Версия для печати
Вернуться к списку

КАК ВЫЖИВАЕТ РОССИЙСКАЯ НАУКА ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОСКВЫ

Что думают молодые ученые о будущем науки в России? Анна Тендитная поговорила с сотрудниками Института прикладной физики РАН в Нижнем Новгороде.

Из всех городов России люди едут в Москву - за новыми возможностями для развития и карьеры, за лучшими заработками, за столичной жизнью. И ученые-физики - не исключение. Уезжают и из Нижнего Новгорода - в основном, в Москву, кое-кто в Санкт-Петербург, а то и вовсе за границу. Тем не менее, в Институте прикладной физики РАН (ИПФ РАН) недостатка в молодых ученых нет. Многие из них побывали на учебе или стажировке за границей, регулярно участвуют в международных конференциях. Однако жить и работать предпочитают в Нижнем.

В Москву? В Европу? В Нижний Новгород!

Как выживает российская наука на фоне жесткой международной конкуренции и усохших научных бюджетов? И, учитывая централизацию всех отраслей в Москве, можно ли всерьез заниматься научными исследованиями в провинции? Об этом Анна Тендитная поговорила четырьмя учеными нижегородского института.

"В Нижнем Новгороде мы находимся в особой ситуации: у нас есть хороший и сильный институт. В России найти научное учреждение аналогичного уровня не так просто, - рассказывает 28-летний Иван Оладышкин, младший научный сотрудник ИПФ. - Конечно, в столице такие институты есть, но там существуют другие сложности, связанные непосредственно с жизнью в Москве: и цены выше, и многие бытовые моменты сложнее, и все чужое".

Уехать за границу или остаться там после учебы - тоже не просто. Об этом не понаслышке знает коллега Оладышкина Артем Коржиманов. С 2009 по 2013 годы он учился в двойной аспирантуре в нижегородском ИПФ РАН и в университете Умео в Швеции. "У меня была мысль остаться в Европе после аспирантуры. Но я всегда хотел заниматься наукой, а в Европе, как оказалось, это не так легко сделать", - рассказывает 34-летний физик и автор научно-популярного блога physh.ru.

Одним из последствий мирового финансового кризиса 2008 года было сокращение финансирования науки, в том числе - и в европейских университетах. "Например, в университете Гётеборга в Швеции конкурс на получение самостоятельного финансирования - десять человек на один грант, - вспоминает Коржиманов. - В Нижнем Новгороде шансов остаться в науке больше, хотя возможностей, вероятно, меньше, чем было бы в Европе, если бы я там закрепился. Но я готов ограничивать себя в чем-то, чтобы работать в науке, а не в индустрии".

Отстает ли российская наука от мировой?

На каком уровне находится сейчас российская наука по сравнению с другими странами? Обобщенно ответить на этот вопрос невозможно. Даже для отдельной научной дисциплины – физики, например. "Это довольно обширная наука, все зависит от области исследований, - говорит 53-летний Ефим Хазанов, руководитель Отделения нелинейной динамики и оптики в ИПФ РАН. - Можно с уверенностью сказать, что Россия в отдельных областях выглядит не хуже передовых европейских стран".

К примеру, ученые, вышедшие из российской школы, занимают видное место в теоретической физике. В экспериментальной физике Россия отстает - в первую очередь из-за недостаточной технической оснащенности.

"Развитие науки базируется на деньгах, людях, образовании, - поясняет Хазанов. - Страшно не то, что мы отстаем, сколько то, что с большой вероятностью это отставание будет увеличиваться. В XX веке 20 лет застоя было не столь критичным: время текло медленно, отставание можно было быстро нагнать. Сегодня, в том числе благодаря интернету, все очень быстро меняется: знания, оборудование, результаты устаревают гораздо быстрее. 20 лет сегодня имеют совершенно иной вес, чем раньше".

В то же время и Хазанов, и его коллеги подчеркивают: наука становится все более интернациональной, поэтому крупные открытия - это зачастую результат работы не отдельного института, а международных коллабораций. И нижегородский ИПФ в таких проектах участвует. Например - в разработке гиротронов для международного экспериментального термоядерного реактора ITER.

Поддерживать достойные позиции российской науке по-прежнему помогает опыт, накопленный за много лет, считает Артем Коржиманов. "Китайцам, чтобы создать свою науку с нуля, пришлось вкладываться в эту сферу многие годы. Ведь сначала нужно создать среду: университеты, научные институты, систему для подготовки кадров, - говорит он. - В России нет такой необходимости, так как у нас среда была и пытается сохраняться".

