http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=dbe54f0c-b369-4420-ab9b-cdda2ed21329&print=1
© 2024 Российская академия наук

ПРОБЛЕМЫ РАЗРУШЕНИЯ РОССИЙСКОГО "HIGH TECH"

В настоящей статье проводится качественный анализ проблем разрушения наукоемких предприятий в России (на уровне отдельных факторов, предпосылок, примеров), а также при осуществлении специальных инвестиций, которые здесь обозначены как псевдоинвестиции. Эти инвестиции губительны по существу, так как закрепляют научно-техническое отставание страны, разрушают профиль, тематику работ в "high tech", накопленный опыт, кадровый состав, имеющиеся "know how". Подобные процессы представляют серьезную угрозу для экономической, технологической, геополитической безопасности государства, а значит, и в целом для национальной безопасности России.

Предпосылки псевдоинвестиций

Наблюдаемые тенденции развития российского "high tech" удручают. Наукоемкие производства за период трансформационного кризиса сократились в несколько раз, а многие перспективные научные направления и НИОКР, имеющие, в том числе, и оборонное значение, просто утеряны. Статистика подтверждает сокращение производств пятой технико-экономической парадигмы, основанной на продукции электроники, информационной экономики, биотехнологий и др.

Одной из весомых причин, приведшей высокотехнологичный комплекс страны в такое плачевное состояние и продолжающей действовать в направлении его разрушения, - является приватизация. Для предприятий российского "high tech" она включала несколько этапов в зависимости от того, насколько велика была у них доля военных НИОКР. Определенная доля таких предприятий была приватизирована еще в 1993-1996 гг., остальные остались федеральными государственными унитарными предприятиями (ФГУП), вторая волна приватизации пришлась на 1998-2000 гг., а на 2004-2005 гг. пришелся третий этап.

Так, например, уже обсуждается идея о приватизации институтов Российской академии наук и сокращении их числа в 3-10 раз. В результате приватизации предприятий высокотехнологичного сектора те приобрели совершенно иной организационно-правовой статус - стали акционерными обществами в подавляющем большинстве открытого и только некоторые - закрытого типа. Структура акционерного капитала сложилась так, что акции были в основном приобретены членами коллектива (распыленная часть) и подавляющая доля оказалась в руках директората - высшего менеджмента предприятий.

Если использовать слова Нобелевского лауреата по экономике 1979 г. Бертиля Олина, возникла экономика для директоров, поскольку они [директора] на определенное время стали очень влиятельными фигурами, обладая реальной собственностью и проводя политику не развития предприятий, а извлечения дополнительной незаработанной ими ренты с существующих активов предприятий, преследуя цель личного обогащения. При этом, конечно, какие-то задачи развития решались хотя бы для того, чтобы предприятие функционировало и могло оставаться объектом для дальнейшего присвоения ренты. В условиях, когда спрос на высокотехнологичную продукцию с высокой добавленной стоимостью резко сократился на внутреннем российском рынке в результате коллапса экономики и базовых институтов в 1992-2000 гг., сократился и государственный заказ Министерства обороны и других заинтересованных ведомств. Предприятиям осталось ориентировать свою продукцию на внешние рынки, на которые доступ всегда ограничен.

Еще одним выходом из положения явились диверсификация деятельности - изменение номенклатуры выпуска продукции, тематики НИОКР, а также раздробление предприятий и объединение в холдинги и финансово-промышленные группы и альянсы (оба процесса шли в российском "high tech" параллельно). При такой вынужденной реструктуризации определенная часть интеллектуального потенциала, кадров, видов продукции и технологий, иногда безвозвратно, терялась, поскольку эти процессы происходили в нестабильной макроэкономической среде, характеризующейся высокими издержками производительной деятельности, ростом цен, возрастающей безработицей, решениями, уничтожающими целые отрасли или научные центры. В итоге российская экономика неуклонно теряет лучшие научные и инженерные кадры, разработки, накопленный интеллектуально-информационный тезаурус.Важную лепту в это внесла трансакционная ориентация российской экономики, когда торговать существующим активом стало более выгодно, нежели создавать новый. Большой доход приносил большую власть, значимость, репутацию, известность, славу - и директора, получив значимую долю акций, почувствовали и приняли спроектированные макростимулы, формирующие их собственное поведение.

