Версия для печати
Вернуться к списку

Борьба за единомыслие: новый этап

Принимая во внимание необходимость, особенно в нашем пространном отечестве, установления единообразной точки зрения на все общественные потребности и мероприятия правительства… целесообразнейшим для сего средством было бы учреждение такого официального повременного издания, которое давало бы руководительные взглядына каждый предмет.

Козьма Прутков.

О введении единомыслия в России

Создание Межведомственной комиссии по историческому просвещению во главе с советником президента и председателем Российского военно-исторического общества В. Р. Мединским говорит о наступлении нового этапа вмешательства государства в сферу исторического знания.

В 2008–2012 годах были опубликованы и на самом высоком уровне рекомендованы к использованию в школе пособия для учителей и учебники по истории России 1900–2008 годов под редакцией А. А. Данилова и А. В. Филиппова, носившие откровенно пропагандистский характер и реабилитировавшие сталинизм. Однако широкое применение их в учебном процессе оказалось по ряду причин невозможным, и сегодня эти книги вспоминают лишь по впечатлению, которое они произвели на прочитавшего их журналиста: «Сталин — эффективный менеджер».

В 2014 году был создан Историко-культурный стандарт по истории России, после чего выбор учебной литературы по этому предмету был ограничен тремя «линейками» учебников, прошедшими не вполне прозрачный конкурс. Правда, и это удовлетворило не всех поборников единомыслия. Так, в стенах Государственной Думы неоднократно звучали высказывания в пользу окончательного введения единого учебника истории.

В 2009 году была создана Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России по главе с руководителем Администрации Президента С. Е. Нарышкиным. Правда, деятельность этой комиссии оказалась, по-видимому, безрезультатной, и в 2012 году она тихо прекратила свое существование.

Нынешний этап государственного регулирования исторического знания серьезно отличается от прежних. Во-первых, комиссия по историческому просвещению создается на фоне уже принятых законов о запрете отождествления роли СССР и Германии во Второй мировой войне и о просветительской деятельности, серьезно ограничивающих свободу слова в области оценки исторических событий.

Во-вторых, сфера деятельности комиссии, очевидно, несравнимо шире регулирования количества и содержания школьных учебников и борьбы с фальсификациями. Об этом свидетельствует формулировка указа, в котором комиссии предписывается обеспечить «планомерный и наступательный подход к вопросу отстаивания национальных интересов РФ» в области сохранения исторической памяти и просветительской деятельности.

В-третьих, в состав создаваемой комиссии наряду с РАН, Росархивом, министерствами культуры, просвещения, образования и науки делегируют своих представителей такие неожиданные в области исторического просвещения структуры, как Совет безопасности, Генеральная прокуратура, Следственный комитет, МВД, ФСБ и даже Служба внешней разведки.

Всё это говорит о намерении крайне жестко контролировать любую публичную активность в сфере истории. Назначение главой комиссии В. Р. Мединского — просто демонстративное обозначение курса, которого собирается придерживаться в этой сфере государство. Сам Мединский совсем недавно откровенно объяснил, как он понимает задачи историков: «…„борьба за историю“ сегодня — это просто часть конкурентной борьбы государств, дело обыденное, пропагандистское, ведущееся осознанно». Борьба с «фальсификациями» для главы новоиспеченной комиссии — пройденный этап. Он настаивает: «Хватит оправдываться — надо насаждать, надо продавливать свою точку зрения». Поиску объективной научной истины при таком сведении исторического познания и просвещения к пропаганде просто не остается места.

Вопреки распространенным ожиданиям деятельность комиссии может отнюдь не ограничиться сюжетами, связанными с Второй мировой войной или отношениями современной России с бывшими советскими республиками и странами Восточной Европы.

В любой момент объектом «наступательного подхода к отстаиванию национальных интересов» могут стать исследования и выступления, допускающие критический взгляд на Ивана Грозного или Александра Невского, нетрадиционно трактующие Куликовскую битву или напоминающие, что Иван Ползунов изобрел свою паровую машину не по наитию свыше, а на основе знакомства с чертежами английского изобретателя Томаса Ньюкомена (Thomas Newcomen). Да мало ли возможностей. Иные люди старшего поколения еще помнят, как увольняли с работы за признанное космополитическим утверждение «Пушкин есть дитя европейского просвещения, выросшее на русской почве».

Историко-педагогическое сообщество, скорее всего, отнесется к созданию комиссии по историческому просвещению по-разному. Одни учителя и преподаватели с энтузиазмом воспримут ее деятельность как борьбу с «очернением» исторического прошлого и даже станут «сигнализировать» о неблагонадежном поведении коллег, другие молча приспособятся. Третьи предпочтут уйти из профессии. Четвертые продолжат работать, руководствуясь принципом «делай, что должно, и будь что будет». Насколько возможно будет последнее, вызывает, с учетом состава комиссии, достаточно тревожные вопросы.

Но желаемого результата в идейном, воспитательном отношении очередная попытка «введения единомыслия в России» не даст. Уж на что пропагандистский характер носило обучение истории в СССР. Но привело это только к тому, что молодежь четко разделяла: в школе нужно говорить одно, а как было на самом деле — совершенно другое. Именно на почве этого двоемыслия и недоверия к официозу расцвела мода на труды А. Т. Фоменко, Л. Н. Гумилёва и прочих представителей так называемой фолк-хистори. А в нынешнем медийном обществе достижение монолита советского образца кажется и вов­се недостижимым.

В. Р. Мединский в своих «тезисах» предостерегал от «новой чаадаевщины». На самом деле всякий, кто посвящает себя историческому просвещению, должен руководствоваться именно словами великого русского патриота П. Я. Чаадаева: «Я люблю свою страну, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа, но… не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами… Я думаю, что мы прежде всего обязаны родине истиной».