Из всех видов живого только человек
сравнялся с бактериями по мощи геохимического влияния на биосферу
Владимир Вернадский в своем рабочем кабинете, Петроград, 1921 г.
Статья «Об автотрофности человечества» стоит особняком в творческом
наследии академика Владимира Ивановича Вернадского. Она была напечатана во
французском журнале во время пребывания ученого в Париже (Revue général des
sciences pures et appliquées. Paris. 1925. Vol. 36. № 17/18) и только через 15
лет по-русски: в авторском переводе в сборнике «Биогеохимические очерки» (М.;
Л., 1940), но с сокращениями, обусловленными цензурными соображениями.
Эта сила есть разум человека
Сегодня об этой работе Вернадского практически не пишут и относят ее не
к научным, а к философским произведениям. Вернадский как бы фантазирует о
будущем, когда человечество якобы полностью внутренне изменится до такой
степени, что эволюционирует к независимости от других существ в питании и
станет автотрофным существом. Однако если учесть контекст, в рамках которого
создавалась статья, то мы увидим, что она основана на эмпирических фактах, но
для анализа их у автора еще не существует научного языка.
Вот как он описывает новую функцию человечества на планете: «В биосфере
существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие
которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе, представлениях
научных или имеющих научную основу.
Эта сила не есть проявление энергии или новая особенная его форма. Она
не может быть, во всяком случае просто и ясно, выражена в форме известных нам
видов энергии. Однако действие этой силы на течение земных энергетических
событий глубоко и сильно и должно, следовательно, иметь отражение, хотя и менее
сильное, но, несомненно, и вне земной коры, в бытии самой планеты.
Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его
как существа общественного».
Автор пытается на «научной основе» сформулировать свое учение о роли
человека и его общества в системе природы. Вот почему статью следует
рассматривать в контексте учения о ноосфере как одну из первых попыток ее,
ноосферы, определения.
Кстати, именно в том же 1925 году, как выяснила С.С. Семенова, Пьер
Тейяр де Шарден написал, но не опубликовал небольшой мемуар «Гоминизация», где
изобрел понятие и термин «ноосфера». А ввел его в оборот немного позже в своем
эссе «Происхождение человечества и эволюция разума» друг Тейяра, математик и
философ Эдуар Леруа. При этом они оба ссылались на вышедший во Франции в 1924 году
труд Вернадского «La Géochimie», то есть на его сорбоннские лекции, где он описывает
человечество как геологическую силу. Таким образом, статья Владимира
Вернадского есть часть совместного натиска на новое понятие, которое уже витало
в воздухе, пробивалось к жизни.
А впечатление выхода за рамки науки создается потому, что Вернадскому
не хватает научного аппарата, чтобы охватить сложнейшее положение человеческого
разума в системе природы. Он пытается выразить – и не только в данной статье,
но, например, в статье «Эволюция видов и живое вещество», напечатанной впервые также
во Франции в качестве приложения к изданной здесь в 1929 году «Биосфере», –
каким образом человеческий разум, не являясь формой энергии, производит такое
громадное воздействие на окружающую среду? Совершенно непривычно было представлять
разум в качестве геологического агента, действующего подобно стихийным силам
природы, направляющего по-новому вековые процессы вещества и энергии в
геосферах. Как его можно описать научно, а не образно?
Только в самом конце жизни Вернадского стал складываться адекватный
научный аппарат в виде математического описания такого главного свойства всего
живого, как информация, которая действует и внутри любого организма, и вовне, в
окружающей среде. Но Вернадский о новой науке уже не узнал, тем более что шла
война, а он находился в эвакуации в Казахстане, в отрыве от мировой научной
среды. Можно только себе представить, как подошли бы методы кибернетики творцу
идеи биосферы и ноосферы.
Homo автотрофный
О том, что В.И. Вернадский одним из первых в мире мыслит по методике и
в стиле будущей науки, косвенно можно судить по реакции официальной идеологии
на его учение о биосфере. Уже в 1921 году, при выходе в свет его брошюры
«Начало и вечность жизни» на него дружно обрушились официальные идеологические
органы. Марксистская критика не могла принять и отрефлексировать основной тезис
Вернадского, который станет чуть позже также основным тезисом кибернетики –
примат информации над материальными взаимодействиями. Не употребляя данного
термина, Вернадский именно за него первым принял на себя удар идеологии. Его
биогеохимия расценивалась как «эклектичное сочетание» виталистических и
мистических идей, направленных против теории и практики социализма.