За счет активов высший менеджмент открывал магазины на территории предприятий или вне ее, сдавал площади в аренду под торговые площади, осуществляя выгодные сделки, или продавал их фирмам-конкурентам, размещающим на территории экологически грязные или отверточные производства либо производства вторичного технологического уровня (невысокие технологии). Это делается обычно с целью лишить конкурента высоких технологий, замкнуть его на тиражирование и воспроизводство известной продукции. При старении кадрового потенциала, низкой заработной плате в наукоемких секторах, низкой рентабельности производства и продаж и высокой самоотдачи, которой требует научно-техническая деятельность, привлекательность таких секторов экономики для вливания дополнительных трудовых ресурсов, капитала, новых технологий, с учетом инфраструктурной неподготовленности, - становится катастрофически низкой. Последнее обстоятельство ввергает эти сектора "high tech" в полосу перманентной стагнации, лишает Россию высокотехнологичных конкурентных преимуществ.

За прошедшие после первого этапа приватизации десять с лишним лет структура акционерного капитала наукоемких предприятий претерпела серьезные изменения. Это вызвано тем, что низкие заработные платы заставляли персонал, имеющий небольшое число акций - распыленных по трудовому коллективу, их продавать: либо представителям собственного директората, либо заинтересованным лицам, фирмам на стороне (аутсайдерам), не имеющим к истории предприятия никакого отношения.

Так укреплялись властные позиции многих директоров и появлялись акционеры-аутсайдеры, для которых профиль работы предприятия, как и его эволюция, не имели особого значения. За этот период директорат постарел, достиг пенсионного и послепенсионного возраста. По этой причине резко возросли мотивы сиюминутного обогащения, присвоения собственности, например, чтобы оставить ее своим родственникам и обеспечить определенный "жизненный резерв", ведь эту собственность можно будет в будущем использовать по иному назначению. Площади можно сдать в аренду, организовать складские помещения, предоставить фирмам под офисы, торговые площадки, разместить какие-либо более или менее рентабельные производства, не нуждающиеся в долгосрочных крупномасштабных НИОКР, и т.д. Поэтому сегодня существенно увеличилась вероятность сделок между директорами и фирмами-аутсайдерами, скупающими акции бывших предприятий оборонного комплекса и высоких технологий. В этом случае директор и представители высшего менеджмента предприятия заинтересованы в том, чтобы продать собственные пакеты акций таким фирмам, предварительно спровоцируя ситуацию искусственного или подлинного банкротства предприятия, под прикрытием инвестиций и инвестиционных программ спасения. Программу спасения предприятия проводит некая фирма, которой директор передает значительную долю собственности, превышающую 50%, что означает, в конечном счете, передачу предприятия в целом. Фирма-аутсайдер имеет свои цели, поскольку вкладывает собственные деньги. Таким образом, директор решает задачу личного обогащения и сохраняет свои позиции и имидж производственника, болеющего за возрождение промышленности, однако действия его нарушают законодательство и не согласуются с его декларациями.

Тем не менее на бывших оборонных предприятиях остаются представители высшего менеджмента и персонала, имеющие небольшой пакет акций (в совокупности до 30%, а с учетом распыленных - до 50%), понимающие последствия псевдоинвестирования, но не ставящие целей обогащения, поскольку не имеют для этого ликвидного актива, однако цели сохранения предприятия они ставят выше других интересов. Две полярные мотивации двух группировок приводят к конфликту и в конечном счете агрессивному захвату предприятия теми, кто имеет большую долю активов и власть. Вложения фирмы-аутсайдера, называемые инвестициями, представляют собой окончательное уничтожение данного высокотехнологичного предприятия и российского "high tech". Поэтому бывший директорат совместно с фирмой-агрессором уместно обозначить как "группу-разрушения".

Основные факторы и мотивы псевдоинвестиций

Под псевдоинвестициями следует понимать денежные вложения в любой объект (реальный, но -не финансовый актив), приводящие к снижению качественных параметров функционирования объекта, смене собственника с дальнейшей переориентацией профиля работы объекта, приносящего ему до текущего момента высокую репутацию в конкретной отрасли, авторитет и прочные рыночные позиции (ниши). Отсутствие должного контроля со стороны государства за происхождением инвестиций позволяет вливать в легальную экономику деньги теневого оборота - полученные в игорном бизнесе, на торговле наркотиками, оружием, в незаконных сделках, предполагающих так называемый черный откат. Это сопровождается закреплением, институционализацией позиций теневой экономики, сращиванием организованной преступности и властных структур. Такие инвестиции также можно считать псевдоинвестициями, поскольку они исполняют роль "эффекта блокировки", делая борьбу с организованной преступностью невозможной или затруднительной.

