Версия для печати
Вернуться к списку

НА ФОНЕ МИРОВОЙ НАУКИ. ПИТЕРСКИЕ УЧЕНЫЕ РИСКНУЛИ СДЕЛАТЬ СЕЛФИ

- Григорий Викторович, давайте начнем со структурных перемен, обусловленных реорганизацией Академии наук. Как отразились они на ее Санкт-Петербургском центре?

- Последствием слияния трех академий в нашем регионе стало то, что под эгидой СПбНЦ РАН оказались кроме наших исследовательских институтов еще и организации северо-западных отделений академий медицинских и сельскохозяйственных наук. А основное направление деятельности Президиума СПбНЦ - координация и проведение междисциплинарных исследований. Сам факт междисциплинарности подразумевает, что мы инициируем и координируем научные программы, которые не в состоянии выполнить ни один из институтов и прочих научных центров сам по себе. Для достижения результата необходим кооперационный вклад специалистов разного профиля из разных структурных подразделений.

Причем президиум, по сравнению с тем, что был избран в 2013 году, обновлен. В него вошли не только представители научных организаций, подведомственных ФАНО, но и члены академии, которые работают в образовательных учреждениях либо находятся на пенсии, сохраняя при этом творческую активность, что для настоящих ученых скорее правило, чем исключение. Президиум сформирован пофамильно, с указанием не должности, которую человек занимает, а его научной позиции - академик, член-корреспондент, доктор наук. Цель - подчеркнуть: в деятельности президиума важна приверженность именно научным критериям.

В соответствии с новым уставом, президиум наш не выбирается, как раньше, а назначается приказом руководителя организации. И главные его функции - координирующие. Кроме 43 организаций, и до реформы относившихся к РАН, в Санкт-Петербурге расположены 11 институтов сельскохозяйственного профиля и 4 института - медицинского. Соответственно теперь в составе президиума есть академики из организаций бывших северо-западных отделений академий сельскохозяйственных и медицинских наук.

- С чего вы начали взаимодействие?

- С определения своих позиций в мировой науке. Второй год мы ведем очень важный проект, который я упрощенно назову “Перспективные направления развития науки в Петербурге”. В течение первого года наши ведущие ученые выявили наиболее перспективные направления развития разных отраслей фундаментальной науки в мире и в России. Затем в привязке к этим направлениям рассмотрели состояние научных школ, интеллектуального потенциала Санкт-Петербурга, выяснили, где и в чем в ближайшие десятилетия мы можем быть в авангарде мировой науки. В результате получили большой отчет, в котором, с одной стороны, обоснованы столбовые направления науки до 2030 года, а с другой - определены школы, материально-техническая база, учебные институты, которые могу готовить соответствующие кадры, чтобы мы по этим перспективным направлениям могли развиваться. В этом году работу продолжаем, трансформируя выделенные направления в некую программу действий, призванных обеспечить если не мировое лидерство, то нахождение на передовой линии науки. По сути, занимаемся прогнозированием научной деятельности в регионе.

- То есть выполняете одну из функций ФАНО? Агентство поручило вам эту работу и поддерживает вашу активность?

- Эта работа была начата по инициативе двух человек - Жореса Алфёрова и Георгия Полтавченко. Председатель Президиума Санкт-Петербургского научного центра и губернатор нашего города вышли с предложением в ФАНО. Федеральное агентство поддержало его и сформулировало как госзадание. Хотя надо подчеркнуть, что речь идет не только о развитии науки в рамках организаций ФАНО, мы рассматриваем тему шире, с учетом возможностей отраслевой и вузовской науки. Одна из наших задач - выработать рекомендации по внесению изменений в систему подготовки научных кадров. Выяснилось, что сегодня ряда актуальных специализаций в наших университетах вообще нет, их надо открывать, а какие-то следует ориентировать по-новому.

- Представители высшей школы участвовали в этой корректировке?

- Да, разумеется. Отмечу также, что мы не создавали никаких творческих коллективов, не работали по договору подряда, просто авторов (таковых было 104 человека) принимали в штат, чтобы они понимали меру своей ответственности. Редколлегию книги составили руководители объединенных научных советов Президиума СПбНЦ. По каждой главе был назван ответственный - академик, который обобщал собранные материалы. Для нас было принципиально важно, чтобы ее готовил не один автор, а группа специалистов. Каждая глава отчета прошла обсуждение на заседаниях профильных объединенных научных советов. Так что любой раздел отражает мнение не просто отдельно взятых корифеев, а научной общественности. Это, если хотите, плод коллективного разума ведущих ученых Санкт-Петербурга.

- А оргвыводы делали? Скажем, данный институт или его подразделение не продуктивны, не перспективны, рекомендуем его упразднить.

- Об институтах, чьи исследования носят локальный (исключительно российский) характер, мы просто не упоминали в отчете. Например, так произошло с наиболее тематически близким мне Институтом проблем региональной экономики. Я специалист по этому направлению, там мои друзья, состою в его диссертационном совете... Но вот научное сообщество не пришло к выводу о перспективности в мировом масштабе научного направления под названием “Региональная экономика России”.

