Как устроена популяризация науки на Западе, кто ее финансирует, почему научным журналистам нужно больше писать об Африке, где пройдет следующая всемирная конференция и как на нее попасть, читайте в репортаже Александры Борисовой и Дмитрия Малькова, написанном для Indicator.Ru.

Всемирная конференция научных журналистов (World Conference of Science Journalists, WCSJ) состоялась в Сан-Франциско в конце октября 2017 года. Кроме репортеров и редакторов на ней отметились бывший советник президента Обамы по науке Джон Холдрен, претендент на Нобелевскую премию Дженнифер Дудна, директор Фонда Билла и Мелинды Гейтс, представители всевозможных научных фондов и организаций, а также Карл – так зовут знаменитый туман, приходящий в город с океана.

Что к чему

Мы решили написать этот текст, так как получили массу вопросов к своим постам в фейсбуке и твиттере, поэтому с них и начнем.

Что это вообще за конференция?

WCSJ проводится раз в два года Международной федерацией научной журналистики (World Federation of Science Journalists). Это довольно бюрократическая структура, состоящая не из отдельных участников, а из региональных, национальных и любых других объединений, федераций или ассоциацией, причем страну не обязательно представляет одна организация (например, немецких ассоциаций там три).

От России, согласно сайту, в федерацию входит ассоциация «Интеллект», однако мы не смогли найти ни ее сайта, ни информации о ее работе на русском языке. Формально международная федерация существует на взносы национальных, но суммы там очень малы, поэтому, конечно, деятельность обеспечивается фандрайзингом (сбором пожертвований, — прим. Indicator.Ru), который ведет команда федерации. Судя по масштабу конференции и реализуемым проектом, ведет достаточно успешно.

В противовес федерации система конференции предельно проста. Для того, чтобы принять участие в конференции, не нужно членства в ассоциированной организации и вообще не нужно ничего, кроме как зарегистрироваться и приехать. Нам близка эта философия: обсуждать проблемы научной журналистики, а не научных журналистов. А это значит, что в дискуссию, наряду с научными журналистами, включаются ученые, научные коммуникаторы, представители научных фондов и иных поддерживающих науку организаций, научные управленцы, всевозможные производящие научно-популярный контент стартапы и небольшие компании, популяризаторы науки и авторы научно-популярных книг, преподаватели научных дисциплин … и в этом списке хорошо смотрелись бы представители гражданского общества – НКО, общественных групп, но пока с ними сложно.

Вообще граница между научным журналистом и кем-то еще вокруг науки становится все более размытой: многие редакции сокращают штат (в США это особенно актуально), поэтому о науке для них пишут фрилансеры – научные коммуникаторы или ученые по основной работе, например. Журналисты легко переходят в категорию преподавателей на факультетах медиа, становятся авторами книг и популяризаторами. В общем, пресс-карту на входе в зал не спрашивают, и это замечательно, а «междусобойчики» скучны и неконструктивны.

На вопрос «Почему вы туда поехали?» как-то не хочется отвечать всерьез, поэтому ограничимся тем, что «нам захотелось», «это классно» и «а что, возможно не хотеть поехать на крутую конференцию?»

На вопрос «А как туда попасть?» есть несколько ответов. Самое простое – зарегистрироваться, купить билеты и поехать. Но это только если у вас есть на это деньги или ваш работодатель согласен сделать командировку. Если нет, то можно попробовать получить один из трэвел-грантов – у WCSJ они есть как для студентов, так и для «взрослых». Этот вариант требует тщательного планирования: заявки на гранты нужно было подать еще весной, подготовив свое резюме, портфолио, мотивационное письмо и рекомендательное письмо от уважаемого коллеги.

«Взрослому» предстоит убедить конкурсную комиссию в том, что его присутствие на конференции будет полезно не только ему одному, но и окружающим. Скорее всего, можно получить финансирование и у третьей стороны – фонда, специализирующегося на трэвел-грантах, убедив его, что ваше участие принципиально важно, но рассказ об этом пути уже выйдет за рамки нашей статьи. Процедура отбора студентов отличается не слишком сильно, разве что, вместо готового портфолио организаторы предложат вам написать и приложить научную новость на любую тему по выбору.

Климат, редактирование генома и псевднонаука

Разнообразие аудиторий диктовала и тема этой конференции – Bridging science and societies (Строя мосты между наукой и сообществами). Да, именно так, потому что и в социологии науки, и в журналистике уже не используется термин «общество» как таковой (психологи же не оперируют понятием «душа»). Общество очень сложно и много сложно и состоит из большого количества разных групп – вот с ними и пытаются соединить науку как научные журналисты, так и научные коммуникаторы.