В своих статьях Вернадский, как потом во многих последующих, не имея
возможности использовать методологический аппарат кибернетики, именно в ее духе
описывает свойства живого вещества воздействовать на окружающую среду посредством
однонаправленных потоков химических соединений. Биота производит такое действие
спонтанно, неосознанно и стихийно – посредством питания и размножения и тем
самым формирует среду. И как раз среди всего разнообразия живого самую мощную
силу представляют автотрофные бактерии, открытые русским ученым С.Н.
Виноградским. Они управляют геохимическими процессами благодаря гигантской
скорости размножения.
Вернадский выяснил, что из всех видов живого только человек сравнялся с
автотрофными бактериями по мощи геохимического влияния на среду. Но, конечно,
так происходит не вследствие питания и размножения человека. Биомасса всех
людей на планете ничтожна.
«Разум все изменяет, – утверждает в данной статье Вернадский. –
Руководясь им, человек употребляет все вещество, окружающее его – косное и
живое, не только на построение своего тела, но также и на нужды своей
общественной жизни. И это использование является уже большой геологической
силой.
Разум вводит этим путем в механизм земной коры новые мощные процессы,
аналогичных которым не было до появления человека».
Таким образом, сама по себе цивилизация, ее средства и инструменты,
привычно относимые к искусственным орудиям, по своему воздействию на среду на
самом деле оказываются мощнейшими природными факторами, несущими функцию управления
ею, сказали бы кибернетики.
Вернадский указывает, что благодаря вовлечению все новых и новых
материалов, которых никогда ранее не существовало в природе, и использованию
все новых и новых видов энергии вплоть до атомной (Вернадский уже в 1922 году
употребляет такое понятие) могущество человека будет расти неограниченно.
Научившись использовать энергию Солнца напрямую, а не через посредство зеленых
растений, считает он, человек изобретет именно автотрофный способ питания.
Главный инструмент, которым человек пересоздаст себя, становясь новым видом, и
который разделит впервые за миллионы лет единый «монолит жизни» – наука.
«Можно ускорить это научное движение, создавая новые методы
исследования, но остановить его невозможно», – указывает ученый. Наука,
следовательно, взятая как способ управления внешней средой и самим человеком,
сравнивается по своей мощи с бактериальной биосферой.
В те годы, когда в записях Вернадского появляется понятие об
автотрофности, показывающее направление его мыслей, он одновременно углубляет
свое понимание роли науки в обществе.
Наука как средство эволюции
К концу имперского периода в истории России он уже в течение 20 лет
занимается историей науки: сначала исследует творчество отдельных ученых, как,
например, естественно-научные труды Ломоносова, затем предпринимает грандиозный
экскурс в историю научных идей. В 1903 году В.И. Вернадский прочитал в
Московском университете курс из 12 лекций по истории научного мировоззрения. Он
обозревает историческое развитие методов научного описания природы в целом.
По удивительному совпадению Вернадский работал над историей идей в
основном в Голландии, стране победившего научного мировоззрения. В эти годы ее
премьер-министром был Абрахам Кайпер, христианский политик и ученый,
развивавший аналогичные взгляды. Незадолго перед тем, в 1898 году тот прочитал
курс лекций в Принстонской семинарии, где утверждал, что существует особая
кальвинистская цивилизация, которая стала причиной научной революции XVII века.
Наука, по убеждению Кайпера, в наивысшей степени сочетается с кальвинистской
верой, побуждающей ученых изучать законы природы (Кайпер А. Христианское мировоззрение.
Лекции по кальвинизму. М., 2002). Как и Вернадский, Кайпер утверждал, что наука
является важнейшим средством эволюции человеческого общества.
