http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=db346b1a-f892-4949-a6aa-0f6992e59d08&print=1© 2024 Российская академия наук
Большинство выпускников школ и высших учебных заведений в России — женщины. Больше половины преподавательского состава российских университетов — тоже женщины. При этом женщинам значительно реже, чем мужчинам, удается занять высокие позиции в науке или устроиться на руководящие должности в вузах, они реже становятся академиками или профессорами. Студенческий журнал DOXA и «Важные истории» рассказывают, что мешает россиянкам строить успешную карьеру в академической среде.
«Конечно, в Российской академии наук могло бы быть больше женщин, но вот уж так получилось», — так три года назад исполняющий обязанности президента академии Валерий Козлов ответил на критику спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко. Он пообещал обратить на это внимание при следующих выборах в Российскую академию наук (РАН), но число женщин в ней с тех пор увеличилось лишь на 2 %.
Россиянки из академической среды часто сталкиваются со «стеклянным потолком» (Так называют формально не обозначенный барьер, который ограничивает продвижение по карьерной лестнице. — Прим. ред.) в РАН. Академия наук в России и большинстве постсоветских стран — высший орган научной иерархии. Согласно уставу, туда «избираются ученые, обогатившие науку трудами первостепенного научного значения». Кандидатов в РАН выдвигают научные организации и вузы, а затем действующие академики голосуют за них. Членами академии становятся пожизненно.
Сегодня доля женщин в Российской академии наук — 7 %: среди 1971 академика и член-корреспондента (это две ступени членства РАН. — Прим. ред.) всего 157 женщин. За всё время существования академии женщины ни разу не занимали в ней один из двух ключевых руководящих постов — президента или ученого секретаря. По словам Ольги Вальковой, главной научной сотрудницы института истории естествознания и техники имени С. И.Вавилова РАН, женщины в академии больше занимаются рутиной: «Вся организация конференций, ученых советов, выпуск научных изданий, лаборантская работа — две трети таких работ выполняют женщины. Понятно, что это большая часть того, чем вообще занята наука. Но эта работа, как правило, не считается важной и мало оплачивается».
Сама Ольга Валькова после выпуска из университета пошла аспиранткой в научный институт и «долгое время зарабатывала очень скромно», ей приходилось подрабатывать. Занять административную должность Ольга не стремилась, чтобы не отвлекаться от исследовательской работы.
Несмотря на общий дух консерватизма в РАН, отношение к женщинам может быть разным в зависимости от института и конкретных людей, уверена Валькова. «Есть институты, где соблюдается гендерное равенство, есть — где, наоборот, смещение в сторону мужчин, — объясняет она. — Например, мне приходилось быть членом приемной комиссии в аспирантуру. Вот люди сдают экзамен, выходят, ждут, и комиссия начинает обсуждать: „А вам не кажется, что эта девушка беременна?“ Понимаете, они обсуждают не то, как она сдала экзамен, а то, беременна она или нет. То есть невыгодно брать беременную девушку, которая вроде как будет, а вроде и не будет [заниматься наукой]».
В РАН не ответили на вопрос журналистов DOXA, почему среди членов академии так мало женщин.
«Приходилось выполнять многие вещи на три порядка лучше, чем мужчине»
В России женщины на управляющих постах в науке и образовании в меньшинстве. Среди руководителей научных институтов их 12 %, а среди ректоров вузов — 25 % (подробнее — в главе «Как мы считали» под кнопкой «Фактчек»).
Наталья Походня, руководитель отдела математического образования Высшей школы экономики (ВШЭ), уверена, что для продвижения по карьерной лестнице нужны начальники «без сексизма в голове». Одним из таких начальников она называет Ивана Ященко, профессора факультета математики ВШЭ, к которому пришла с идеей совместной программы «Вышки» и Центра педагогического мастерства (ЦПМ). Он эту идею поддержал, и Наталья заняла пост академического руководителя программы: «У меня хорошие организаторские способности с детства, они выковались в девяностые годы, когда я была провинциалкой, да еще и девочкой. Мне приходилось выполнять многие вещи на три порядка лучше, чем мужчине рядом со мной». Наталья уверена, что женщинам в академической среде всегда приходится прикладывать бо́льшие усилия, чтобы занять руководящую позицию: «Сегодня женщина, которая добилась в науке и образовании чего-то, — на две головы выше того, кто конкурировал с ней за эту позицию. Я вижу много мужчин, которые недостойны занимать определенные позиции. Они эти руководящие места заняли, потому что у них конкуренции не было: многих девочек „уходили“ и при прочих равных выбирали мужчину. А эти „прочие равные“ такие условные, что, может быть, женщина на этом месте добилась бы большего».
