http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=d110a6cf-49f9-47ae-8bae-0d65fb25910e&print=1© 2024 Российская академия наук
Вот что значит — вторгнуться в природный биологический баланс и нарушить его!
Пример этот привел на заседании Президиума РАН академик Геннадий Григорьевич Онищенко в докладе «Генно-инженерно-модифицированные организмы: оценка безопасности, обеспечение контроля и глобальные риски».
Есть, правда, затруднение в том, как изложить содержание дискуссии на этом заседании. Дело в том, что Геннадий Григорьевич выступил как специалист в области безопасности, соответственно, он взял узкий аспект темы — как в нашей стране организован контроль за безопасностью в данной сфере. Но сама тема, образно говоря, сдетонировала: одиннадцать академиков один за другим стали брать слово и расширять поле дискуссии, раскрывая научный, политический, промышленный, коммерческий, даже медийный смысл темы ГМО. Поэтому, выбирая лишь самое существенное в их высказываниях, сделаем краткий пересказ всей состоявшейся дискуссии.
Но сначала оговоримся: не надо путать генно-модифицированные организмы (ГМО), которые создаются под жестким контролем и официально разрешены в разных странах, и следующий опасный шаг — синтетическую биологию («Синтия» как раз родом отсюда), любое производство которой пока не разрешено на планете.
Из научного сообщения академика Г.Г. Онищенко:
Как далеко ушла генно-модифицированная продукция в пищевые производства, в другие биоинженерные технологии? Уже 27 стран на планете выращивают ГМО, 12% сегодняшнего земледелия — это генетически модифицированные растения. При этом уже не нужно употреблять при выращивании продуктов 947 млн тонн пестицидов — ГМО сами решают те проблемы, которые раньше были призваны решать пестициды. 1 трлн тонн — столько потреблено пищевых продуктов с содержанием ГМО. Выработано 90 видов генетически модифицированных микроорганизмов, 354 линии генетически модифицированных растений. А генетически модифицированные животные? Пока в промышленном производстве их нет, к счастью — так выразился Геннадий Григорьевич — они есть только в научных лабораториях. Всех тревожит: имеют ли разрешение ГМО на применение в пищевой промышленности? Да, в России — 17 разрешенных ГМО, в США более 70. В 60 странах имеется национальная система контроля безопасности.
Что проверяется системой контроля? Производится оценка генетических конструкций и оценка белка, плюс токсикологическое исследование, плюс изучение репродуктивной функции (способность давать потомство), плюс иммунологические исследования, плюс аллергологические исследования. Вот только тогда безопасность ГМО по европейской системе, системе США и по российской системе считается доказанной.
Распространено ГМО на планете, и в нашем с вами потреблении — давно, т.е. десяток лет — это состоявшийся факт. Это кукуруза и соя, это, например, все кондитерские изделия. Поэтому для действенного контроля нашим государственным органам нужно иметь научно-обоснованные определения генно-модифицированных организмов, знать риски и иметь рутинную систему обеспечения безопасности на рынке и в производстве: если ничего этого не иметь — мы вообще ничего знать не будем. К счастью, наша система безопасности признана и на международном уровне и на нашем национальном уровне. Наша страна сильно продвинулась в нормативно-правовом регулировании (академик перечислил 24 законодательных и регулирующих документа). Проверяется безопасность исходных организмов, безопасность производителя (чтобы он сам имел производственный контроль и декларировал применение ГМО), введена маркировка и ответственность за несвоевременное информирование. Проводится оценка безопасности по нормам Всемирной организации здравоохранения, контроль за оборотом на рынке продукции. Иными словами, тема стала врастать в законодательное поле пищевой безопасности.
Любопытно, что старт этому процессу был дан в начале 90-х, в момент, когда, увы, уже была разрушена великая биотехнологическая наука, которая была в Советском Союзе, и которая в свое время опережала весь остальной мир примерно на двадцать лет. Первый Федеральный закон о генно-инженерной деятельности был принят в 1996 году (тогда нынешний президент РАН академик В.Е. Фортов был министром) и тогда же были даны первичные определения — это было большое достижение в формировании правого государства. Интересно, что тогда же североамериканские «партнеры» (докладчик сказал и сам же засомневался в термине) требовали, чтобы мы в этой сфере вообще никакого контроля не осуществляли. А про них самих известно: они на свой внутренний рынок посылают одну продукцию, на европейский рынок другую, а в Россию — третью.