Таким образом, эпоха рубежа веков стала для многих теоретиков временем
осознания истинной, до поры до времени скрытой, роли науки в эволюции самого
человека и его цивилизации, и даже создания нового человечества, некоторой, еще
не понятной, его эволюции (Аксенов Г.П. Глубинная история человека. От
христианства до ноосферы. М., 2013). Во Франции сходные теории развивал
французский теоретик Анри Бергсон, с книгой которого «Творческая эволюция»
Вернадский познакомился в 1908 году, а с ним самим – в 1922-м. Соответственно в
круг мыслителей, которые развивали эти идеи, вошли ученики и последователи Анри
Бергсона – Пьер Тейяр де Шарден и Эдуар Леруа.
«...На первый план выдвигается человеческая личность, и основой,
которая дает начало этим сторонам жизни, является бесконечная глубина и
бесконечное разнообразие ее проявления», - отмечал Владимир Вернадский еще в
лекциях, прочитанных в 1914 году.
В 1913-м Вернадский путешествует по Канаде и США в рамках сессии Международного
геологического конгресса. Обобщая свои впечатления, он указывает на два стимула
стремительного развития Нового Света: свободу научного искания и свободу
предпринимательства. В эти годы Вернадский создает серию обзоров бурного,
стремительного развития науки в России. В одном из них, посвященном высшей
школе, он впервые в отечественной мысли начинает осознавать ее социальную роль:
«Итак, высшее образование нашего времени сейчас находится в подвижном состоянии,
в эпохе быстрого роста, который обусловливается главным образом тремя общими
для всего человечества обстоятельствами: 1. развитием знания и его научной
организацией, 2. демократизацией общественной и государственной жизни и 3. распространением
единой культуры на весь земной шар» (Вернадский В.И. Задачи высшего образования
нашего времени).
Накануне Первой мировой войны В.И. Вернадский читает лекционный курс в
Петербургском университете по истории первого века естествознания в России.
Начавшееся вскоре военное столкновение побуждает его не только теоретически
описывать и предвидеть роль научного знания в жизни страны, но и практически
участвовать в его прикладном распространении. Прежде всего путем создания в
1915 году Комиссии по изучению естественных производительных сил страны (КЕПС),
сыгравшей огромную роль в создании исследовательских институтов, в сохранении
самой Академии наук в первые советские годы.
Вся поверхность земной коры
Широчайшие горизонты открылись перед ним и его академическими друзьями
с победой Февральской революции. Весной 1917 года Вернадский возглавил Ученый комитет
Министерства земледелия, то есть в его руках оказалась вся сельскохозяйственная
наука. Он разрабатывает аграрную научную политику кадетской партии, членом ЦК
которой состоит. И летом 1917-го становится заместителем министра народного
просвещения, готовит съезд деятелей высшего образования с целью проведения его
радикальной демократической реформы.
Демократизация страны и соответственно высшего образования не
состоялась так, как он задумывал и как писал в программной статье лета 1917
года в двух номерах газеты «Русские ведомости». Веками научная работа
оценивалась наравне с другими сторонами духовной деятельности человечества,
замечает он, моралью, религией, искусством. Наука казалась индивидуальным делом
талантливых одиночек, которые занимались неведомыми широкой публике вещами,
далекими от практической жизни, и все существование таких людей оправдывалось
только участием в просвещении и образовании. И вот накануне и в ходе великой
войны все изменилось. Вследствие научно-технической революции рубежа XIX–XX
веков наука стала мощнейшим образом влиять на все стороны жизни человечества.
«Государственная организация научной исследовательской работы, –
прогнозирует он, – является необходимейшим элементом практической
правительственной или государственной деятельности. С каждым годом эта сторона
государственной работы будет приобретать все большее и большее значение и едва
ли можно сомневаться, что XX век увидит в этом деле небывалый расцвет
государственной работы».
Разразившаяся социальная революция покончила с планами Вернадского и
его партии возглавить начавшееся научное возрождение страны, но – удивительным
образом – не смогла его остановить. Вернадский в последующие три года
Гражданской войны, лишенный своего положения в правительственных органах, тем
не менее и в изгнании продолжал участвовать в организации науки на Украине. Во
время пребывания в Крыму, куда эмигрировало много научных работников, Владимир
Вернадский и создал КЕПС.