По мнению кандидата философских наук, доцента школы философии ВШЭ Дианы Гаспарян, в постсоветском обществе отношение к женщинам на руководящих должностях часто бывает предвзятым и основанным на стереотипах: «Сексизм в первую очередь проявляется в иерархичной структуре. Например, сказать: „У нас начальница недостаточно хорошая, потому что у нее плохо в семье или она сексуально не удовлетворена“, — это классика жанра».
В России женщины зарабатывают примерно на треть меньше мужчин. Разрыв в доходах есть и в академической сфере. С 2006 по 2016 год доход женщин в российском образовании и науке был в среднем на 18 % меньше, чем у мужчин. Это объясняется тем, что мужчины чаще занимают более высокие и, соответственно, высокооплачиваемые должности. При равном же статусе разница в доходах мужчин и женщин составляет 8 %.
«Я знаю начальников, которые сознавались в том, что им стыдно предложить зарплату ниже 200 тысяч отцу двоих детей. Причем девушки, идущие на сходную позицию, рады и 50 тысячам. И они соглашаются на это, — рассказывает Наталья Походня. — Потому что девушки не готовы прийти и сказать: „У меня двое детей, и мне мужа еще кормить“. Об этом не скажешь на собеседовании».
Ученые без степени
Высшее ученое звание — профессор — в России тоже чаще присваивают мужчинам. Например, среди всех профессоров в России только 33 % — женщины. За последние шесть лет их доля выросла на 4 %. «Это во многом связано и с историей. Все-таки исторически профессура — исключительно мужская сфера, — рассказывала в интервью The Bell профессор Российской экономической школы Наталья Волчкова. — И в какой университет с большой историей вы ни придете, вы увидите исключительно мужские портреты. Это создает определенную атмосферу, отношение. И некоторое попечительство мы, многие работающие женщины, ощущаем».
По аналогии с профессорским ученым званием, самая высокая ученая степень в России — доктор наук. Судя по диссертациям, опубликованным в каталоге Российской государственной библиотеки (РГБ), количество женщин, защитивших докторские диссертации, в последние 10 лет не превышало 48 % от общего числа защитившихся. Женщины часто останавливаются на получении степени кандидата наук, а до докторской не доходят. Согласно базе диссертаций, в 2019 году женщины защитили 52 % кандидатских диссертаций и 43 % докторских, остальные работы принадлежат мужчинам.
«Сейчас стало заметно, что защита кандидатской диссертации — это некоторым образом финал, — рассказывает доцент школы философии ВШЭ Диана Гаспарян. — Как защитить диссертацию — понятно, а что делать потом? Потом есть большой разрыв, то есть нет последовательного пошагового перехода от своей „защищенности“ [защиты кандидатской диссертации] к вовлечению в научное сообщество». Гаспарян объясняет это тем, что академическое сообщество — «герметичная среда» со своими законами и закрытыми каналами общения.
Женщины реже пишут статьи в научные издания. Согласно межстрановому исследованию, опубликованному в американском журнале Proceedings of the National Academy of Sciences (PNAS), с 1955 по 2005 год мужчины во всем мире в среднем публиковали за свою научную карьеру на три статьи больше, чем женщины. В России в тот же период разрыв был еще больше: мужчины публиковали на девять статей больше. К тому же статьи, написанные мужчинами, цитировались в научных работах на 30 % чаще.
«В конце аспирантуры я занималась направлением, над которым до этого мало кто работал. И один мой коллега, довольно уже известный ученый к тому времени, спросил меня, как можно решить определенную задачу. Я ему примерно рассказала, как это сделать. В итоге он написал статью, не упоминая, что это была моя идея, — вспоминает Екатерина Америк, доктор физико-математических наук, профессор факультета математики ВШЭ. — Думаю, он так сделал не потому, что я женщина, а потому, что я была начинающим математиком без какого-то заметного положения в обществе и он просто забыл. Люди склонны цитировать давно известных ученых. С другой стороны, чтобы стать известным ученым, надо, чтобы тебя цитировали. Это не чисто женская проблема, но женщин она касается в большей степени».
