http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=d2be0c18-5b6e-4f54-b193-310da1dccd33&print=1© 2024 Российская академия наук
О перспективах взаимодействия российских и американских ученых в условиях взаимного "охлаждения" Москвы и Вашингтона, о прорывах в совместных исследованиях, а также о том, почему пока рано отправлять пилотируемые корабли на Марс Роальд Сагдеев рассказал РИА Новости.
Европейское космическое агентство при поддержке NASA на предстоящей неделе планирует осуществить грандиозный эксперимент—посадить на поверхности кометы беспилотный модуль. Почти тридцать лет назад первопроходцами в "гонке за кометами" стали советские ученые, именно при их координации смог состояться международный проект "Венера-комета Галлея", когда беспилотный аппарат "встретился" с небесным телом и пролетел в его шлейфе. Руководил работой ученых советский физик Роальд Сагдеев. Сегодня академик Сагдеев живет и работает в Мэрилендском университете США, при этом он активно сотрудничает с российскими коллегами и является членом RASA— Международной ассоциации русскоговорящих ученых. Последняя повремени конференция RASA прошла 8-9 ноября в Бостоне. О перспективах взаимодействия российских и американских ученых в условиях взаимного "охлаждения" Москвы и Вашингтона, о прорывах в совместных исследованиях, а также о том, почему пока рано отправлять пилотируемые корабли на Марс Роальд Сагдеев рассказал специальному корреспонденту РИА Новости Полине Чернице.
—Не считаете ли вы, что нынешняя ситуация в отношениях между Россией и США может нанести серьезный вред сотрудничеству в научной сфере?
—Да, есть такая опасность, конечно. Но к счастью пока до сегодняшнего момента таких вот серьезных угроз не было. Были проблемы с визами, но важно, что американская научная общественность, и западная общественность, и элита— они понимают, насколько важно сохранять научные контакты. Однако я просто по своему опыту знаю, как даже вовремя холодной войны такие контакты сохранялись. Даже в самые тяжелые времена. Мы пока еще недошли до такого состояния. Дай бог, может быть как-то ситуация несколько смягчится в ближайшее время.
—Но если сравнивать с ситуацией годичной давности, появились ли какие-то действительные проблемы? И если да, удается ли их преодолевать на рабочем уровне?
—Да, в общем рабочие контакты сохраняются. Но появляются уже некоторые ограничения. Вот, к примеру, если конференция крупная проводится в России— в Москве, допустим, летом проходила ассамблея знаменитого научного общества по космическим наукам, COSPAR, то позиция здесь была такая: заметно уменьшить размер американской делегации. NASA, которое является основным финансистом космической науки, не дало поддержки многим своим сотрудникам. В общем это не сорвало конференцию, но просто заметно, что многие ученые, которые хотели бы поехать, они не получили финансовую поддержку.
—А со стороны России были какие-то ограничивающие шаги?
—Нет, Россия в этом случае, по-моему, наоборот— я не видел никаких ограничений с российской стороны. Это один аспект, где мы уже почувствовали (охлаждение отношений— ред.). Второй— это то, что как видимо результат санкций, еще на первом этапе, такие американские организации, как NASA или министерство энергетики, сказали, что они будут соблюдать, выполнять обязательства по существующим соглашениям о сотрудничестве, но будут избегать заключения новых соглашений, по новым проектам. Это тоже, в общем, уже неприятный аспект.
—А научное сообщество как-то пытается настаивать, чтобы политика не затрагивала двустороннее сотрудничество, лоббировать это?
—Я могу сказать, что на уровне отдельных ученых, в том числе и ведущих американских ученых уже высказывалась точка зрения, что нив коем случае политика недолжна влиять на научные контакты. Но таких вот крупных заявлений пока не было, но собственно пока не было и крупных акций против сотрудничества. Но я не исключаю того, что если кто-то попытается совсем начать сворачивать сотрудничество, то тогда появится уже активная реакция против со стороны научного сообщества. Организованная реакция.
—А какие из направлений такого научного сотрудничества сейчас являются наиболее перспективными, если мы говорим о естественных науках?
—Ну вот космическое сотрудничество-оно мне ближе всего— оно продолжается. Ведь пока что NASA не может доставлять своих астронавтов на международную космическую станцию. Последний вот инцидент— авария несколько недель назад беспилотного грузовика (Antares— ред.). Он непилотируемый, но все же произошедшее отодвинет дату, когда американцы смогут и человека запустить в космос (на новом носителе— ред.). Затем— сотрудничество в ядерной энергетике. И вообще в области энергетики, не только ядерной, но и альтернативной. И даже энергетики, основанной на использовании ископаемых углеводородов, нос гораздо большей эффективностью. И я надеюсь, что это важное направление тоже не пострадает. Потом— глобальная экология, мы все живем на одной планете, и все дышим одним воздухом.
—Кстати, сегодня (в рамках конференции RASA) вы говорили об одном из таких совместных проектов, об успешном примере сотрудничества российских и американских физиков-ядерщиков, можете поподробнее рассказать?
—Да, это как раз хороший пример. Для исследований и для прикладных работ в области молекулярной биологии, в области химии, физики очень часто нужно подвергать образцы— будь то, скажем, какие-то биосоединения или электроника,— определенным видам излучения. Вот в качестве источника такого излучения сейчас очень популярными стали источники, основанные на так называемом синхротронном излучении. Принцип их работы основан на том, что если электроны, в магнитном поле движущиеся по круговым орбитам, ускорить до очень большой энергии, то они могут испускать синхротронное излучение.
