http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=d2229765-bcc4-4b42-a2c2-3764334c19ef&print=1© 2024 Российская академия наук
– Михаил Аркадьевич, начнем с начала – что такое физиология?
– Суть физиологии – «логика жизни». Таков дословный перевод китайских иероглифов, обозначающих физиологию. По-гречески физиология от physis – «природа», и logos – «учение», то есть это наука о природных процессах в организме.
Современная физиология как фундаментальная наука использует методы и обобщает данные практически всех естественных наук во имя познания функций клетки ли, органа, организма. От понимания механизмов осуществления функций и механизмов их регуляции – прямой путь в медицину. Физиология – душа, фундамент медицины.
XIX век в физиологии – это, по существу, ее становление как классической в современном понимании естественно-научной дисциплины. XX век – это было время, как говорится, разбрасывать камни. Шел бурный процесс дифференциации наук, отпочкования от физиологии биохимии, биофизики, фармакологии. В свою очередь, биохимия после открытия структуры ДНК стала во второй половине прошлого века превращаться и дробиться на молекулярную биологию, молекулярную генетику, другие физико-химические дисциплины.
В XXI веке пришло время собирать камни, когда все эти дисциплины начинают возвращаться в физиологию, когда логика их развития приводит к вопросу: «Ну и что? Как это работает? Как это может объяснить функцию?» Начинает торжествовать интегративная физиология. На новом витке спирали мы как бы возвращаемся к XIX веку – к целостному организму.
– Как и почему родилось Общество?
– Что такое 100 лет? Что собой представляла Россия конца XIX – начала ХХ века? Общественный климат, нравственный, научный – были замечательными. Время великой русской культуры, искусства, литературы, науки, высочайшего уважения к Академии наук. Одно перечисление имен чего стоит: Толстой, Чехов, Чайковский, Станиславский, Ермолова, Репин, Серов, поэты и философы Серебряного века. А в науке: Менделеев с его Периодической системой химических элементов, Мечников с его Нобелевской премией «за труды по иммунитету». В физиологии же второй половины XIX – начала ХХ века – это потрясающее имя «отца русской физиологии» Ивана Михайловича Сеченова. А за ним следует первый российский лауреат Нобелевской премии Иван Петрович Павлов, названный в конце жизни «старейшиной физиологии мира».
Сильна была и медицина: великие врачи Пирогов, Боткин, земские врачи-подвижники. Не забудем, что Чехов, которому вполне справедливо поставлен теперь памятник перед новым-старым медицинским факультетом Московского университета, считал в первую очередь себя врачом, а уж потом литератором: «Медицина – моя законная жена, а литература – любовница». Иными словами, Общество физиологов рождалось 100 лет назад в мощном потоке общественной, культурной и научной мысли России.
Съезды врачей были в то время большим событием. По существу, одновременно они были и съездами русской интеллигенции.
Вот как раз на одном из таких съездов – на ХI съезде врачей (1910), посвященном Н.И. Пирогову, на секции физиологии и возникла идея создания Физиологического общества. За дело берутся несколько энтузиастов – сам И.П. Павлов, замечательный физиолог Н.Е. Введенский, активный общественный деятель в области медицины, профессор Женского медицинского института В.И. Вартанов.
Дело, правда, двигалось неспешно – только в 1916 году министр просвещения сделал представление в Совет министров об утверждении «Общества российских физиологов имени И.М. Сеченова», и тот утвердил устав Общества: общие собрания должны были проходить в виде съездов, субсидия на «Русский физиологический журнал» на первый год разрешалась 10 тысяч рублей, в последующие годы – по 15 тысяч. Огромные по тем временам деньги, тем более учтем – шла война.
В апреле 1917 года в Петрограде состоялся 1-й учредительный съезд «Общества российских физиологов имени И.М. Сеченова», на котором был утвержден устав Общества. С него мы и ведем летоисчисление. В Общество тогда входили и физиологи, и врачи, и биохимики, и фармакологи. Среди них были «классики» – всем известные сейчас имена. Физиология была едина и, казалось, неделима.
В 1930 году Общество было переименовано, что вполне логично, во Всесоюзное общество физиологов, биохимиков и фармакологов. А в 1960-м, в эпоху бурной дифференциации физиологических дисциплин, – не будем забывать об открытии в 1953 году двойной спирали ДНК и стремительном развитии молекулярной биологии, – от Общества физиологов отпочковались самостоятельные Общество биохимиков и Общество фармакологов. Тогда-то alma mater и получила современное название: «Физиологическое общество имени И.П. Павлова». А основанный в 1917 году журнал по сей день так и называется «Российский физиологический журнал имени И.М. Сеченова».
Тот первый съезд Общества в апреле 1917 года собрал всего 50 участников, заслушали 15 докладов, приняли устав, избрали правление во главе с И.П. Павловым и секретарями Л.А. Орбели и И.С. Цитовичем. В приветствии съезду И.П. Павлов говорил: «Рассыпанные и разъединенные, мы собираемся и соединяемся ныне в Общество, у которого будут общие интересы и общая задача – держать отечественную физиологию на возможном для нас высоком уровне».