Рассмотрим содержание процесса псевдоинвестирования. Как показано на рис. 1, фирма-псевдоинвестор формирует свой "денежный мешок" - инвестиционный ресурс из следующих источников: торговых операций, финансовых операций, теневых и криминальных сделок и, возможно, за счет примитивного массового производства. Почему иные источники просто маловероятны? Дело в том, что существует понятие рентабельности секторов экономики, и сложившиеся в России институты обеспечивают наибольшую рентабельность и отдачу на вложенную единицу денежного ресурса именно в указанных сферах. Естественно, только деятельность в этих секторах и позволяет сконцентрировать инвестиционный ресурс, который был бы настолько весом, чтобы осуществлять покупку наукоемких предприятий. Фирма-аутсайдер для реализации собственной цели вступает в альянс с директоратом для покупки указанного предприятия. Директор, который не видит перспектив развития предприятия, потерял в силу своего возраста или иных причин интерес к предприятию, находящемуся в сложной финансово-экономической ситуации, создает все условия, для того чтобы облегчить возможности фирмы-аутсайдера в покупке данного предприятия. Он вступает с ней в альянс, стремясь максимизировать свой дивиденд. Наукоемкое предприятие имеет верхний имманентный предел своей рентабельности, который ниже аналогичного показателя в трансакционных секторах и "отверточных" массовых производствах. Поэтому, вкладывая деньги в покупку такого предприятия, фирма-псевдоинвестор либо идет на невозвратные издержки, демонстрируя альтруистическую модель поведения (распределяя ресурс между своими центрами прибыли), что маловероятно применительно к российской специфике и относительно величины денежных вложений, которые требуется осуществить, либо предполагает изменение целей и специфики работы данного предприятия, изменение назначения его активов, включая использование трудового потенциала. Ситуация осложняется тем, что у предприятия есть акционеры - работники, которые в течение трудовой деятельности внесли ощутимый вклад в его становление и имеют цели, отличные от директора и фирмы-агрессора. Конфликтность целей А и Б (см. рис. /) приводит к тому, что фирма - "денежный мешок" стремится убрать "группу-созидания", препятствующую захвату предприятия. На это требуются дополнительные затраты, которые никак невозможно признать эффективными инвестициями, поскольку в случае выигрыша фирмы-псевдоинвестора предприятие теряет тот интеллектуальный потенциал, которым обладало, причем ущерб возникает за счет роста трансакционных издержек, выработки защитных стратегий, затрат времени, связанных с отстаиванием подлинных целей развития.

Важно отметить, что действия фирмы -аутсайдера могут быть продиктованы как собственными локальными интересами, интересами обанкротившегося директора (имеющего связи в региональной администрации), так и быть составными элементами более глобальной стратегии, которую диктуют конкуренты мирового рынка. При этом фирма-аутсайдер может и не подозревать о наличии подобной стратегии, являясь инструментом на другом конкурентном поле. На рис. 1-2 представлены два возможных варианта, объясняющих необходимость уничтожения рассматриваемого наукоемкого предприятия. Все вышеназванные действия направлены на то, чтобы лишить российскую экономику высокотехнологических производств, с помощью которых создаются изделия стратегического назначения и обеспечивается национальная безопасность страны (см. рис. 2).

Представим, что предприятие НП 2 покупает элемент, необходимый для производства сверхбольших интегральных схем у американской фирмы ценой 400 долл. за штуку, причем на месяц необходимо 1000 таких элементов, поэтому стоимость годового заказа составит 4, 8 млн. долл. Допустим, что НП 2 стремится расширить производство интегральных схем до 2000 в месяц, тогда цена вопроса 9, 6 млн. долл. в год. Если предприятие НП 1 обеспечит поставки такого же количества изделий, но ценой 150 долл. за штуку, тогда экономия в первом случае составит 3 млн. долл., во втором - 6 млн. долл. для российского предприятия НП 2. Как видим, помимо экономии, в таких действиях присутствует еще один положительный момент - стратегическая электронная отрасль не попадает в структурную зависимость от зарубежных фирм и обеспечивает загрузку российских наукоемких предприятий.