Вот эти источники— сейчас их уже десятки в мире— это уникальные центры коллективного пользования. Один из самых больших таких центров существует в Америке— в Брукхейвенской национальной лаборатории. И недавно состоялся очень интересный проект, в котором ученые из Института ядерной физики имени академика Будкера в новосибирском Академгородке по заказу и по согласованию с американскими коллегами из Брукхейвена сделали новый ускоритель— бустер, который "разгоняет" электроны до нужных высоких энергий. И вот этот новый бустер усилит эффективность брукхейвенского источника излучения чуть ли не на два порядка. Понимаете, насколько увеличится эффективность применения его всеми пользователями— биологами, химиками, физиками! Это будет новый инструмент, который поможет прикладной науке, фундаментальной науке! Это громадный пример успешного сотрудничества. Ведь в этой области конкуренция огромная: не только научные институты, но и коммерческие фирмы предлагают свои варианты бустеров и лучшим при таком выборе оказался вариант, предложенный в новосибирском Академгородке. И слава богу, что санкции, ухудшение обстановки не помешали этому проекту.
—Если говорить о сотрудничестве России и США в освоении космоса— здесь можно ожидать каких-то изменений, ив какую сторону? И как вы в этой связи оцениваете аварию носителя компании Orbital?
—Компания Orbital напрямую не сотрудничала с российскими организациями, а работала с украинскими: КБ "Южное" в Днепропетровске, "Южмашем". И конечно, очень печально, что такая авария случилась. Надеюсь, что они все-таки не запаникуют, найдут решимость выйти на новый уровень. Российские фирмы сотрудничают (с США— ред.) по другим проектам. Например, двигатель российской серии РД-180 использовался для американских ракетоносителей Atlas. И в течение некоторого времени здесь (в США— ред.) находились в состоянии замешательства, ожидания, не повлияет ли на использование двигателей РД в американских ракетоносителях сложившаяся атмосфера двусторонних отношений. Тем более, что многие из этих запусков ракет Atlas делаются по заказу американского министерства обороны. Но вот я так понимаю, что последние события подтверждают, что все-таки Россия не прервет поставку этих двигателей, и эта работа будет продолжаться. Это очень хороший признак, что даже в такой чувствительной области, касающейся оборонного использования, все-таки будут выполняться обязательства по сотрудничеству.
—Что касается сугубо российских планов освоения космоса, что для вас представляется здесь наиболее важным? Какое направление сейчас должно и может стать приоритетным? Ведь до сих пор ведется дискуссия, должны ли мы остаться на орбите или заниматься пилотируемыми полетами на Марс итак далее.
—Это очень сложный вопрос. Ведь идет соревнование двух точек зрения. Есть лобби, довольно солидное, и ученых, и космонавтов, которое считает, что нужно готовиться к дальним полетам человека в космос, в том числе к посадке на Марс. А другая точка зрения состоит в том, что посмотрите как много научных данных дают аппараты-роботы, как, например, "Хаббл". Мы будем наблюдать в эту среду в реальном времени трансляцию из европейского космического агентства посадки беспилотного модуля на комету (Чурюмова-Герасименко— ред.). Это крупнейшее событие. В этом эксперименте участвует и NASA. Думаю, что и российские ученые получат много новой пищи для размышлений. В конце концов, мы были впереди, когда мы первыми встретились с кометой Галлея (в 1986 году— ред.). А это следующий шаг: через почти 30 лет после встречи с кометой уже непросто пролет, а посадка (на комету— ред.). И возникает вопрос, а может быть тогда лучше делать ставку на беспилотные автоматические аппараты? Я думаю, что будущее где-то будет идти по пути какого-то компромисса, баланса между двумя сценариями.
—Ну а все-таки, если оценивать нынешнее состояние отрасли, какие плюсы или минусы можно выделить?
—Сейчас идет уже не первый десяток лет эксплуатации международной космической станции— это пилотируемые полеты. Многие научные приборы, которые доставлены были на эту станцию, которые были интегрированы в рамках станции при большой роли астронавтов-космонавтов, дальше работают уже в автоматическом режиме. Так что это уже какой-то компромисс. И существует точка зрения, что орбитальная станция— это все равно что бег вокруг одного итого же квартала. Давайте, мол, полетим куда-нибудь подальше. Но нам лететь на Марс еще рано. Мы еще не готовы. Никто в мире не готов, это будет супердорогой проект, и степень риска еще новая, неосвоенная. Здесь в США появилась точка зрения, что надо попробовать какой-то промежуточный вариант когда астронавты получат новую роль, разнообразят свое постоянное пребывание на МКС. Проект состоит в том, чтобы найти какой-то подходящий астероид, посадить на него беспилотный модуль с небольшим ракетным двигателем, который создал бы электрическую тягу, питающуюся от солнечных батарей. И с помощью этого двигателя за какой-то обозримый период, может быть несколько лет, отбуксировать астероид поближе к Земле, скажем, на орбиту, схожую с орбитой Луны. И тогда на таком астероиде уже можно дать астронавтам возможность работать, тренироваться как скалолазам. Ну речь идет конечно, практически об астероиде, который можно отбуксировать, размером может десяток метров всего. Это интересная точка зрения. Но у нее тоже нашлись уже критики. Так что дискуссия будет продолжаться.