Вот сегодня мы и пытаемся всеми силами держать отечественную физиологию на возможном для нас высоком уровне.
В кратком пересказе страниц столетней истории Общества надо особо отметить, кто были его многократно избиравшимися президентами: отец-основатель – Иван Петрович Павлов (1917–1936), его ближайший ученик и последователь Леон Абгарович Орбели (1937–1950, 1956–1958), обладавший огромным авторитетом, мудрый Олег Георгиевич Газенко (1983–2004).
– А это что – настолько важно: дух принадлежности к цеху?
– Таких престижных научных обществ России, которые признаны, пользуются уважением и в России, и за границей, – можно по пальцам перечесть: Физиологическое общество, Менделеевское химическое общество, Географическое общество…
Что мы празднуем? Празднуем то, что есть сегодня и что было на протяжении десятилетий: речь идет не формально о Физиологическом обществе имени И.П. Павлова, а об обществе как сообществе физиологов. Речь идет о научной среде, о роскоши профессионального и человеческого общения – все это очень важно. Вероятно, именно поэтому на последнем съезде Физиологического общества в Волгограде собралось около полутора тысяч участников. Для физиологов это много.
Мы готовим сейчас книгу «100 лет физиологии в России». В качестве авторов глав я пригласил наших самых выдающихся ученых – академиков, членов-корреспондентов, – но не вследствие их званий, а потому, что они истинным образом возглавляют или определяют свои научные направления. Скажем, академик Анатолий Иванович Григорьев – ну кто может точнее и лучше написать о космической физиологии? Или академик Юрий Викторович Наточин – живой классик в области физиологии почки и водно-солевого обмена. Или, например, академик Леонид Валентинович Розенштраух – сегодня он номер один среди специалистов по физиологии сердца. Кстати, мы недавно присудили ему Золотую медаль И.П. Павлова. Вроде бы имя Леонида Валентиновича «не на слуху», но мы-то знаем, кто есть кто по гамбургскому счету.
Когда у нас на съездах пленарными докладчиками были, например, Евгений Иванович Чазов или Михаил Иванович Давыдов, то они были ими не как начальники кардиоцентра или онкоцентра, а как признанные ученые, лидеры. Я знаю, Олегу Георгиевичу Газенко удавалось держать планку. И я стараюсь. Я не могу допустить, чтобы в кулуарах мне кто-то сказал: «Ну и лекцию же прочел твой пленарный докладчик – зачем ты его позвал?»
– У Общества есть региональные отделения?
– Их более 50. Отделения Физиологического общества есть практически везде, где есть университеты, медицинские вузы, научно-исследовательские институты биологического или медицинского профиля. Вот, совсем недавно в Крыму организовали еще одно региональное физиологическое общество и обратились с просьбой принять их в Физиологическое общество. Естественно, ответ был – да!
Некоторые региональные отделения очень сильные. Например, Сибирское, которое даже проводит собственные съезды. Сейчас организуется ассоциация региональных обществ Юга России – Ростов, Краснодар, Крым, всего около 10-12 региональных обществ. Там сильные медицинские университеты.
Просвещение – другая ключевая уставная изначальная задача Общества. Вот, к примеру, в Москве, в Московском государственном университете несколько лет тому назад прошла замечательная Школа по физиологии, которую организовали академики Ю.В. Наточин и В.А. Ткачук. Они собрали «сливки» физиологического сообщества – лекторов-лидеров, идеологов своих направлений – и по итогам Школы издали и книгу, и DVD, получился курс лекций по классической физиологии. Две следующие Школы мы с членом-корреспондентом РАН Андреем Львовичем Зефировом провели в Казани – одну в 2009 году, другую – в феврале этого года.
Причем во всех трех Школах лекторы были разные, то есть эти Школы охватили практически все направления современной физиологической науки. По первой, казанской Школе вышла книга – продолжение курса лекций по классической физиологии, по второй Школе публикация лекций готовится.
– Хотя бы вкратце расскажите о тематике этой последней казанской Школы.
– Она была насыщенная: академик В.А. Черешнев – физиология иммунной системы, академик М.П. Рощевский – история электрокардиографии, член-корреспондент В.Н. Анисимов – физиология старения, академик Е.Е. Никольский – физиология холинергической синаптической передачи, член-корреспондент П.М. Балабан – физиология памяти в эволюционном аспекте, член-корреспондент Н.Н. Дыгало – физиология стресса, профессор В.М. Ковальзон – физиология биологических ритмов и сна, профессор Г.Ф. Коротько – физиология пищеварения. Поскольку Школа эта была в преддверии юбилея нашего Общества, то открывал ее мой доклад – «100 лет Российскому физиологическому обществу имени И.П. Павлова».
– Даже не медики и не физиологи слышали выражение «физиология – душа медицины». Прокомментируйте, пожалуйста, как физиолог – имеет ли это отношение к столетней истории Общества?
– Самое прямое. Основатель Общества И.П. Павлов говорил: «Точное физиологическое знание, знакомство с функциями органов и взаимной связью этих функций, то есть хорошая привычка физиологически думать, явится драгоценным пособием к чисто медицинскому знанию, ведя вас по цепи явлений до исходного пункта».
