http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=e6230675-80c2-46c1-a8f5-5fafe128d533&print=1© 2024 Российская академия наук
— В сегодняшнем мире исследования в области клеточных технологий, ориентированные на медицину, развиваются широко и быстро. В нашей же стране они носят отрывочный характер: есть ряд сильных лабораторий в некоторых институтах, и только. Нам сейчас прежде всего нужно провести скрининг, просмотреть всё, что делается в этом направлении в России. Но и так понятно, что отставание гигантское. Все основные события происходят уже в начавшемся 21-м столетии. Совсем не так давно был получен первый опыт работы со стволовыми клетками. У медиков появилась надежда на быстрое развитие регенеративных технологий, на лечение заболеваний, не поддающихся обычной терапии. Но всё оказалось не так прямолинейно, и пестревшие одно время вывески «излечение эмбриональными клетками» принадлежали, как правило, искусно маскировавшимся шарлатанам. На самом деле революционным стало открытие в 2006 году Яманакой индуцированных стволовых клеток. Японскому учёному и его британскому коллеге Гердону была присуждена Нобелевская премия 2012 года, но за прошедшие 8 лет вышло такое количество новых работ, что, по моему убеждению, часть из них тоже принесет своим авторам Нобеля.
В последние несколько лет появились новейшие методы редактирования геномов — это системы TALENs (Transcription — Activator Like Effector Nucleases) и CRISPR(Clustered Regulatory Interspaced Short Palindromic Repeats)/Cas9. Они уже зарекомендовали себя как эффективные и надежные инструменты геномной инженерии. В 2011 году процессы высокоточного редактирования геномов, среди которых была система TALENs , были названы журналом Nature Мethods методом года. Уверен, что его авторы будут также удостоены Нобелевской премии.
— Вы говорите об отставании. В чём оно конкретно проявляется?
— Один из симптомов отставания России — тот факт, что до сих пор не принят федеральный Закон о применении клеточных технологий. Его проект был подготовлен, рассмотрен широким кругом специалистов, учёных, а дело кончилось тем, что документ отправлен Правительством РФ на очередную доработку и может быть принят, самое раннее, в 2016 году. Это выглядит печально, особенно в сравнении с тем, насколько быстро прошел все инстанции пресловутый ФЗ-253 о реформировании РАН. А ведь именно по клеточным технологиям мы отстали уже приблизительно на 15-20 лет и, что самое плохое, эта дистанция увеличивается буквально с каждым днём. Я бы даже сказал, с каждым часом. Через 5-6 лет американцы и европейцы выйдут на рубеж нового прорыва. И не только они. В КНР создаются такие условия, которые мотивируют возвращение домой работающих за рубежом учёных-китайцев. И не стоит объяснять наше отставание экономическим кризисом. Во-первых, оно складывалось и нарастало не один год, во-вторых, любая развитая страна выходит из депрессии за счет высоких технологий.
При этом международное общество по исследованию стволовых клеток (ISSR) обеспокоено распространением подозрительных или даже откровенно мошеннических способов лечения тяжелых заболеваний в которых, якобы, используются клеточные технологии. В журнале Cell Stem Cell опубликована статья канадского ученого Тимоти Коулфилда, считающего, что такие методы наиболее активно рекламируются медицинскими учреждениями Китая, Таиланда, Индии и России. В этих странах стволовыми клетками предлагают лечить такие серьезные заболевания, как болезнь Паркинсона, аутизм, травмы спинного мозга и так далее. Как правило, в рекламных объявлениях и на сайтах клиник не приводится подробной информации о сути используемых методов лечения. Но достаточно очевидно, что серьезных исследований для оценки их эффективности и безопасности никогда не проводилось.
— В чём вы видите причину того, что Россия не входит в круг лидеров?
— Ключевая проблема состоит в неравенстве возможностей. У нас прекрасные исследователи, талантливые молодые ребята. Когда я общаюсь с западными коллегами, то убеждаюсь: мы мыслим одинаково. Но в финансировании, оборудовании, во многом другом между нами лежит пропасть. Маленький пример: мы вынуждены заказывать импортные реактивы не напрямую, а у российских дистрибьюторов, и цена одной позиции увеличивается до 300 процентов! А доставка длится в среднем минимум три месяца после предоплаты. Американские же и европейские коллеги получают свои заказы через день.
И второе: наша молодёжь социально не защищена. Стипендия аспиранта составляет 2500 рублей, а в Европе 1500 евро, раньше были аспирантские общежития, сейчас же есть проблемы с наличием койкомест. Выпускники лучших российских университетов, аспиранты и научные сотрудники востребованы на Западе: получается, что мы готовим специалистов для других стран. Обучение одного студента обходится примерно в 20 миллионов рублей — вот такие потери мы несем, о каком лидерстве может идти речь?!