От темы ГМО просто уже не отмахнуться — скажем, закрыться, как советское время, и ничего не ввозить, не получится, сказал докладчик, при огромном индексе нынешней продовольственной небезопасности: крупные мегаполисы зависят по красному мясу от импортных поставок на 40-60%, а это белок, это здоровье наших детей. По молоку: в пересчете на всю молочную продукцию — у нас сегодня 280 литров на человека, а нужно 360. А 6,5 миллионов россиян, которые живут в Дальневосточном Федеральном Округе практически полностью зависят от китайских поставок продуктов. Семенной фонд ввозится в страну — какой хотите. У нас фактически нет границы с Казахстаном, там только паспортный контроль. Я не ратую за поставки такой продукции, я хочу обеспечить безопасность, сказал академик. Институты бывшей Сельхозакадемии ушли в ФАНО, и Министерство сельского хозяйства потеряло влияние на эти институты — появляется огромная организационная проблема. Вот почему так важен контроль за оборотом пищевой продукции, допуск ее на рынок, контроль за регистрацией. Планета за счет традиционных технологий уже не может прокормить целый миллиард людей в человеческой популяции. Традиционные технологии оказываются в разы дороже, чем то, что продается на рынке. Кроме того, у земледельцев уже загрязненная или истощенная почва, т.е. нужна компенсация хищнического отношения к природе человека — это также один из вызовов для генной инженерии: создать культуры, устойчивые к названным проблемам.
Академик П.Н. Харченко: есть расхожее мнение, что продукты с ГМО более урожайные — это не так, здесь, действительно, есть экономический выигрыш, но он иной. Это видно на примере Индии, которая до 2002 года импортировала хлопок, а потом вышла в лидеры среди экспортеров. Причина проста: купить пестициды на 6-кратную обработку хлопка очень дорого, а на двухразовую обработку для ГМО-хлопка, устойчивого к вредному насекомому — очень выгодно. То же и для наших фермеров, выращивающих сахарную свеклу: пестициды стоят вдвое дороже самих семян. Значит, двухразовая обработка ГМО-культуры будет значительно выгоднее, чем семикратная — не надо столько раз гонять трактор по полю. Получается: выгода производителя — мощнейший интерес в продвижении ГМО. Потому-то импорт генно-модифицированных семян из-за рубежа только возрастает — сегодня это уже половина кукурузы и 94% сахарной свеклы.
х х х
И тут на заседании прозвучал факт, который вдруг очень сильно подогрел дискуссию: оказывается, в Правительство только что поступил законопроект, который устанавливает запрет на выращивание и разведение генно-модифицированных растений и животных на территории РФ, за исключением их использования для проведения экспертизы и научно-исследовательских работ. Т.е. неожиданно в дискуссию, что только стартовала в этом зале, почти что с позицией «против» включились чиновники высокого уровня. Интрига усилилась, поскольку позиция чиновников разошлась с позицией некоторых ораторов, и они даже назвали документ вредным.
Академик В.А. Тутельян: с этим законопроектом мы в третий раз наступаем на грабли — еще начиная с 48-го года, когда разгромили отечественную генетику.