Кроме того, в России со времен СССР сохранилась парадигма научной школы: рабочие группы образовывались и развивались вокруг отдельных ученых, и по причине полного отсутствия мобильности такие коллективы долго сохранялись. Этот неформальный принцип устройства науки сохранился и сегодня, в том числе и в нижегородском Институте прикладной физики. "Такая ментальная оседлость в науке создает определенные преимущества для ученых, особенно молодых", - считает Ефим Хазанов.

Что мешает развиваться российской науке?

Науку в России взращивают с гораздо меньшим трепетом и вниманием, чем в развитых странах, сетуют собеседники. "Понятно, что для науки нужны деньги - нигде фундаментальная наука не может самоокупаться. Но и одних денег мало, так как, чтобы они тратились с умом, к ним нужны квалифицированные кадры", - говорит Ефим Хазанов.

Профессия ученого, потеряв свой престиж в 1990-е годы, по-прежнему остается малопривлекательной. За деньгами и карьерой талантливая молодежь идет в бизнес, а в последнее время моду набирает работа в силовых и других государственных структурах, делится своими наблюдениями Хазанов.

Справка: Институт прикладной физики РАН

Краткая история, направления деятельности и международные проекты Института прикладной физики в Нижнем Новгороде.

Где в Германии рады иностранным ученым

Его коллега Иван Оладышкин одной из самых насущных проблем назвает "лоскутное" финансирование. Чтобы выжить, ученые вынуждены участвовать в нескольких проектах одновременно. Это неудобно и нерационально, ведь гораздо эффективнее заниматься глубоко одной темой несколько лет. Однако федеральная система финансирования устроена так, что приходится искусственно дробить исследование на маленькие кусочки под небольшие гранты. Результат - больше бюрократии, отвлекающей от основной работы.

Эффективному развитию науки мешает и централизация ресурсов, в том числе человеческих. Московские университеты переманивают самых сильных абитуриентов к себе. При этом нередко там они не находят условий, чтобы нормально заниматься наукой, и уходят в финансы, программирование или стартапы. Проблема централизации проявляется в необходимости закупать оборудование через Москву, в несовершенстве транспортной сети, в отсутствии налаженных связей между региональными научными центрами.

Будущее науки в России? Нужно быть оптимистами

Несмотря на проблемы, в будущее российской науки ученые Института прикладной физики смотрят с оптимизмом. Хотя и подчеркивают, что объективных причин для этого оптимизма - не много.

Нижегородские физики наблюдают рост интереса к науке в обществе: проводится все больше научно-популярных мероприятий и образовательных фестивалей, спросом пользуются открытые лекции, наука становится все более модной и среди молодежи. Не в последнюю очередь - и благодаря интернету, отмечает ученый-физик Елена Анашкина. Выпускница аспирантуры ИПФ РАН, 31-летняя Анашкина занимается в институте разработкой и исследованием волоконных лазерных систем.

"Программировать сейчас умеет почти каждый школьник, и воспользоваться численными методами он может зачастую лучше, чем ученый лет 40-50 назад, - говорит она. – Например, сейчас большую популярность набирают нейронные сети, разработки искусственного интеллекта, и многие изначально изучают эти сферы как самоцель и только потом учатся применять свои знания для каких-то конкретных научных задач".

И тем не менее, российской науке не хватает престижа, и чтобы его поднять со стороны государства нужны "разумные и обдуманные решения", считает Анашкина.

"Сейчас финансовое и нефинансовое внимание со стороны государства очень маленькое, - вторит ей Ефим Хазанов. - И, если быть оптимистом, это хорошо: раз оно мало, его легко увеличить, в том числе увеличить радикально".

Артем Коржиманов считает, что позитивные сдвиги в сторону увеличения финансирования науки все же есть. "Видимо, определенную роль сыграла реформа РАН: финансистам стало понятнее, как мы, ученые, будем отчитываться за деньги, которые выделяет министерство, - предполагает ученый. - Нужно быть оптимистами и надеяться на лучшее".

Позитивно настроен и Иван Оладышкин: "Российская наука все равно занимает весомое место в мире, пусть и не самое высокое - наших ученых знают".

Материал подготовлен участником Летней школы журналистики и культурных исследований Бориса Немцова, которая проходила с 16 июля по 4 августа 2018 года в Праге.