Возвратившись в 1921 году в академию, он сделал обозрение научных
учреждений, возникших тогда в белом Крыму (О научной работе в Крыму в 1917–1921
гг. // Наука. 1921. № 4).
Годом ранее Вернадский в лекции в Симферополе сделал первое обобщение
своего научного и организационного опыта как генерального направления развития
научной цивилизации. Он говорил: «Никогда еще в истории человечества не было
такого положения, когда наука так глубоко охватывала бы жизнь, как сейчас. Вся
наша культура, охватившая всю поверхность земной коры, является созданием
научной мысли и научного творчества. Такого положения еще не было в истории
человечества и из него еще не сделаны выводы социального характера.
Вдумываясь в происходящий процесс научного развития, можно убедиться,
что этот рост не является случайным явлением, он имеет характер стихийного, то
есть естественного процесса, идущего на земной поверхности и связанного с
изменениями, происходящими в биосфере». Вернадский углубляет для себя эту
мысль: развитие науки связывается теперь с геологическим процессом, становится
фактором развития самой планеты, а не только внутренним свойством социума.
И в эти же дни он впервые задумывается об изменении самого человека как
биологического вида, происходящего под влиянием «искусственного» фактора –
инструментов и орудий, употребляемых им и прежде всего – организованного
знания.
Геохимическое бессмертие
В записях для себя и никогда до последних лет не публиковавшихся автотрофность
представляется ему путем к обретению практического бессмертия человека. Не религиозным
мечтанием о вечности, а о «геохимическом бессмертии», то есть просто о радикальном
продлении жизни. 17 марта 1920 года Вернадский записывает: «Не есть ли это стремление
– показатель того приспособления, которое совершается сейчас в человечестве и в
конце концов осуществится в автотрофном человечестве?»
Таким образом, парижская статья об автотрофности – это зрелый вывод из
долголетних исследований живого вещества в ноосферном ключе. Эти исследования
составляли и научное, и практическое содержание жизни ученого в революционные
годы.
Подвести им итог он смог в 1926 году, когда выступил на первом,
организационном заседании Комиссии по истории знаний в Академии наук с
принципиальным докладом «Мысли о современном значении истории знаний».
Вернадский заявил, что традиционное отношение к науке как особому феномену
человеческой культуры должно расцениваться в равной степени и как явление
природы. Что происходит с биосферой под влиянием научной мысли?
«Вновь создавшийся геологический фактор – человеческая мысль – меняет
явления жизни, геологические процессы, энергетику планеты. Очевидно, эта
сторона хода научной мысли человека является природным явлением», – настаивает
ученый.
Владимир Вернадский еще раз подчеркивает, что начало ХХ века есть
необыкновенный период в истории человечества. Происходит настолько резкое
усиление влияния человеческого разума, приобретшего форму науки на среду, что
мы с полным основанием можем считать его взрывом научного творчества. «Взрывы
научного творчества, повторяющиеся через столетия, указывают, следовательно,
что через столетия скопляются в одном или немногих поколениях, в одной или
многих странах богато одаренные личности, те, умы которых создают силу,
меняющую биосферу».
Более того, сам человек не остается прежним, он эволюционирует,
подчеркивает Вернадский в обобщающей книге о ноосфере – «Научная мысль как
планетное явление» (1938). Человека как вид следует теперь называть не Homo
Sapiens, но Homo Sapiens faber, то есть Человек разумный производящий. Этот
термин Вернадский взял у Анри Бергсона, которого называл не столько философом,
сколько теоретиком биологии.
Действительно, в труде «Два источника морали и религии» (1932) Бергсон
указывает, что природа создала вначале так называемое закрытое человеческое
общество. Оно не способно к развитию, потому что подчиняется всем животным
инстинктам; созданная в нем мораль служит только для самосохранения. В нем
осуждается всякое изобретение, а сами новаторы подвергаются неизбежным
гонениям.