Академик В.С.Шевелуха: на первый взгляд, действительно — зачем вводить технологии, связанные с опасностью нанесения ущерба здоровью человека и окружающей среды? Но есть вопрос, который остается открытым — традиционная селекция не справляется с задачей устойчивости к неблагоприятным факторам живых объектов: сортов, гибридов, пород животных, гибридов животных, микроорганизмов, вирусных комплексов и т.д. И из-за этого наша страна в отдельные годы имеет огромные потери — теряет половину урожая, а то и больше. Вот — полное оправдание необходимости реконструкции генетического аппарата. И не всего, не целиком, а с выбором одного-двух-трех наиболее эффективных генов с конструкцией такой, введение которой в реципиентные растения, принимающие от донора, дают самозащиту. В настоящее время создано уже несколько десятков родов и видов растений, отдельных линий животных, которые обладают таким качеством. В России эта практика идет с 1972 г., когда в США, как известно, П.Берг создал первую рекомбинантную молекулу ДНК со сконструированной плазмидой и введенным в нее геном. Те, кто возражает против ГМО, почему-то не подчеркивают этого: а ведь мы не предлагаем вводить ген всем подряд видам, родовым объектам, разновидностям и т.д. Выбирается только то, что совершенно необходимо экономически, иначе нечем перекрыть потери от вредителей и болезней, от засухи, от низких температур зимой. Страна должна получить поддержку от науки за счет реконструкции генотипов — тех, которые избраны, отработаны, переданы в качестве сортов и гибридов для производства, для пополнения продовольственной и кормовой части. И такая исходная позиция, убежден, ничем не грешит.
Академик С.А.Шестаков: нашей стране нужны ГМО, которые созданы на основе наших районированных сортов, чужие семена нам не годятся ни по экономическим, ни по экологическим соображениям, потому что речь идет об адаптации к нашим условиям выращивания. Поставки же чужих семян в какой-то момент могут быть вообще обрезаны в связи с санкциями, поэтому перед нами стоит задача импортозамещения. Мы сегодня на руках имеем целый ряд принятых директивными органами документов, которые вредны, к тому же роль Академии наук в них почти не упоминается. Странно слышать, например, от Госдумы о необходимости запрета на выпуск в окружающую среду генно-модифицированных организмов, о введении моратория на регистрацию и оборот на территории РФ — ДО(!) разработки системы контроля по биологической безопасности! Как же так? Депутаты разве не знают — ведь уже десять лет в этой сфере разработаны и действуют железные правила, которые являются обязательными. Т.е. это тот самый, требуемый ими контроль — он давно разработан. Сейчас создание ГМО требует два года, а получить допуск на выпуск — нужно десять лет. Вот и нынешний новый законопроект говорит: наукой занимайтесь, но о внедрении забудьте. Это — крест на генной инженерии, это откровенный вред: нельзя выращивать растения, оказывается, не только для пищи, но и те, которые идут на технические средства — лен, конопля, сахарная свекла.
Академик В.С.Шевелуха: думается, чиновники, разрабатывая этот законопроект, попали под влияние следующих аргументов: да, ученые, идя путем ГМО, могут создать виды, более устойчивые к гербицидам, к ядохимикатам, температурам, но они внесут агрессивность к генотипу, который далее вызовет последствия у человека. Т.е. чиновники оказались под влиянием газетных статей типа «Геноцид!». Но в результате не дали ученым обеспечить защиту. Так в нашей стране директивно прекращено использование лучших объектов — по картофелю, по кукурузе, по сахарной свекле. Считаю, это недопустимо, чтобы административные органы вмешивались без решения науки и специалистов. А ведь ежегодно в нашей стране проводятся международные конференции специалистов. Да, риски возможны: возможны комбинации, которые вызовут наличие токсинов, других проявлений биологического воздействия — но у нас налажена серьезная система, которая не позволит, не доведет до возможного появления риска. У нас создан Институт биологии сельскохозяйственных объектов, прекрасно работают биотехнологические институты Академии наук. Исключено возникновение и перенос таких объектов в пищу с отрицательными последствиями. Я объехал все крупнейшие центры биотехнологий планеты. Мы создали первую кафедру в мире, понимая, что страна должна иметь свои кадры, организовали выпуск специалистов этого профиля,. Сейчас нашей кафедрой разработаны фундаментальные основы проблемы, и она решается. В советское время созданы 17 биоцентров во всех республиках бывшего СССР, сегодня в России их 7, они эффективно работают. Выпустили учебник по биотехнологии, где полностью изложены подходы, методы, оценки, анализ — здесь, в частности, проанализирован 41 факт новых стратегических заключений, которые свидетельствуют о том, что подвоха нет. И российские ученые нацелены продолжить изучение методов современной оценки проявления гена, который ведет к появлению опасности в использовании этих белков, продолжить изучение белковой природы всего того, что накапливается в организме под влиянием измененной структуры последовательностей ДНК. Поэтому нет никаких оснований для принятия запрещающих решений, особенно когда уже большинство стран Европы повернулись к использованию ГМО и на уровне правительств, и на уровне национальной науки, даже Папа Римский принял решение на заседании своей Академии — поддержать такую деятельность. Почему же у нас нашлись люди, которые на уровне доказательств желтых газетных публикаций способствовали принятию директив и постановлений, в которых выбранное направление подвергается не сомнению даже, а порицанию, хотя оно сегодня является главным в большинстве стран? Думаю, здесь есть какие-то подспудные экономические интересы, которые влияют на принятие решений. А в результате наша страна оказывается почти единственной, не присоединившейся к этому направлению. Считаю, сейчас принять такой закон неправильно.
