Версия для печати
Вернуться к списку

700 МЕСТ ПОД СОЛНЦЕМ

Александр Викторович, первый конкурс Российского научного фонда на проекты малых научных групп стартовал три недели назад. Много ли поступает заявок? Каковы прогнозы по количеству участников?

– Пока могу сказать только то, что, видимо, счёт заявок пойдет на тысячи. На 700 «мест под солнцем», на эти 700 соглашений, которые планируется заключить с победителями, претендентов будет несколько тысяч. По моим ощущениям, конкурс Российского научного фонда в 2–3 раза превысит традиционный конкурс инициативных проектов в РФФИ. Там на такой проект претендуют где-то 3–3,5 заявки, а здесь будет в 2–3 раза больше. Почему такие ожидания, думаю, понятно. Это связано, во-первых, с достойным финансированием, которое фонд выделяет на проекты. Пять миллионов рублей на небольшую научную группу в 3–4 человека на 3 года – это, согласитесь, не какой-то довесочек к работе, а средства, на которые вполне можно вести самостоятельный проект. И второе обстоятельство: фонд начинает свою деятельность в 2014 году, когда две, наверное, самые интересные для научного сообщества федеральные целевые программы («Исследования и разработки» и «Научные и научно-педагогические кадры») закончились. Переходных контрактов и соглашений нет. И в этой ситуации Российский научный фонд первым объявил конкурс этого года. В мае-июне уже будут объявлены победители, будут заключены с ними соглашения. Не хотелось бы это слово употреблять, но оно самое ёмкое: начался настоящий ажиотаж, внимание к конкурсу огромное.

Завершено ли формирование состава экспертного совета для оценки заявок?

– На сегодняшний день решением попечительского совета назначены 17 членов экспертного совета фонда. Это примерно треть состава, сейчас формируется оставшаяся часть. В своём окончательном виде совет будет включать примерно 50–60 членов.

Хочу подчеркнуть, что подбор кандидатур в экспертный совет ведется не чиновниками, а по рекомендациям российских учёных, имеющих наилучшие показатели публикационной активности. Им было предложено назвать двух-трёх специалистов, которые, по их мнению, могли бы войти в экспертный совет РНФ. Требования к этим специалистам – достойное представительство их статей в общепризнанных индексах научного цитирования и степень доктора наук. Так появился некий массив потенциальных экспертов, из которого члены попечительского совета фонда сформируют окончательный экспертный совет. Полностью эта работа завершится к середине марта. Совет создаётся для двух конкурсов – нынешнего, уже объявленного, для малых научных групп и предстоящего конкурса по отбору ведущих научных лабораторий. Для других конкурсов, которые в этом году будут организованы РНФ, создадутся свои экспертные советы.

Правда, что первый экспертный совет будет использовать для оценки заявок тех же людей, которые были экспертами в РФФИ и РГНФ?

– Да. Планируется, что экспертиза будет проводиться в два этапа. На первом каждая заявка будет оцениваться независимо тремя экспертами, их заключения на втором этапе рассмотрят в экспертном совете, который и вынесет окончательное решение. Так вот, база экспертов, работающих на первом этапе, сформирована целиком и полностью из экспертов РФФИ и РГНФ. Мы, естественно, будем внимательно смотреть за тем, какие они выносят заключения, насколько они качественные. Возможные неудовольствия по части экспертизы будут внимательно анализироваться. Результаты экспертизы вряд ли кто-то будет пересматривать, но мы оставляем за собой право делать выводы относительно тех экспертов, кто, скажем, оказался не на высоте, в случае если экспертиза подверглась справедливой критике. И поэтому данная база с течением времени будет совершенствоваться. Появятся новые люди. Мы стартуем с того, что есть. Вообще было бы странно, если бы сейчас была предпринята попытка сформировать что-то совершенно другое. Да мы всё равно пришли бы к тем же самым людям, к тем же самым учёным. Других экспертов в России просто нет.

Для меня, кстати, всегда было загадкой, почему бытует мнение, что экспертиза РФФИ – лучшее, что есть в стране. Я ничего не имею против РФФИ, я высоко ценю этот фонд, но в базе экспертов РИНКЦЭ (Республиканского исследовательского научно-консультационного центра экспертизы), откуда выбирались специалисты для экспертизы конкурсов программ Минобрнауки РФ «Исследования и разработки», «Научные и научно-педагогические кадры» – те же люди. Когда я ещё работал в Роснауке, у нас спонтанно получился очень интересный эксперимент. По программе «Кадры» (я имею в виду, ещё старую программу, которая действовала до прошлого года) были конкурсы, по которым мы привлекали экспертов РФФИ и экспертов РГНФ, а также экспертов из базы РИНКЦЭ. Потом мы имели возможность сравнить оценки одних и других. Выяснилось, что корреляция если не стопроцентная, то, по крайней мере, та, которая укладывается в разумные пределы погрешности.

Будут ли привлекаться к экспертизе зарубежные специалисты?

– Они будут приглашаться, но не на все конкурсы. Если говорить о первом конкурсе на проекты малых научных групп – это 700 соглашений по 5 млн рублей в год – то здесь не планируется использовать эту возможность. В других конкурсах – да. Минобрнауки России имеет, как мне кажется, неплохой опыт вовлечения зарубежных специалистов в оценку проектов по конкурсам мегагрантов. Наверное, по этой же схеме и в РНФ будет обеспечиваться участие зарубежных учёных в экспертизе отдельных конкурсов, в первую очередь, по международным проектам.

Научную экспертизу в России многие считают едва ли не самым проблемным аспектом организации науки. В связи с этим к работе нового фонда, организации новых конкурсов наверняка будет пристальное внимание, будет и критика. Вы готовы к этому?

– Я не могу согласиться с вашим тезисом, что это самая проблемная область. Экспертиза – важнейшая часть любого конкурса не только в России, но и во всём мире. И, конечно же, далеко не у всех результаты экспертизы вызывают чувство удовлетворения. Понятно, что те, кто получают высокие оценки, искренне полагают, что так и должно быть, что это реальная оценка их достижений. А те, кто проигрывает, разумеется, недовольны, и бывает, сильно недовольны. Это везде и всюду. Если вы видите в этом проблему, то она была, есть и всегда будет.

Без этого, к сожалению, ни один конкурс не обходится. И организаторы конкурса – люди, в определённой степени обречённые на то, что о них отзываться будут не всегда хорошо. Повторяю, я готов это понять и принять. Но, вы знаете, у меня есть один пример. Я когда-то очень давно работал в приёмной комиссии вуза. И там считалось нормальным, когда родители не прошедшего по конкурсу абитуриента, уходя, говорили профессорам, руководству вуза «спасибо». Это было отражением высшей степени корректности, высшего пилотажа в общении представителей вуза с людьми, которые оказывались зависимыми от их оценок. К этому надо стремиться и в научной экспертизе. Мне бы очень хотелось, чтобы в РНФ те научные группы, которые в результате конкурса не получат поддержки, не имели чувства обиды или раздражения, чтобы они не считали, что по отношению к ним поступили несправедливо.

Кстати, в РНФ учли часто высказываемые пожелания по части обнародования результатов экспертизы и решили, что всем участникам конкурса должна быть предоставлена возможность ознакомиться с рецензиями на свои проекты. Это записано в документах фонда (см. «Порядок конкурсного отбора», «Порядок проведения экспертизы»). Однако вступать в дискуссию с заявителями РНФ не будет.