— К сожалению, сегодня мы принимаем это как данность. Но можно ли в неблагоприятных условиях выделить какое-то главное направление, чтобы сосредоточиться именно на нём?
— В последние годы деятельность в области клеточной биологии существенно усилилась новыми разработками и методами генной и геномной инженерии. Cистемы TALENs и CRISPR/Cas позволяют производить манипуляции с геномами живых клеток и целых организмов модельных животных и человека. В частности, с помощью этих технологий стало возможно исправлять генные мутации в плюрипотентных клетках. Клетки с изменённым генотипом могут быть использованы для терапии пока неизлечимых наследственных болезней с моногенной природой. Мы близки к тому, чтобы продуцировать клетки, устойчивые к вирусам, например к ВИЧ. Кроме того, с помощью этих систем можно строить клеточные модели наследственных болезней, которые имеют огромный потенциал использования в фармакологии, на доклинических стадиях испытаний новых препаратов.
Это очень важное направление. Мы научились моделировать болезнь на уровне не организмов, а клеток. В нашей лаборатории освоены методы геномного редактирования, создан биобанк клеточных линий наследственных патологий. Особое внимание уделяется нейродегенеративным и сердечно-сосудистым заболеваниям. У нас, выражаясь метафорически, уже есть «пациенты в чашке Петри», на которых можно проводить скрининг лекарственных препаратов. Это влечёт ряд преимуществ по сравнению с экспериментами на животных. При должном развитии — и, прежде всего, серьёзной господдержке — этих направлений в России вполне возможно в близкой перспективе сократить смертность и инвалидизацию населения по различным группам болезней.
— Не кажется ли вам парадоксом то, что при бесспорном отставании России в развитии биомедицины, в СО РАН достигнуты результаты мирового уровня, о чём мы не раз сообщали?
— Да, в Сибирском отделении есть ряд замечательных наработок. Но в основном они носят фундаментальный характер, в лучшем случае можно говорить о заделах будущих технологий. В России фактически нет трансляционной системы, в рамках которой по строгим международным стандартам идут клинические испытания, проводится мультиплицирование и адаптация научных методов к практической медицине. Эту систему для нас отчасти замещают международные партнёрства (в качестве примера приведу японскую фармацевтическую корпорацию «Такеда», с которой СО РАН заключило соглашение), но это всё очень фрагментарно. Моя лаборатория имеет, к примеру, биобанк замороженных клеточных линий, несущих наследственные заболевания, но дальнейший этап исследований — это поиск и подбор новых лекарственных препаратов, который требует кооперации с привлечением ведущих специалистов на базе профильных НИИ СО РАН, РАН, РАМН, либо создания новых исследовательских структур.
— Выдвигают ли учёные, кроме установления прямых контактов между собой, какие-либо дополнительные инициативы по развитию в стране биомедицинского направления?
— В декабре 2013 года в Москве проходил весьма представительный конгресс по регенеративной медицине, где было решено проводить с достаточной частотой симпозиумы, на которых можно будет делиться последними результатами в этой области. Первый из них, «Новейшие методы клеточных технологий в медицине», пройдет в новосибирском Академгородке в первых числах нынешнего сентября. Планируются пленарная и постерная сессии, круглые столы, а также принятие итогового меморандума о необходимости создания в России центров клеточных технологий.
Нет сомнений в том, что такой огромный регион, как Сибирь, должен иметь свой Центр такого профиля, чтобы активизировать исследования — как фундаментального характера, так и по задачам, которые найдут выход в экспериментальную и клиническую медицину. Новосибирский Академгородок обладает огромным потенциалом. Здесь работает ряд научно-исследовательских институтов, проводящих исследования в области цитологии, генетики, молекулярной биологии, биохимии, фундаментальной и клинической медицины. В Академгородке находиться один из ведущих университетов России — НГУ, готовящий первоклассные кадры по биологическим и медицинским специальностям. Безусловно, это оптимальное место для организации Сибирского центра по новым клеточным технологиям. Особое внимание в нём должно уделяться работам с индуцированными стволовыми клетками человека, которые имеют ряд несомненных преимуществ по сравнению с эмбриональными и колоссальные перспективы для практического использования.
В задачи Центра должна входить также подготовка кадров для научно-исследовательских институтов объединяемой системы СО РАН и СО РАМН, медперсонала и врачей, владеющих новыми клеточными технологиями. В рамках будущего Центра необходимо создание Консорциума по клеточным технологиям для координации работ с привлечением ведущих специалистов на базе профильных НИИ РАМН: по кардиологии, неврологии, онкологии, гематологии, фармакологии, эндокринологии, травматологии и другим специальностям.
Для того, чтобы изменить критическую ситуацию, складывающуюся в нашей стране, организацию Центра клеточных технологий необходимо начать уже сегодня, и для этого есть все предпосылки. Промедление приведет к отставанию России от мирового уровня на следующие 15-20 лет, что может сделать его непреодолимым.