В дискуссии прозвучал вопрос: разве это логично — запрещать производить ГМО на территории РФ и при этом разрешать ввозить в больших объемах ГМО — продукцию и семена? Вопрос остался без ответа.
Академик П.Н. Харченко: сады, начиная со средней полосы и заканчивая южными районами, опрыскивают пестицидами от 7 до 25 раз — вопрос: что же мы едим, куда девается эта химия? Это надо исследовать. Тогда второй вопрос: что же вреднее — ГМО или опрысканные химией плоды, например, яблоки? Получается: ГМО запрещено и не будем есть, а химия разрешена — будем есть. Это — нонсенс.
Академик С.А.Шестаков: в Лондоне только что, в ноябре был представлен проект «Фактор ГМО», на который выделено 25 млн. долл. — исследование влияния ГМО на здоровье человека. Со страниц некоторых СМИ годами льется мутный поток дезинформации о вреде генно-модифицированных организмов, причем на 80-90% эти публикации совершенно безграмотные. Однако нет ни одного доказательства вредного воздействия ГМО — и это обосновано сотнями исследований во всех странах, не говоря уже о документах ВОЗ — Всемирной организации здравоохранения, FAO — организации продовольствия под патронатом ООН, Европейской комиссии по сельскохозяйственной биотехнологии, можно дальше перечислять, это будет длинный список. Мне лично попался только один-единственный факт, когда генно-модифицированный бразильский орех вызывал аллергическую реакцию.
Академик В.А. Тутельян: у медиков главное — не навреди. У нас в исследованиях задействовано больше 17 тысяч лабораторных животных, проведено почти 200 тысяч различных анализов — это достаточный объем и доказательная база безопасности видов растительного ГМО.
Академик В.С.Шевелуха: не подтвердилось ни одного опасения по поводу того, к чему может привести искусственное перенесение чужеродных генов в объекты, нуждающиеся в ремонте. Есть только вымыслы.
Академик Г.Г. Онищенко: научно доказанного вреда для здоровья человека ни одного не обнаружено.
Академик С.А.Шестаков: сегодня генная инженерия — инструмент всех фундаментальных исследований в области биологии, основа всех направлений биотехнологии и биомедицины, включая генную терапию. В 90-е годы в нашей стране были достигнуты большие успехи — не большие по масштабу, но высокие по мировому уровню. Но за последние годы ситуация стала резко ухудшаться, в том числе вследствие «утечки мозгов». Генетики, молекулярные биологи по объему «утечки» — следующие после физики и математики. Последовало резкое сокращение финансирования и организационной поддержки в последние годы. В 2000 году закрыта государственная программа «приоритетные направления генетики», последовал ряд ограничением работ всей генной инженерии вообще. А ведь это область нового технологического уклада! Наша страна может оказаться на технологических задворках, и мы все больше и больше будем терять суверенитет.
Итак, позиция «за» ГМО прозвучала на заседании Президиума РАН мощно. Но сомнение — основа мышления ученого. «Против» высказываний не было, однако осторожность высказана была.