Если зарубежный конкурент выделит хотя бы 1 млн. долл. на уничтожение НП 1, то это вложение прекрасно окупается для американских фирм, у которых НП 2 начинает закупку дорогого элемента. Российское производство такого же элемента вряд ли возможно будет возобновить в силу технологических особенностей, а также того, что эту задачу решало исключительно предприятие НП 1. Таким образом, фирма "дельфа" уничтожает не просто предприятие, а рынок и конкурентные преимущества страны. Другой пример, на рис. 2, справа - это выполнение заказа для Военно-Морского Флота России, что невозможно осуществить без предприятия НП 1. Смена собственника и перепрофилирование деятельности этого предприятия с нанесением ущерба трудовому потенциалу предприятия делают невозможным участие НП 1 в структуре оборонного заказа.

Конечно, с позиций нового собственника данный процесс не является ни уничтожением, ни псевдоинвестицией. Более того, при осуществлении покупки он может заявлять, что продолжит все работы, сохранит тематику предприятия, разработки. Тогда почему нужно менять менеджмент, представленный специалистами, на менеджмент, не учитывающий специфику работы предприятия и не выполняющий своих обязательств даже в процессе агрессивной покупки предприятия?

Акционера-аутсайдера интересуют лишь два аспекта - капитализация фирмы на акцию и динамика дивидендов, расширение потенциала предприятия. Если рентабельность предприятия ограничена имманентно, в силу специфики его специализации, и оно занимает уникальную рыночную нишу и обеспечивает высокую заработную плату работникам за счет выполнения единичных заказов, то повысить рентабельность можно только изменив направление его работы. Если отдача от вложенных средств будет с течением времени отрицательной, фирма-аутсайдер просто сочтет это неудачной покупкой - вложением и, при необходимости, перепродаст свой пакет акций. Однако к этому периоду наукоемкое предприятие НП 1 существовать уже не будет, что приведет к завоеванию российского рынка НП 2 зарубежным конкурентом и, одновременно, лишит Военно-Морской Флот России определенных приборов, поскольку НП 1 является монополистом в разработке оборудования для их изготовления (см. рис. 2). Является ли деятельность "дельфы" заказом иностранного конкурента или зарубежных специальных служб для того, чтобы создать проблемы у Военно-морского флота? Такой вариант событий не исключен. В любом случае подобные инвестиции можно рассматривать как атаку на высокотехнологичный сектор промышленности, поскольку они приводят к его разрушению.

Примерный алгоритм разрушения

Представим примерную схему разрушения высокотехнологичного предприятия России. Алгоритм составлен на основе опыта наблюдения за аналогичными процессами в условиях региональной экономики, где директорат так или иначе связан с властными структурами.

"Группа-разрушения" на первой стадии в лице директората стремится достичь двух целей: а) личной наживы, т.е. извлечения максимальной выгоды из любой складывающейся хозяйственной и правовой ситуации;

б) сокрытия ущерба, который нанесен предприятию директоратом, а затем фирмой-аутсайдером, ставшей собственником.

Директор намеренно доводит ситуацию до банкротства, чтобы продать свой пакет акций фирме "дельфа" - "денежному мешку", предоставляющему предприятию помощь в виде инвестиций. В ходе реализации этой сделки предприятие становится номинальным банкротом, что позволяет привлечь внешнего инвестора и сделать его собственником предприятия. Директор в таком случае получает значительный дивиденд, а фирма "дельфа" достигает поставленных целей. Чтобы осуществить подобный план, действия предпринимаются в следующем порядке:

1. На внеочередном собрании акционерного общества утверждается новый Устав общества. Он закрепляет единоначалие генерального директора и упраздняет Правление.

2. Генеральный директор начинает борьбу за собственность, увеличивает свой пакет акций, что отражено в реестре, причем скупку акций организует через подставные фирмы, включая и ту, которая окажется новым собственником и будущим псевдоинвестором. Одновременно переоформляется трудовой договор (контракт) директора с введением компенсации в случае досрочного прекращения полномочий, что является еще одним свидетельством в пользу мотива, о котором здесь идет речь.

3. За короткий промежуток времени неоднократно изменяется структура управления: назначаются преданные люди на должности замов, а вероятные сторонники "группы-созидания" - понижаются в должностях (их функции сокращаются, эти лица не допускаются к важным документам, включая финансовые и бухгалтерские).

4. Незадолго до скупки акций фирмой "дельфа" отмечается снижение темпов развития, обостряются финансово-экономические проблемы предприятия, срывается работа по набору заказов, в том числе и посредством отстранения представителей "группы-созидания" от этой работы, оформляются акты на завершение невыполненных работ.

Происходят задержки с выплатой заработной платы, срывы финансирования опытных образцов. Высший менеджмент, генеральный директор практически самоустраняются от управления.