Пленарные лекции ученых вполне отражали те направления в науке, которые наиболее интересны большинству общественных групп (они же – неоднозначно воспринимаемые и этически сложные). Бывший советник Барака Обамы по науке Джон Холдрен говорил об изменении климата – но не о том, есть оно или нет (в этом никто в аудитории не сомневался) и даже не о том, как переубедить скептиков. В своем докладе он остановился на категории wafflers – тех, кто уже не отрицает изменения, но и не имеет четкой позиции или считает, что на них невозможно или незачем влиять (и этим ставит под угрозу проведения климатической политики не меньше, чем собрат скептик).

Дженнифер Дудна рассказала про технологию CRISPR/Cas9, позволяющую с хирургической точностью редактировать геном в живых организмах. Можно ли менять геном детей будущего и кому это решать — вопрос, безусловно, не менее горячий. Сьюзан Десмонд-Хеллманн, директор Фонда Билла и Мелинды Гейтс, выступила в поддержку финансирования науки на фоне непрекращающихся атак в адрес доказательной политики. Промедление и нерешительность, по словам Сьюзан, могут печально отразиться на здравоохранении и качестве жизни, поэтому фонд готов встать на защиту науки и доказательного подхода к принятию решений.

Мы не могли обойти своим вниманием и пленарную сессию, посвященную паразитарному росту псевдонаук в авторитарных режимах — странах, где правительство зачастую выбирает путь наименьшего сопротивления, поддаваясь людскому недоверию и неоправданному скептицизму к науке. Научные журналисты из Бразилии, Коста-Рики, Индонезии, Южной Африки и Египта делились болью и обсуждали кейсы, когда государственная политика отрицает научные факты, игнорирует их или жонглирует ими.

Как и весь цивилизованный мир, конференцию волновала тема Африки. Но, как и у всего цивилизованного мира, дальше выражения дружественной озабоченности не пошло. На пленарную лекцию директора Африканского математического института Тьерри Зомахоуна (Thierry Zomahoun) о том, что Африка стояла у истоков математики вообще (как и у истоков разумного человечества), да и сейчас африканских ученых больше, чем нам кажется, пришло непростительно мало слушателей (в чем ваши покорные слуги имели шанс убедиться лично).

А призыв лектора «пишите больше об Африке, это важно и интересно» сильно контрастировал с питч-сессией следующего дня, где редактор-американка спрашивала меня (Александру Борисову, – прим. Indicator.Ru): «А Байкал – это где?» и «В чем релевантность истории про ваше озеро для американской аудитории». Какая уж тут Африка...

И в поля

Вообще же, как полагается на крупных конференциях, программа делилась на несколько параллельных треков, поэтому увидеть все было просто невозможно. Программу и описание сессий все еще можно посмотреть на сайте, они достаточно подробные, чтобы получить представление о происходящем. Предпоследний день конференции полностью проходил на выездной основе на двух разных площадках по выбору: в Калифорнийском университете в Беркли и Калифорнийском университете в Сан-Франциско. Мы решили поехать в Беркли — эпицентр студенческого активизма 1960-х годов, где, помимо прочего, нас поразили своей сноровкой и подкованностью в коммуникации местные ученые.

От химиков и климатологов до робототехников и ядерщиков – уровень подготовленности к общению с «аудиторией неспециалистов» просто потрясающий. Ученые говорят понятно, без избытка терминов и жаргона (даже когда речь идет об электронной микроскопии или кристаллографии на синхротроне), кратко, содержательно и эмоционально вовлеченно. И все улыбаются – как стереотипические американцы с картинки. Даже если они китайцы. Надо отметить, что и русскоязычные ученые, работающие в США, таковы – с улыбкой и навыками презентации науки, так что, смеем утверждать, это именно влияние среды, конкуренции и необходимости за свою науку бороться. Какую из моделей научной коммуникации не выбери, без активного и вовлеченного ученого не обойтись, так что и русским, и европейцам, думается, придется Америку в этом догонять.

Заключительный день конференции также прошел в поездках, только в этот раз выбор включал целых 15 научных направлений — от Google X до разлома Сан-Андреас (или даже залива с устрицами или долины Напа с вином – все с научным уклоном).

А компот?..

