперт Дмитрий Белоусов отмечают, что «анклавная модернизация» представляется скорее риск-сценарием, поскольку не только не создаст достаточных условий для преодоления сформировавшихся ограничений экономического развития, но и будет способствовать закреплению стратегически тупиковой модели «разомкнутой инновационной системы». Комментируя в беседе с «НГ» свои выводы, Белоусов отметил, что главная проблема – обеспечить именно массовую модернизацию, которая затронет основную массу производственных мощностей. «Страна испытывает дефицит кадров, материалов, химии и т.д., и непонятно, за счет чего развиваться», – недоумевает он.

Директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев в целом категорически поддерживает позицию Белоусова. «Мне кажется перспективным сценарий индустриальной модернизации – и основной аргумент в его пользу заключается в том, что он много раз реализовывался странами, куда более отсталыми и неповоротливыми, чем Россия. При этом, вероятно, мы упустим какие-то возможности, но зато определенный успех гарантирован, – считает он. – Мне кажется, что прорыв в «некоторых» технологиях маловероятен: я не знаю страны, которая производила бы, например, высококлассную фармацевтическую продукцию, но где по дорогам было бы не проехать без трактора (или сопровождающего кортежа, как у ВВП в Забайкалье). Но проблема не в этом. Даже если технологии и будут созданы, они нас не спасут. Сейчас в США экспорт патентов, лицензий и технологий составляет около 4% общего объема экспорта. Остальное – услуги и товары. Но мы ничего не производим, и наш торговый баланс не изменится, если мы создадим технологии и продадим их на Запад. А использовать их мы не умеем – иначе почему не используем то, что уже есть?». По его словам, у России уже нет тех сил, как в советские времена, чтобы строить фантастические планы.

Опрошенные «НГ» независимые аналитики также неоднозначны в своих оценках. Как отмечает эксперт компании «Интерком-Аудит» Тимур Унароков, если перекладывать рассуждения Глазьева в микроэкономический масштаб, то для вновь созданной фирмы, обладающей далеко не безграничным ресурсом, есть два пути. Традиционный, который подразумевает производство товаров, которые все уже производят, и инновационный. Для него фирме требуется выдумать что-нибудь этакое, до чего еще никто не додумался, и сразу завоевать вновь созданный рынок. «Идея настолько же великолепна, насколько и стара, – отмечает он. – Любой предприниматель скажет, что для второго пути нужны огромные ресурсы. Это еще и высококвалифицированные кадры, основные фонды, необходимые для научных исследований, и т.п.».

Между тем юрист компании Penny Lane Realty Сергей Поправка с Глазьевым полностью согласен. Развитие перспективных отраслей – шанс России на «экономическое чудо». «Можно вспомнить азиатские страны, совершившие экономический рывок во второй половине ХХ столетия: Японию, Сингапур, Южную Корею, – напоминает он. – Несмотря на все различия, эти государства делали ставку, в том числе на новые технологии. Надо учитывать, что в отличие от послевоенной Японии современная Россия не лежит в руинах и не относится к числу беднейших стран мира, как Южная Корея в 50-е годы. У нас высокоразвитая фундаментальная наука, достаточно талантливых ученых, в общем, есть силы и средства, несмотря на тяжелое наследие «лихих 90-х».

А существующие в России ограничения, такие как плачевное состояние инфраструктуры, транспорта и т.д., по его мнению, дают ей шанс выбиться в лидеры именно в сфере инноваций. «Для развития нано- и биотехнологий скорость доставки грузов по разбитым дорогам, мягко говоря, менее значима, чем, например, для завода по «отверточной» сборке автомобилей из машинокомплектов, – считает эксперт. – И турбулентные явления в экономике не помеха развитию инновационных отраслей. К тому же денег у государства и флагманов российского бизнеса достаточно. Знания и научно-техническая база тоже имеется».