http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=d1933f5a-25f7-4ff8-9241-7d96990bf132&print=1© 2024 Российская академия наук
Справка STRF.ru:
Константин Абрекович Баршт – доктор филологических наук, профессор, руководитель научно-образовательного центра Института русской литературы РАН, получившего господдержку по федеральной целевой программе «Кадры»
Издательство «Воскресенье» недавно опубликовало тексты Достоевского в авторской пунктуации, а не в причёсанном «под Розенталя» варианте. Вы подобные инициативы поддерживаете?
– Каждая эпоха обладает своим языком, публикация классического текста есть перевод, и потому ни комментарий, ни текст не могут быть заморожены, законсервированы навсегда в каком-то «каноне». Другое дело, что в научном продукте прошлых лет могут содержаться ошибки, которые, конечно, должны быть исправлены. Что касается написания слов, искажённых идеологической цензурой (скажем, «бог» вместо «Бог»), то, разумеется, и это необходимо исправлять, следуя тем же академическим принципам. Но исправлять нужно, вдумываясь в смысл и сопоставляя с подлинником, отнюдь не механически – в ряде случаев останется и «бог», и «христос», и «церковь» со строчной буквы, в зависимости от того, что имеется в виду. Простое копирование последней прижизненной публикации приводит к повторению типографских ошибок, опечаток, фиксирует отсутствие норм в постановке знаков (свойственное, например, большей части XIX века), волеизъявление не всегда трезвого наборщика, а не автора; потому академическое издание текста всегда лучше и точнее любого прижизненного издания классика. Моя мысль выглядит парадоксальной, но это так.
Вы изживаете советский опыт научных изданий?
– Напротив, вся научная работа в Институте стоит на традициях, заложенных такими учёными, как Виктор Жирмунский, Юрий Тынянов, Борис Эйхенбаум, Дмитрий Лихачёв, Виктор Виноградов. Почти за 100 лет существования научной текстологии накоплен большой опыт по переводу текстов, написанных в разное время (начиная с XI века), на современный русский язык – с максимально бережным сохранением воли автора. Это очень серьёзная научная задача, требующая сверки по специальным методикам множества печатных и рукописных текстов, продумывания каждой буквы и каждой запятой.
Какие новации принёс XXI век?
– Мы привлекаем принципиально новые методы и IT-технологии в области копирования, обработки и публикации данных научных исследований. Широко применяется метод цифрового копирования, позволяющего лучше понимать рукописный текст.
Стёршиеся карандашные записи могут быть прочтены теперь в ультрафиолетовых лучах.
Для составления библиографий применяются специальные компьютерные программы. Но основным средством решения научных задач по изданию произведений классиков остается талант и опыт текстолога. Никакие универсальные машины здесь не способны заменить человека.
Что такое спектрографическая текстология?
– Многие писатели делали записи в своих рабочих тетрадях не подряд, а в разное время. Достоевский, например, любил вписывать в свои старые записные тетради тексты и в более поздние годы. Важно определить, что и когда было написано. Последовательность записей имеет принципиальный характер. Раньше, при отсутствии авторских дат, исследователь натыкался на неразрешимую проблему. Нашими усилиями был разработан метод спектрофотометрии – сравнительно-аналитического изучения спектрограмм бумаги и чернил рукописи. За этим методом большое будущее. Он уникален в том отношении, что анализ спектрограмм никогда не применялся для обработки рукописей, хотя сходные технологии давно используются в аэрокосмической фотосъёмке, а также в микробиологии и криминалистике.
Метод уже применяется на практике?
– Пилотный проект – изучение «Сибирской тетради» Достоевского. Объект изучения был выбран неслучайно. О том, когда была создана тетрадь, идут споры. В итоге удалось подтвердить продуктивность метода, а также впервые точно установить время, когда была создана эта записная тетрадь Фёдора Михайловича, – июль-август 1855 года.
На каторге Достоевского лишили права не только читать любые книги, кроме Святого Писания и дозволенных духовных сочинений, но и писать. «Лучше пятнадцать лет заключения и перо в руках» – сетовал он и на свой страх и риск нарушил запрет, самодельно изготовив тетрадку в одну восьмую листа и, возможно, пряча её в Евангелии, подаренном женой декабриста Фонвизина. В тетради – наброски будущих романов и живая речь каторжан, их присловья, «острожный говорок»
Почему так важно знать точное время? Всё-таки филология – не физика.
– Как говорил Пушкин, «следить за мыслью великого человека – наука самая увлекательная». Это, в сущности, эпиграф к литературоведению. Художественный текст – это модель Мироздания, увиденная с определённой, оригинальной точки зрения. Выяснить, каким образом эта точка зрения сформировалась, – задача литературоведа. Сибирский период жизни Достоевского был периодом созревания его гения, а «тетрадка каторжная» есть главный свидетель и памятник этого периода. Выяснить, когда именно она была заполнена, – так же существенно для изучения творчества писателя, как для истории человечества понять, когда из иных биологических форм возник Homo sapiens.
Кто отвечал за техническую сторону исследований?
