Версия для печати
Вернуться к списку

Финансирование РАН повышать не планируют

Недавно довелось, как говорится, без галстуков пообщаться с одной из серьёзных фигур в Высшей школе экономики. Разговор был достаточно откровенный. Зашла речь и о Российской академии наук. «Спеклись «коллеги»! Больше им подняться уже не дадут», – довольно сказал собеседник. И пояснил, что на работу с РАН в «элите» наложено табу. Их советы и рекомендации идут прямо в мусорную корзину, повышения финансирования нет и не предвидится, при внешнем политесе их отстранённость от принятия государственных решений будет только усиливаться, а череда унижений добавляться. «Всем было бы легче, если бы они сами объявили о самороспуске, ликвидации» – таково было мнение собеседника. После его откровений пазл «зачем так гробят РАН?» сложился. Ликвидировать её сверху как-то некрасиво, а вот если сами пулю в висок, тогда да…

Кто друг государства

ФГУП РАН достался власти нынешней в наследство от советских времён и всегда был «камушком в ботинке» малообразованных людей, дорвавшихся к вертикали в 90-е годы. Говорят, эти младшие научные сотрудники постоянно ходили к Ельцину и стучали кулачками по столу: «Борис Николаевич, разгоните академию! Это оплот коммуняк». Однако Б.Н. был поумнее и сказал своему соседу, тогдашнему президенту уже РАН Осипову: «Сидите тихо, авось пронесёт!» И академия затаилась.

Академик Владимир Фортов, будучи некоторое время министром, сумел пробить закон, который позволял сдавать неиспользуемые помещения научных институтов в аренду, чтобы они, институты, не сдохли от голода вместе с сотрудниками. Многие директора, конечно, такой вольницей злоупотребляли, но далеко не все.

В новом веке младореформаторы ушли на малозаметные, но ключевые должности, приведя во власть технократов-монетаристов. Стажировавшиеся, естественно, в западных вузах, они Российскую академию наук не очень жалуют. Ещё бы! Академик Абел Аганбегян, например, постоянно по-отечески указывал той же Эльвире Набиуллиной или Татьяне Голиковой: «Что вы делаете, девочки?! Вы же губите страну!» Выслушивать это, пусть даже от автора учебников по экономике, наверняка неприятно.

Пока было разрешено критиковать правительство, журналисты частенько обращались за комментариями его действий в академию, и слова академиков были далеко за пределами приличной лексики. А тут ещё имущество на триллионы рублей, доставшееся от некогда могучей АН СССР.

Социальная нагрузка

На столе у президента РАН Александра Сергеева стоят все телефоны кремлёвской связи. Вплоть до Первого. Считается, что Сам может позвонить вдруг и попросить проконсультировать по какому-то сложному вопросу. Предания гласят, что, например, Иосиф Виссарионович звонил частенько. Брежнев звонил. Остальные генсеки и президенты как-то уже не очень.

Сам Александр Михайлович при каждом удобном и не очень случае говорит о заботливом отношении власти к фундаментальной науке вообще и к РАН в частности. А то, что финансируется она на 1% от ВВП (а фундаментальная и вовсе на 0, 2%), так это от бедности, а не от нежелания. Для сравнения: в капиталистических США финансирование научных исследований только государством, не считая бизнес, больше в 30 с лишним раз. В Китае – более чем в 20 раз.

На одном из президиумов РАН, когда академики заговорили о том, что среднее финансирование науки должно быть не менее 3%, иначе начинается даже не стагнация, а деградация, Сергеев не выдержал: «Я на каждой встрече говорю Владимиру Владимировичу, что Ваши указания о повышении финансирования не выполняются и саботируются. Он подписывает очередную нашу бумагу, а позже либо в администрации президента, либо в правительстве говорят: «Нет денег» или «Нецелесообразно».

И непонятно: то ли с президентом РАН играют в старинную игру «добрый и злой следователь», то ли подчинённые президента игнорируют его распоряжения.

Так или иначе, факт остаётся фактом: уже много лет наука в России финансируется на одном уровне. А именно – на уровне «социальной нагрузки», как метко выразился один из академиков.

Впрочем, далеко не вся наука, а только входившие в зону ответственности академии бывшие институты РАН, ныне, после реформы 2013 года, управляемые из Миннауки. Получили новую жизнь некоторые старые центры научной силы. Например, Курчатовский институт, который возглавляет Михаил Ковальчук. Сегодня это Национальный исследовательский центр, подчинённый напрямую правительству и смотрящий свысока и на РАН, и на отраслевые министерства, включая Миннауки. Финансируется он, естественно, тоже напрямую и совершенно в других объёмах, чем уровень «социальной обузы».

А его всё чаще называют «РАН 2.0». Столько направлений подгрёб под себя когда-то легендарный в узких кругах институт.

– От науки сейчас требуется быстрый, сиюминутный результат. Например, нехватка воды в Крыму. В следующем году этой проблемы быть не должно. Срочно дорожную карту решения! Вы думаете, в РАН отреагировали? Попросили времени и денег на геологические изыскания. А «Курчатник» молниеносно предложил аж три решения. Искусственно увеличить осадки над водосборными площадями в верховьях крымских рек. Построить кучу обратноосмотических опреснительных систем по побережью. Правда, по 32 рубля за кубометр. А речь идёт о десятках миллионов кубов. И третье – строить очистные на основе баромембранных методов. Почему такое негативное отношение к академии сложилось в верхах?