Но история на том не кончилась. В природе вместе с тем действует более
глубокий и мощный творческий порыв (он называет его élan vital), как
генеральное свойство всей жизни. И потому неизбежно под действием новшеств и
изобретений развитие в отдельных странах все же совершается. Под его
воздействием создается открытое общество. В нем утверждается мораль динамическая,
главным свойством которой служит не сохранение традиций, а развитие. «Этот
порыв продолжается, таким образом, через посредство некоторых людей, каждый из
которых образует вид, состоящий из одного-единственного индивида», – пишет
Бергсон.
То есть Анри Бергсон думает так же, как Владимир Вернадский, который
писал об эволюции человека в лекциях 1914 года: «Всюду здесь (в науке. – Г.А.)
на первый план выдвигается человеческая личность, и основой, которая дает
начало этим сторонам жизни, является бесконечная глубина и бесконечное
разнообразие ее проявления. Если здесь помимо достижения равноценного максимума
в каждый исторический период существует процесс иного рода –
всемирно-исторический прогресс, он может быть связан только с глубоким
перерождением человеческой личности во что-то новое, неизвестное, нам сейчас
чуждое».
Возможно, он имеет в виду новый вид человека, которого можно назвать по
первому из этого отряда – мессия. К таким личностям относятся люди, практически
двигавшие человечество на новый уровень развития.
Доказательства ноосферы
Ясно, что процесс эволюции виден в больших масштабах истории и только
стремительность перемен позволила Вернадскому одному из немногих предвидеть
явление ноосферы. Мировой общественности этот процесс стал очевиден только в
последней четверти ХХ века, когда мир заполонили тревоги, названные
экологическими. В 1972 году состоялась Стокгольмская конференция ООН по охране
окружающей среды, после которой произведения Вернадского в мировой научной
сфере стали методологической основой межправительственных и международных
программ. Показателем востребованности концепции В.И. Вернадского стало
уникальное международное издание «Биосферы» (Vernadsky Vladimir I. The
Biosphere // Foreword by Lynn Margulis and colleagues; introduction by Jacques
Grinevald; translated by David B. Langmuir; revised and annotated by Mark A.S.
McMenamin. New York, 1998. 192 pp.).
Можем ли мы найти в современном мире подтверждение данным идеям творцов
ноосферы? Что именно нового проявилось за прошедший почти век со времен создания
понятия и термина «ноосфера»? Проблемы настоящего и будущего выходят за рамки
истории науки, и тем не менее такие явления заметны.
На мой взгляд, достаточно указать только три новых явления рубежа
XX–XXI веков, которые полностью и целиком инициированы научным развитием.
1. Изменение ума. Опережающими темпами, не сравнимыми ни с какими другими,
развиваются инструменты умственного труда – информационные технологии. Теперь
уже современное цивилизованное общество называется не иначе как информационное
общество, или общество знаний. Оно явилось детищем той новой науки, которую
пытался в своих построениях нащупать Вернадский – кибернетики. Она открывает
нам новую невероятную постиндустриальную реальность: связь всех людей через
сети виртуального мира, мгновенное получение информации как о событиях, так и
научных знаний из любой сферы и управление технологиями с помощью следящих
автоматизированных систем.
2. Изменение питания. Как и предсказывал Вернадский в статье об
автотрофности, именно наука покончила с голодом. В 1947 году впервые в истории
селекция риса и кукурузы началась с помощью генетической модификации растений.
Произошла так называемая зеленая революция. С тех пор генетика стала главным
средством изменения нашего питания. Мы все дальше уходим от природы, и это
неизбежно, несмотря на всеобщие страхи перед генетически модифицированными
продуктами.
3. Продолжительность жизни. Улучшение условий жизни и питания уже
сейчас привело к радикальному продлению активной жизни человека. Без всякого
сомнения, мы движемся в направлении, указанном Вернадским, к «автотрофному
человеку». Расшифровка генома позволит медицине улучшить средства профилактики,
диагностики, терапии. Генетики учатся исправлять пороки наследственности,
улучшать функционирование органов. Дело идет к их замене путем печатания из собственного
биологического материала на 3D-принтерах.
Ближайшее будущее уже в течение одного-двух поколений приведет к
тотальному онаучиванию всех сторон жизни и к тем резким изменениям самого
человека, которые предвидел Владимир Иванович Вернадский уже больше века назад.