«Через стиральную машину, плиту и детей»
Из-за того что у женщин меньше докторских диссертаций и публикаций, чем у мужчин, они менее заметны в научном пространстве. Отчасти это связано и с тем, что из-за домашних обязанностей у них остается меньше времени на исследования. В России в 2014 году женщины в среднем тратили 18,4 % своего дневного времени на домашнее хозяйство, а мужчины — лишь 8 %.
Большинство университетов не дают послаблений женщинам в декретном отпуске или воспитывающим детей. Конкурентные требования в академической среде таковы, что ученая должна регулярно публиковаться в ведущих изданиях, участвовать в конференциях и исследовательских проектах на протяжении всей карьеры.
Александра Скрипченко, декан факультета математики ВШЭ, говорит, что «Вышка» не требует от женщин публикаций во время беременности или сразу после родов. Но именно в этот период женщины-ученые часто публикуют статьи, которые подготовили заранее. Как правило, процесс написания научной статьи занимает от года до полутора лет. А в декрете чаще всего на науку времени не остается, поэтому между выходом двух статей может пройти не год-полтора, как обычно, а три или четыре года. «Получается, что наша система оценки публикационной активности неправильно устроена — она благодушна, но нелогична и в нужный момент не оказывает необходимой поддержки», — рассказывала Скрипченко в интервью DOXA.
Наталья Походня из отдела математического образования ВШЭ вспоминает, что еще в школе учителя пытались отговорить ее от научной карьеры: «Ты девочка, выйдешь замуж, у тебя появится ребенок, и ты „выпадешь“. Диссертацию не защитишь из-за детей, а возвращаться в науку тяжело. А вот пойдешь в Политех, станешь инженером на заводе, уйдешь в декрет, а потом опять вернешься на завод — и все хорошо».
Совмещать материнство и научную активность пришлось Наргизе Мураталиевой, ассистенту профессора и преподавателю в Кыргызско-Российском славянском университете. «Картинка, где мужчина бежит по полю, и там [перед ним] чистая дорога, и женщина бежит, [перепрыгивая] через стиральную машину, плиту и детей, — это полное отражение положения женщин в науке, — говорит она. — Когда у мужчин есть тепличные условия, чтобы писать статьи: их никто не беспокоит, нет детского плача и крика, не нужно готовить еду и мыть посуду. И вот мои условия, с которыми я сталкиваюсь каждый день: успеть сделать уроки с сыном, отвести его в школу, привезти дочку и выучить с ней стихи, приготовить им еду, постирать и на фоне их шума где-то там сидеть и писать свою статью».
«Тот факт, что женщины имели возможность самостоятельно обеспечивать себя, выделял Советский Союз на фоне многих западных стран, — рассказывает Фрэнк Кариорис, специалист по сравнительным гендерным исследованиям в Центрально-Европейском университете. — Конечно, нельзя сказать, что женщины были полностью на равных с мужчинами, но к 1970-м у них действительно было больше возможностей, чем у женщин в Америке или Великобритании».
Распад Союза привел к тяжелым экономическим последствиям, это отрицательно сказалось, в частности, на гендерном равенстве. «Возник высокий уровень безработицы. Во многих странах это решалось тем, что женщин старались частично отправить домой, потому что в условиях патриархальной идеологии считается, что мужчине в первую очередь должно быть предоставлено право работать, а уж как он будет содержать семью — дело его», — рассказывает Ольга Шнырова, директор Ивановского центра гендерных исследований.
«Неженские» науки
«„Девочек умных не очень много“, — так, по словам Натальи Походни из ВШЭ, некоторые преподаватели механико-математического факультета МГУ, где она училась, относились к студенткам. — Мой научный руководитель мог сказать: „Вы не производите впечатление глупой студентки“. В сочетании со словом „глупый“ он всегда произносил именно „студентка“, а не „студент“».
Евгении Смирновой (имя и фамилия изменены по просьбе героини. — Прим. ред.), выпускницы Московского физико-технического института (МФТИ), магистрантки Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zürich), во время учебы тоже пришлось столкнуться со стереотипными представлениями о девушках на технических факультетах: «На парах преподаватели могли дать мне задачи полегче, аргументируя тем, что я девушка и мне слишком сложно решать такое. Мой научник вообще старался избегать прямого общения со мной, все вопросы предлагал обсудить через парней-одногруппников. У них всегда был контакт с ним, они обсуждали свои исследования. А когда я хотела что-то обсудить, он избегал [меня] и делегировал общение другим студентам».