Поскольку физиология всегда стремилась описать функции организма как целого, то она дает ключ к основной парадигме отечественной медицины: «Лечить больного, а не болезнь» (С.П. Боткин). Поэтому физиология как фундаментальная дисциплина – важнейшая в системе подготовки врача. Странно поэтому, что сейчас в медицинских вузах число учебных часов по физиологии все сокращается и сокращается. Неужели не справедливо известное высказывание, что «врач не может быть хорошим врачом, если он только врач»?
– Какова же основная тенденция развития физиологии как фундаментальной науки?
– Основная тенденция – интеграция знаний, междисциплинарный подход. Узкие, отпочковавшиеся дисциплины возвращаются в физиологию.
Несколько лет назад в Петербурге состоялся огромный биохимический конгресс – важнейшее событие в жизни биологического сообщества, несколько тысяч участников. Я там был организатором симпозиума по биохимии зрения. Так вот, оказалось, что почти половина из предусмотренных программой конгресса симпозиумов – это, по существу, физиологические симпозиумы, точно такие же, как если бы они были организованы на современном физиологическом конгрессе.
В этой связи напомню еще одно высказывание И.П. Павлова, показывающее, насколько он был проницателен (сказано в конце XIX века!): «Нашу современную органную физиологию можно считать предвестницей последней ступени в науке о жизни – физиологии живой молекулы». Специально обращаю внимание – Иван Петрович говорит не просто о «живой молекуле», а о «физиологии живой молекулы» (!), то есть о ее функции.
Я, например, занимаюсь молекулярной физиологией зрения и изучаю функции молекулы светочувствительного вещества – зрительного пигмента родопсина. Так вот, и я, и другие исследователи в этой области так и говорят, и называют свои статьи: «Физиология зрительного пигмента родопсина». А медицина, в данном случае офтальмология, как раз и есть потребитель этих знаний.
– Получается, что физиологи все открыли, врачу же остается на уровне ученичества все освоить и применять на практике…
– Увы, открыли далеко не все. Вот сегодня в клиниках развитых стран мира психическое заболевание, депрессия – это проблема номер один или номер два, наряду с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Депрессия – грандиозная медицинская и социальная проблема. На Школе в Казани, о которой я рассказывал, специалист в области стресса и депрессии член-корреспондент РАН Н.Н. Дыгало прямо сказал: реальных, действительно эффективных лекарств для лечения депрессии нет! Потому что мы до конца не понимаем механизмов депрессии, не понимаем, что именно, что конкретно лежит в основе, а раз не понимаем, значит, не понимаем и как лечить.
Нынешний исследовательский бум, который происходит в лабораториях мира в изучении мозга, дает надежду, что мы придем к пониманию психиатрии. Но пока это – темный лес. Правда, совсем недавно был найден ген шизофрении, что, безусловно, огромный успех. Как прокомментировал это открытие один очень уважаемый в этой области ученый – впервые шизофрения перестает быть абсолютно черным ящиком. Обращаю внимание на точность высказывания: шизофрения продолжает оставаться черным ящиком, но не абсолютно!
Всплеск в области изучения мозга привел к переоткрытию важности того, с чего начал Сеченов, – связи физиологии и психологии, и того, что продолжил Павлов. Что такое условный рефлекс – это мостик между физиологией и психологией. Представьте, сегодня Павлов в современных обзорах цитируется, будто он современный автор.
Вот почему сейчас на изучение мозга в Америке и в Европе выделяются миллиарды. У нас в России тоже возникла программа «НейроНэт» – она гораздо слабее, но это все тот же тренд. Суть программы – создание нейроморфных компьютерных систем. По прогнозам, рынок таких систем уже к 2020 году вырастет до 13 миллиардов долларов. За рубежом сегодня осуществляется довольно много подобных проектов: от межгосударственных до корпоративных. Вот два примера.
В 2013 году стартовал мегапроект «Human Brain Project», который по финансам сравним с Большим адронным коллайдером. Другой пример: Агентство перспективных исследовательских проектов в сфере разведки (IARPA) США поставило задачу понять работу нейронных алгоритмов, лежащих в основе логических выводов и распознавания, с целью создания новых типов алгоритмов машинного обучения, максимально приближенных к возможностям человека. Они должны работать эффективнее самых мощных традиционных вычислительных систем.
Мировая тенденция, судя по всему, такова: кто построит нейроморфные системы первым, тот обеспечит себе лидерство на весь следующий технологический уклад. Вот почему современная физиология не только фундамент, душа медицины, но и стратегическая наука нового столетия.
Про память я даже не говорю, тут очень большие успехи. Но сейчас становится реальным построение и понимание механизмов сознания, перенос этих механизмов если не в компьютер, то в информационно-технологическую сферу. Это просто новая эпоха! Как говорится, каменный век кончился не потому, что кончились камни, а потому, что возникли новые технологии. Новые технологии, основанные на понимании работы мозга, выводят нас в Новую Цивилизацию и соответственно в Новую Медицину.