– Идея метода спектрофотометрии была разработана в далёкие девяностые годы, когда не было для его осуществления ни сил, ни оборудования, ни специалистов. Сейчас всё это нашлось. Съёмку рукописей и писем Достоевского, программу для обработки цифровых копий и данных спектрофотометрии, математические подсчёты осуществлял Борис Семёнович Райхель, главный инженер давнего и весьма продуктивного партнёра Пушкинского Дома фирмы «Альт-Софт». В работе принимали участие также стажёр нашего научно-образовательного центра Татьяна Сергеевна Соколова и молодой сотрудник «Альт-Софта» Д.В. Быков.
Каковы перспективы использования технологии?
– В ближайшее время в «Известиях РАН» выйдет большая статья, описывающая метод и его применение. Далее, надеюсь, Министерство образования и науки РФ нас поддержит, поможет в создании на базе ИРЛИ современной лаборатории, где мы могли бы продолжать исследования, открывая новые факты жизни и творчества классиков русской литературы.
– Я как автор ряда работ о влиянии естественной науки на гуманитарную культуру мог бы процитировать Эйнштейна: «Достоевский даёт мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс!». Без высокого уровня гуманитарной культуры, развития гуманитарного знания технический прогресс и модернизация невозможны. Те, кто думают иначе, жестоко ошибаются. Унижение гуманитарного знания, микроскопические зарплаты учёных и работников НИИ, что сейчас обрело характер чуть ли не тренда – всё это опасно, и особенно опасно именно в России, стране литературоцентрической.
Анонимный марксизм в виде идеи «Главное – техника, остальное приложится» – более чем несостоятелен.
На Западе это, кстати, давно поняли, а у наших людей частенько всё ещё сидит в подкорке затхлый «Материализм и эмпириокритицизм».
Как, на Ваш взгляд, может быть организована поддержка гуманитарных наук в России?
– Я бы назвал две вещи. Во-первых, мощное финансирование фундаментальной науки. Во-вторых, бережное, уважительное отношение к учёным. Я был, например, грантополучателем DAAD (Германской службы академических обменов), мне были предоставлены прекрасные условия для работы, и при этом не требовалось гигантских отчётов, убивающих время и силы. Этого нам не хватает в первую очередь. Есть и другие вопросы, помельче. Но это – главное: нужно выдавить отношение Шарикова к профессору Преображенскому из сознания людей – ради будущего страны.
Сколько молодых учёных принимали участие в проекте под эгидой программы «Кадры»?
– На последнем (шестом) этапе – 23. В целом – даже больше. Они готовили тексты русских классиков, библиографические списки и описания, комментарии и статьи. Некоторые к настоящему моменту уже являются полноценными сотрудниками ИРЛИ РАН, другие – дожидаются такой возможности, продолжая работу в проектах. Все они образовали важнейший кадровый резерв.
То есть программа реально помогла?
– Она буквально вдохнула новую жизнь в целый ряд проектов института! Назовём вещи своими именами: финансирование науки в нашей стране, и особенно гуманитарной науки, недостаточно. Поэтому кадровое обновление нашего института, как и других подобных научных учреждений, идёт невероятно трудно. Для того, чтобы сохранить и прикрепить к Институту молодёжь, и так не слишком большие ставки делятся пополам или на четыре части.
Сколько заявок Вы подавали?
– Одну. Мы, разумеется, очень надеялись выиграть конкурс, осознавая свою ответственность за будущее филологической науки и понимая, что без нормальной смены поколений ей грозит гибель. Большое спасибо членам экспертной комиссии. Выигрыш тендера помог существенно продвинуть четыре больших проекта: первые академические издания А.П. Сумарокова и В.И. Иванова, а также юбилейные собрания сочинений к 200-летию М.Ю. Лермонтова и Ф.М. Достоевского.
– Отчёты не то чтобы слишком сложны, но избыточно велики. По многу раз в разных бумагах нужно повторять одно и то же. Количество форм – слишком большое. В результате получается «талмуд» в 140–180 страниц. Он отнимает много времени, мешая научной работе, которой продолжают заниматься авторы отчёта. Другими словами – даём газ, одновременно нажимая на педаль тормоза. Не слишком рационально тратим силы учёных.
Ещё какие-нибудь минусы отметите?
– Никаких других проблем не возникало. Тратили деньги и на оборудование, и на командировки – всё в штатном режиме. Жаль только, что нам не разрешили организовать лекции и семинары. Это, на мой взгляд, ошибка. Основной же минус – то, что госконтракт прекратился. Некоторые наши стажёры сейчас «повисли в воздухе», лишённые стипендий ФЦП. Но работать продолжают. Два года финансовой поддержки работы по воспитанию молодых научных кадров – это, конечно, хорошо. Но – по крайней мере, для нашего института – слишком мало.
И каким видите продолжение программы?
– Думаю, будет правильно объявить новый конкурс по поддержке НОЦ, а учреждениям, которые успешно справлялись с работой, автоматически продлить финансирование. Это будет разумное решение, которое в будущем окупится сторицей. Ничего более ценного, чем молодые учёные, стремящиеся совершенствовать свои знания, у нас нет.