Самое интересное в театре, как пишут в литературе, – это буфет, а на конференции – неформальные мероприятия, где люди просто стоят (или сидят) и разговаривают. Социальные мероприятия проходили в этот раз в двух местах: Калифорнийской академии наук и Эксплораториуме — культовом музее науки, основанном физиком Фрэнком Оппенгеймером — братом не менее известного физика Роберта Оппенгеймера.

Читайте также

От атомной бомбы до детских игрушекФизика

Как правило, именно на таких мероприятиях, а не на строгих пленарных дискуссиях, рождаются новые сотрудничества и идеи. Главное – не стоять на месте и не бояться разговаривать. Тогда за три дня получится поговорить и с самим Джоном Холдреном (Джон, как оказалось, ездит в Россию каждый год уже больше сорока лет, и мы ему были вполне интересны), автором практического пособия по научной коммуникации Мэттью Шипманом, редакционным директором Eurekalert Брайаном Лином, автором практического пособия для научных журналистов Деборой Блум, звездой научных комиксов Ларри Гоником, писателем Томасом Левенсоном, получить приглашение на ежегодную встречу Нобелевских лауреатов в Линдау и на стажировку в коммуникационное подразделение Международного термоядерного реактора ITER или еще куда-то, если это «куда-то» вам более интересно.

Что было сложно не заметить, так это географическое разнообразие участников конференции. Масштаб мероприятия полностью оправдывает звание крупнейшего в области — почти 1400 участников из более чем 70 стран приехали в Сан-Франциско. В свете всего этого разнообразия нам вдвоем было очень одиноко представлять могучее, интересное и разнообразное российское коммьюнити.

Релевантность российского опыта не вызывала сомнений, а его не представленность порой вызывала чувство несправедливости. Секция про онлайн-издания о науке нам показалась совсем скучной («а как вы мониторите аудиторию», «а как вы платите фрилансерам»). Так и хотелось увидеть на ней ярких и харизматичных представителей этой ниши российских медиа — мы даже не будем называть фамилии, чтобы не обиделись неупомянутые — иначе список будет слишком длинным, да вы и сами знаете, какие вы крутые.

Кроме того, совсем не давал покоя огромный тематический кусок конференции, посвященный исключительно испаноязычному сектору научпопа, ведь это испанская версия российского сайта N+1 за два года вошла в топ научно-популярных ресурсов на этом языке, этот кейс беспрецедентно яркий, и его должны были разбирать. И это лишь один пример, когда опыт соотечественников казался как минимум сопоставимым по величине с международным.

Да, пожалуй, место проведения не способствовало приезду делегации журналистов и коммуникаторов из России, но, на наш взгляд, многое объясняется относительно небольшой включенностью российских коллег в международный контекст. Хочется, чтобы Россию было кому представить не только среди участников, но и среди спикеров и организационного комитета. К примеру, маленькая Финляндия с населением чуть ли не в 30 раз меньше населения России смогла похвастаться делегацией из почти 20 человек - многие активные члены Всемирной федерации.

Жаловаться и бездействовать, однако, неприлично, да и не близко нам по духу. Следующая конференция пройдет через два года в Лозанне за счет совместных усилий сразу трех национальных ассоциаций научных журналистов — итальянской, французской и швейцарской. «Альпийская заявка» (так ее окрестили будущие организаторы) боролась за право проведения конференции в 2019 году с Монреалем и одержала безоговорочную победу. Европейские журналисты даже не поленились забраться высоко в Альпы с флагом WCSJ 2019, чтобы снять промо-ролик.

Alpine bid - Lausanne 2019 World Conference of Science Journalists #1 from House of Switzerland on Vimeo.

Этой победе мы искренне рады, ведь добраться до Лозанны российский журналистам будет попроще, чем до Сан-Франциско. Заранее озадачиться долгосрочным планированием и подготовкой заявки на тревел-грант — это минимум, что можно сделать уже сейчас в ожидании 2019 года. Тем более, что организаторы провозгласили одной из своих задач повысить вовлеченность Центральной и Восточной Европы – а это же как раз мы!

А может быть, так долго ждать и ни к чему. Еще одно крупное объединение научных журналистов Европейский союз ассоциаций научных журналистов (EUSJA) также регулярно проводит конференции, но, как следует из названия, неизменно в Европе. Следующая такая конференция пройдет в 2018 году во французском городе Тулуза. Как уже стало традицией, конференция почти всегда проходит в преддверии самого масштабного события для европейской науки — EuroScience Open Forum (ESOF), который состоится в следующем году в Триесте.