Для сравнения приведу пример совсем из другой области. Оказалось, что по отдельным направления онкологии у нас в Питере накоплены впечатляющие ресурсы для выхода на мировой уровень. Причем как в академическом секторе науки, так и в вузовском и в отраслевом, скажем в Центре радиационной медицины “Росатома”...

- Значит, обнародованные выводы - не приговор институтам, не инструмент для оптимизации их структуры, а “всего лишь” научная публикация?

- Судите сами. Мы говорим о возможности российской науки удержать или занять передовые позиции в мире, по крайней мере приблизиться к ним. Но есть направления, для которых Олимп как бы и не существует. Так, в нашей стране, безусловно, лучшие специалисты в области русской филологии. Но это, главным образом, нас и интересует. То же и с региональной экономикой. Вышеупомянутый институт нужен и полезен для формирования и оптимизации региональной политики в России, но остальной мир это мало волнует. Институт нужен нам, а не всему человечеству. Эта констатация не перечеркивает его работ, а, скорее, оценивает диапазон их применения.

- Что для вас было откровением из материалов, подготовленных экспертами?

- То, что вообще удалось эту работу выполнить!

- Ведь, и правда, удивительно, что на драматическом изломе жизни академии сделано то, за что в период ее относительно спокойного существования никто не брался. Или настолько обострился вопрос о предназначении Президиума СПбНЦ?

- Понимаете, эта работа потребовалась, когда и руководители институтов, и члены академии, не работающие в системе ФАНО, осознали, что прежний способ раздела финансового пирога, пусть и не ахти какого толстого, впредь применяться не будет. Что каждый принужден будет рассказать, что и для чего он делает, почему это дело актуальное, обещающее, прорывное... Исходная точка была: Петербург - научный центр России, но во многом эта констатация базируется на былых заслугах. А сумеем ли мы сохранить статус одной из научных столиц мира завтра? Для этого нужно постараться с максимальной объективностью оценить себя по мировым стандартам. Кроме того, теплилась надежда: если страна стимулирует выход ведущих российских вузов на рубежи ведущих университетов планеты, то, возможно, она поддержит и усилия научных организаций, достойных присутствия в списке ТОП-100 лучших в мире.

- Вы рисковали не только показать силу, но и обнажить слабости научного Петербурга.

- Риск был, но могу сказать определенно, что в ходе этой работы я лишний раз убедился: в российской науке и в ее петербургском ядре все не так плохо. Несмотря на годы страшного недофинансирования, “утечки умов” и т.д., она развивается в полном соответствии с мировыми тенденциями. Но за последние четверть века у нас возник колоссальный разрыв между наукой и применением ее достижений.

- Между наукой и инноватикой? Но тогда, составляя программу дальнейших действий, вы столкнетесь с необходимостью создания инновационных структур, а это потребует подключения власти и бизнеса.

- Наверняка, но при этом мы будем знать, какие научные направления для Санкт-Петербурга необходимо развивать. В соответствии с федеральным законодательством, мы не могли рассчитывать на поддержку фундаментальных исследований из бюджета Санкт-Петербурга, но губернатор заверил нас, что город готов тратить деньги на инновационную трансформацию этих исследований. И если наука свое дело сделает, то и бизнес поймет, каковы, по мнению ответственных ученых, приоритеты роста. Тут и новая роль президиума четко видна - экспертная; оценка положения науки Петербурга на мировом фоне, но не ретроспективная, а перспективная. В этом году мы должны составить программу научных работ с прицелом на будущее, а в следующем на ее основе создать проект Государственной программы уже с просчитанными эффектами - и научными, и экономическими, и социальными.

- И вновь, как в прежние годы, у Санкт-Петербургского научного центра и его президиума будет предостаточно обязанностей и забот. Но хватит ли полномочий?

- СПбНЦ - научная организация, которая занимается выполнением междисциплинарных исследований, и вторая наша функция - координирующая, прописанная в уставе центра.

В отличие от предыдущей схемы управления теперь мы не имеем прямого воздействия на институты, но есть стратегические документы, деловые бумаги, которые проходят с нами согласование в плане оценки их научной составляющей. Если четко определить цели и рубежи на пути к ним, можно управлять движением, координируя действия десятков коллективов.

Сужу и по собственному опыту - я проработал вице-губернатором, руководителем экономического блока Правительства Ленинградской области без малого 16 лет. За это время не раз на основании научных исследований предлагал конкретные шаги, которые осуществлялись через принятие законов, корректировались административно и достигали практического результата. Я оценивал его не просто как ученый, а по мере экономических и социальных перемен в регионе. Поверьте, это была уникальная лаборатория, о которой специалист по региональной экономике может только мечтать. И я знаю, что научное воздействие на повседневную жизнь населения страны возможно, если оно будет долгосрочным, выверенным и ответственным.