Истинное финансовое состояние организации скрывается, полная информация акционерам не выдается.

Умышленность подведения предприятия к банкротству становится очевидной.

В связи с очевидными обстоятельствами, указанными выше, акционеры, представляющие "группу-созидания", выдвигают требование о досрочном прекращении полномочий директора в связи со снижением хозяйственных результатов работы предприятия, нарушениями законодательства и действиями, направленными на передачу предприятия третьим лицам, не заинтересованным в сохранении его профиля.

В этот момент скрываемые ранее действия приобретают явную форму, вынуждая "группу-разрушения" к открытым враждебным действиям, давлению, нацеленному на подавление участников "группы-созидания", имеющих в своем распоряжении число голосов на пределе необходимой нормы в 50%.

В связи с этим директор при подготовке перевыборного собрания со всех работников в силовом порядке собирает доверенности для голосования (сделка на кабальных условиях под угрозой увольнения-сокращения) и использует процедуру кумулятивного голосования, чтобы избирать подконтрольный "группе-разрушения" совет директоров.

В нарушение трудового законодательства создаются препоны кандидатуре на пост директора, выдвинутой "группой-созидания".

На этом этапе фирма "дельфа" вносит предложения по срыву собрания путем исключения кворума. Для выполнения своей программы фирма "дельфа" воздействует на следующие элементы региональной хозяйственной системы - властные структуры, средства массовой информации, правоохранительную систему, суд (рис. 3). Оплачивая их услуги, она лишает возможности "группы-созидания" получить легальную правовую помощь и защиту своих хозяйственных интересов.

Таким образом, лавинообразное нарушение законов фирмой "денежный-мешок" позволяет ей осуществлять агрессивный захват наукоемких предприятий, менять их профиль и направления развития. Вопрос о выводе наукоемких предприятий из кризиса не ставится, хотя и провозглашается в подконтрольных "группе разрушения" средствах массовой информации.

Такие фирмы своими "инвестициями" захватывают предприятия российского высокотехнологичного сектора экономики и уникальные заводы, НИИ начинают работать "под отвертку". Однако рост объемов "отверточных объемов производства" - это не инновации, не наукоемкое развитие, не инвестиции в развитие. Эти инвестиции завершаются окончательным перепрофилированием предприятий, утратой их научно-технического потенциала, потерей рынков, а в итоге - невозможностью возродить накопленный потенциал.

"High tech" и проблема национальной безопасности

Основное содержание проблемы национальной безопасности России заключается в том, что государство не вмешивается в горизонтальный передел собственности, который становится даже выгодным, так как цифры статотчетности отражают увеличение инвестиций. Только при этом страна лишается технологических, кадровых преимуществ, нравственного - очень трудновосполнимого капитала, кстати, без наличия которого невозможны крупные интеллектуальные прорывы, а значит, и развитие фундаментальной, прикладной науки. Фирмы-агрессоры и бывший директорат, особенно в регионах, опираясь на региональные патримониальные элиты и систему непотизма, лоббируют свои собственные, большей частью незаконные решения, направленные в обеспечение захвата наукоемкого предприятия, на обогащение и иные индивидуальные цели (авторитет, мщение, обретение утраченной власти и т.д.). Эти действия сопровождаются подкупом судов, части коллектива - работников предприятия, не имеющих финансовых средств для материального обеспечения своих семей.

К сожалению, правительство в своих программах развития экономики не учитывает эффекта псевдоинвестиций, которые не только ухудшают структурное качество экономики, закрепляют ее неэффективную структуру, но и порождают неверные стимулы и теневую экономику, затрудняющие нормальное развитие национального хозяйства. Если не предпринимать никаких усилий вследствие псевдоинвестиций и связанных с ними институциональных эффектов, то страна теряет важнейшие конкурентные преимущества, увеличивая сырьевую ориентацию экономики. В результате исчезают производства, необходимые для обеспечения обороноспособности страны.

Можно предложить хотя бы два превентивных метода противодействия таким негативным процессам: государственную промышленную политику, предполагающую соответствующие законодательные изменения, а также изменения в законодательстве или принятие новых законов, регулирующих структуру акционерного капитала, продажу предприятий, перетекание их из одних организационно-правовых форм в другие. Цель всех этих действий - исключить псевдоинвестиционный процесс. Конечно, в качестве стратегии следует рассматривать практическую реализацию концепции "система национального имущества", предлагаемой Российской академией наук (автор имеет в виду предложения академика РАН Д.С. Львова).