Он также добавил, что «половина кабинета и не понимает разницы между фундаментальной и прикладной или отраслевой наукой. Их этому не учили. А весь кабмин уверен, что все эти образование, здравоохранение, наука, вузы – должны быть, как минимум, самоокупаемыми, а как максимум – приносить прибыль. В крайнем случае быстренько предлагать решения, чтобы было о чём доложить наверх».

Это только на первый взгляд кажется дико. На самом деле такова логика чиновника в любой стране мира. Но у нас, как всегда, всё возведено в разряд гротеска.

Молодёжь – это молодость мира

«Что такое молодость? Это недостаток, который со временем проходит». А что такое молодой учёный? А это, оказывается, молодые исследователи до 35 лет, имеющие учёную степень кандидата наук. В крайнем случае доктора наук до 40. Это даже предложено закрепить законом. При этом гарантированы всякие преференции: гранты, стипендии, жилищные сертификаты.

С одной стороны, решение верное: надо молодёжь «якорить» в стране, а то бегут со страшной силой. С другой, а когда он лишится всех этих благ, проснувшись тридцатишестилетним, скажет: «Спасибо, родина! Ты дала мне всё, и я остаюсь, хотя в Норвегии предлагают контракт на 10 тысяч евро в месяц, а тут тоже зарплата 10 тысяч, но рублей»? Да он билет побежит в Осло покупать!

– Это какой-то стёб, как мне кажется, то ли над нами, то ли над кем-то ещё! А в 37 лет кто я буду: немолодой учёный? Немолодой неучёный? Странно, но мне всегда казалось, что надо понимать смысл тобой сказанного, но, видимо, тем, кто так говорит, это не дано.

И второе, главное. Почему надо беспокоиться только о нас, тех, кому до 35 лет? Сейчас в институтах как раз наше поколение и старшие, крепко за 60, дяди. Среднее поколение, самое продуктивное, самое жадное до новых знаний, практически всё за границей работает. Вот кого надо возвращать, вот о ком голова должна болеть. Потому что мы, тридцатилетние, в большинстве своём совсем ещё не учёные. Мы – подмастерья, которые пока только хотят стать мастерами, – говорит кандидат биологических наук Виталий Пивоваров.

По его словам, за границей это прекрасно понимают, и максимум, что светит такому «молодому учёному», это место для «принеси, подай, не мешай». Оно и оплачивается примерно в 2–3 тысячи евро, что, конечно, несравнимо с нашими окладами.

– Я поработал над одним проектом в международной группе. Мальчик из Англии выполнял точно такие же объём и характер работ. Он получал что-то в районе 5 тысяч. Я – 2, 5 тысячи. Однажды спросил у руководителя группы: почему такая разница. Он ответил дословно: «Вы, русские, хорошие учёные, потому что вы дешёвые учёные». После такого ответа я дальше работать с ними не смог, хотя они правы на 100 процентов, – рассказывает Виталий. Но признаётся, что через несколько лет, когда он выйдет из «возраста молодой учёный» и станет просто «учёным», то, скорее всего, уедет работать за границу.

– Даже шутка такая есть. Все учёные (в том числе молодые), которые работают в России, делятся на две категории. Первая: хочу уехать и уезжаю. Вторая: хочу уехать, но не зовут. Грустная шутка, – добавляет биолог Пивоваров.

Оценить «утечку умов» практически невозможно. Росстат не ведёт статистику именно уехавших учёных. Евростат даёт данные о нескольких сотнях тысяч работающих за рубежом исследователях. Однако большинство из них сохранили российское гражданство и формально не считаются эмигрантами. Хотя с родиной их почти ничего не связывает.

По оценкам Президиума РАН, от 50 до 75% публикаций от России в ведущих научных журналах мира сделано именно такими учёными. Они много лет работают в зарубежных лабораториях, числясь при этом в своём институте. На чужом оборудовании с актуальными для страны пребывания, но не для России темами они ставят свой институт в публикации, тем самым повышая публикационную активность. Об этом «обмане» знают практически все причастные, но всех всё устраивает.

Есть ли жизнь на Марсе

Судя по всему, членов академии устраивает и нынешняя невнятная ситуация. Во всяком случае об этом говорит тема Общего собрания РАН, которое проходит как раз сейчас, 20-21 апреля. Посвящено оно… роли РАН в развитии советской и российской космонавтики. Присутствует Дм. Рогозин. Ожидают министра науки. Возможно, курирующий вице-премьер побудет полчасика.

Всё должно пройти гладко, как на бумаге, без оврагов. Ну разве пара смутьянов выйдет на трибуну и врежет матку-правду. Сергеев разведёт руками: мол, как я им запрещу говорить, они академики, право имеют. Вице-премьер к тому времени уже уедет. Министр науки Фальков за год наслушался. Трансляцию посмотрит пара тысяч человек. Болото вновь затянет ряской.

А второй искусственно созданный центр научной силы, а именно Высшая школа экономики, главный эксперт всех правительств России, получающий какие-то безумные по стоимости подряды, радостно продолжит давать советы кабинету министров. Ведь академический конкурент, который мог бы изложить альтернативную точку зрения, фактически снят с трёхсотлетнего пробега. И упивается своей прошлой ролью в развитии космонавтики.