Академик Г.А. Романенко: более ста лет ученые изучают проблему генетически модифицированных организмов, трансгенных растений и животных. И только сейчас появились разработки, которые идут в производство. И тут, конечно же, нужен контроль — то ли идет в производство или это дань моде? Не все гладко в научном мире. Были созданы трансгенные овцы, получены патенты, прошло десять лет — овец нет. Были получены патенты на трансгенного перепела, у обыкновенного перепелиного яйца вес 10-11 грамм, у трансгенного перепела 17-18, и были примеры 21 грамм. Прошло 20 с лишним поколений перепела — цвет и вес перепелиного яйца приближается к исходным. Поэтому фундаментальные исследования по закреплению трансгенных животных необходимо продолжать. И качество трансгенных растений и животных часто уступает природным. Но, поддерживаю: когда политика вмешивается в научные результаты — итог плачевен. В связи с санкциями и возможными прекращением поставки семян, нужно усилить работы у нас по ГМО в порядке импортозамещения.
Академик И.И. Дедов: колорадский жук улетает от генно-модифицированной картошки в сторону. Когда мы говорим, что проверено на трех поколениях крыс, что наблюдения велись шесть лет — это не аргумент, потому что онкология, например, развивается двадцать лет, прежде чем дается клиническая манифестация. Главное не только произвести то, что мы будем потреблять, но защитить здоровье человека. Можно ли употреблять ГМО ребенку, беременной женщине, кормящей женщине? Все врачи первые три месяца беременности практически исключают любое лечение, и только затем, когда сформировался плод, мы начинаем включать методы, даже оперируем. Контроль за этими процессами сложнее, чем нам представляется. Надо обратиться к руководящим органам: требуются большие деньги на исследования, нужен научный контроль и мониторинг.
Академик Г.Г. Онищенко: особо скажу про синтетическую биологию. Если ГМО только модифицирует созданные природой микроорганизмы, то синтетическая биология создает жизнь искусственной клетки, способной к самостоятельному размножению, т.е. создает искусственную жизнь, которой нет в биологическом балансе, при этом сам биологический баланс — есть результат эволюции. Яркий пример: природа создала 20 аминокислот, а у биологов сегодня есть возможность моделировать новые жизни из 172 аминокислот, т.е. горизонты расширяются баснословно. Синтетическая биология применяется в промышленности, в сельском хозяйстве и при производстве биотоплива. Но риски увеличиваются в разы — прежде всего в доступности этих технологий: в любой, даже отсталой стране можно стартовать — покупается оборудование и за деньги приглашают двух-трех специалистов, далее берется генетическая последовательность из генбанка и сооружается генетическая конструкция. Здесь опасна непредсказуемость, особенно от непреднамеренного или умышленного нецелевого использования. В частности, для создания биологического оружия — и эта работа на Земном Шаре ведется, например, в США — это было продемонстрировано в сентябре 2001 года, когда была применена рецептура сибирской язвы против собственного народа. Синтетическая биология нарушает биологический баланс, это вытеснение и создание нового витка отвоевывания жизненного пространства. Сегодня опасен выпуск даже самого обычного заведомо безопасного микроорганизма — эта угроза недооценена. Мы слишком быстро шагаем в развитии биоинженерии. Дедушка Мичурин также использовал биоинженерные технологии, но они были эволюционными, сейчас же моментально изготавливается организм с известным свойством и он сразу начинает применяться. Поэтому система безопасности должна опережать развитие технологий. Система национального контроля за безопасностью ГМО — это продукт многих научных институтов, прежде всего институтов РАН. Считаю, надо в Академии наук создавать межведомственную комиссию, которая будет действовать также и на уровне министерств и ведомств.
Академик С.А.Шестаков: нужно реанимировать, а точнее — создать заново орган при Президиуме РАН для координации деятельности в области генетической инженерии на межотделенческой основе с участием и биологов, и медиков, и аграриев, и представителей Отделения общественных наук, правоведов, экономистов и т.д. Провести инвентаризацию всех организаций — а их более 50 в нашей стране — где ведутся работы генной инженерии. И так идти к созданию единой стратегической программы развития фундаментальных и прикладных исследований, обсудить планы создания крупных междисциплинарных проектов и возобновить издание бюллетеня по генной инженерии, активизировать просветительскую работу. Данное заседание Президиума РАН должно быть точкой поворота развития биотехнологии и в РАН, и в нашей стране.