Преимущественно «женскими» науками в России считаются социология, искусствоведение, культурология, психология и филология. Но в последние 10 лет доля женщин и в этих сферах сокращается. Это заметно по историческим наукам: доля диссертаций, написанных женщинами, в 2010 году составляла 48 % от общего количества, а к 2020-му сократилась до 43 %. В физико-математических науках традиционно преобладают мужчины: они написали 74 % всех опубликованных диссертаций. За 10 лет доля женских работ в этой области почти не изменилась.
В последние годы как в России, так и на Западе пытаются выровнять количество мужчин и женщин в разных сферах с помощью специальных «женских» программ, грантов и конкурсов. Они не всегда получают поддержку академического сообщества.
Математик Екатерина Америк из ВШЭ уверена, что такие программы вредны и не помогают исправить ситуацию: «Нет женской и мужской науки, странно [их] так делить. Мне кажется, это некоторое бегство от реальности». По мнению Америк, женщинам это только мешает: «Проблема в том, что людям и так сложно включиться в [научное] сообщество — а тут для них создают отдельное».
Философ Диана Гаспарян считает, что, добившись успеха в науке, женщины реже обращают внимание на проблему гендерной дискриминации: «Никому же не хочется говорить: „Я здесь случайно, мне повезло“. Мы все хотим рассказывать историю своего успеха — не только как историю везения, а как историю некоторой заслуженности. Для успешных женщин этот рассказ о собственных заслугах часто тянет за собой внутреннюю мизогинию (неприязнь к женщинам. — Прим. ред.). Хочется сказать себе: „Я действительно имею качества, которые сломали стереотипы“. Что-то из серии „талант везде найдет себе дорогу“».
«Когда в стране на технических, гуманитарных и математических специальностях абитуриентов станет поровну, ну или хотя бы 40 на 60 %, я успокоюсь и перестану проводить олимпиады по математике для девочек, — объясняет Наталья Походня из ВШЭ. — Я могу сказать, что со стороны женщин-математиков к олимпиадам больше претензий, чем со стороны мужчин. Такие женщины, добившись успеха в науке, стоят на позиции „мне никто не помешал“. Но это от лукавого. Они не понимают, что девушкам со средними знаниями, тем, кто не гениальный, но хороший, в математике тяжело. Там сексизм и „стеклянный потолок“ для девочек».
«Надежное место»
Работа в академической сфере не всегда связана с научными открытиями и исследованиями. Для многих женщин университет — это в первую очередь преподавание и административная работа. Если в 1995 году доля исследовательниц составляла 48 % от всех занятых в российской науке, то на конец 2018 года она упала до 39 %. При этом женщин в преподавательском составе российских вузов последние пять лет стабильно больше половины — 57–65%.
Кроме преподавания, альтернативой научной деятельности часто служит административная работа: 79 % административно-хозяйственного и учебно-вспомогательного персонала в университетах — женщины. Они охотно соглашаются заведовать воспитательной работой со студентами или работать секретарями, так как это гарантирует им надежное место в вузе, считает философ Диана Гаспарян. По ее мнению, многие женщины чувствуют себя менее востребованными и незащищенными перед глобальными сокращениями. Есть и объективные факторы: отсутствие высокого ученого звания и степени, меньше научных публикаций, чем у коллег-мужчин.
«Допустим, какой-то год просел, в декрете не удалось написать необходимого количества статей — все это заставляет чувствовать себя неуютно. Поэтому, когда бросают „спасательный круг“ в виде возможности занять административную должность, женщины на это охотно идут для сохранения позиций», — объясняет философ.
Но, соглашаясь на административную должность в вузе, женщина получает дополнительную нагрузку к преподаванию, исследованиям, написанию статей. Найти время для работы над диссертацией или для проведения фундаментального исследования становится все труднее, продолжает Гаспарян: «Административная должность не дает возможности защитить диссертацию — она работает так, что ты никогда ее не защитишь».
При участии: Сони Савиной («Важные истории»), Натальи Тышкевич (DOXA), Георгия Тарасенко (DOXA)
Редакторки: Алеся Мароховская, Александра Зеркалев